Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушков, Андрей Буровский cтр.№ 122

А может, эта легенда потом прилипла к нашему незнакомцу? Прилипла позже, когда стали соединять его и Гришку Отрепьева, слепливать этих двух совершенно различных людей? Ведь первоначально эта история была как раз про него, про Гришку, и вроде бы соответствовала истине. Более чем вероятно, что истории двух разных людей соединили.

Говорят еще, что однажды, когда монахи сидели в трапезной, зашел с улицы некий странник, и его усадили вместе с братией. Странник сел напротив подростка и вдруг вперился в него глазами…

— Он!!! Это он, я узнал его! — страшно закричал странник и грохнулся в обморок. Кинулись к нему, уложили на лавку. Странник все не приходил в себя. А утром хватились — нет странника!

Так, мол, парень и начал узнавать, что с его происхождением связана какая-то тайна.

А еще говорят, что к работнику знатных магнатов, вельможных панов Вишневецких, приходили какие-то незнаемые люди и вести с ним долгие беседы, тоже незнаемо о чем.

Но все это — только подготовка к главному. Впрочем, о главном тоже рассказывают по-разному. Один вариант таков, что парень как-то сильно заболел и рассказал священнику на исповеди свою тайну. И это была такая тайна, что священник не выдержал, поступился даже страхом погубить душу и открыл тайну князю Вишневецкому.

Другая версия «главного» проще. В один прекрасный день парень попросил о встрече с князем Андреем Вишневецким и открылся ему. Он, работник князя, на самом деле не невесть чей сын; на самом деле он чудесно спасшийся царевич Дмитрий, сын царя Московии Ивана Грозного.

Не будем оспаривать легенд. Не очень важно, как именно все начиналось, через священника, чье имя легенда не приводит, или без него. Важно другое: князь Вишневецкий ПОВЕРИЛ. Стоило ему засмеяться, махнуть рукой, сказать что-то в духе: «Ты, видать, грибов дурных наелся, парень?» И не было бы ничего. Стоило князю решить, что парень сошел с ума, что после болезни у него ум заворачивается за разум, — и вся эта история окончилась бы совершенно иначе. Прямо скажем, непонятно как. А если бы князь решил, что его человек сознательно морочит ему голову, пытается выжать из него обманом денег, все могло бы кончиться и совсем плохо для Дмитрия. Но князь Вишневецкий ПОВЕРИЛ. И у незнакомца начались совсем другие приключения.

А доверчивость князей Адама и Константина Вишневецких меня, честно говоря, сразу же настраивает в пользу Дмитрия. Потому что получить огромное состояние может каждый или почти каждый, было бы везение, обстоятельства, толика собственных усилий. Но вот удерживать огромное богатство, быть богаче королей из поколение в поколение — это совсем другое дело. Для этого нужен не только ум, работоспособность и удача. Нужны еще недоверчивость, хитрость, проницательность; нужно умение видеть, понимать людей, оценивать их быстро и верно, как можно реже ошибаясь. А Вишневецкие были не просто богатыми. Они были богатейшим семейством Речи Посполитой и одной из богатейших семей Европы Золотой посуды, земель и денег у них было больше, чем у английских королей, и никак не была характерна для них погоня за внезапным «фартом», «удачей — мгновенной и ослепительной, как ночной выстрел в лицо» . Так жили поколения Вишневецких, и ни одно их поколение не потеряло богатства. А если бы хоть в одном из поколений Вишневецких жил тот, кто склонен был бы верить аферистам, следующее поколение такого состояния уже не имело бы.

Так что если Вишневецкие поверили Дмитрию — это большой плюс для признания его подлинности. Очень большой.

Адам и Константин Вишневецкие рассказали о Дмитрии тестю Константина, Мнишеку. О феодальном клане Мнишеков придется рассказать особо. Хотя не всегда ясно, что рассказывать, а главное — в каких выражениях. Начать с того, что сам старший Мнишек раза три переходил из одной веры в другую. Его сыновья «прославились» поставками юных дев любвеобильному королю Сигизмунду-Августу, а после смерти короля дочиста обобрали его. О поведении Марины Мнишек говорить и неприятно, и главное — очень непросто. Повторять ряды грязных сплетен не хочется, а ничего хорошего об этой даме так никто ничего и не сказал.

Клан насчитывал десятки семейств, и все были примерно таковы же. История сохранила слова княгини Камалии Радзивилл, сказанной кому-то из своих внуков. Смысл сказанного в том, что дети приличных людей не играют с детьми воров и проституток.

Что делало Мнишеков ценными союзниками — это невероятная искушенность в интригах и сплоченность клана.

Если ставка была высока, клан прекращал внутреннюю грызню и дружно образовывал единый фронт.

И вот он, первоначальный расклад: богатейшие люди Речи Посполитой и ее виднейшие интриганы получают в руки не что-нибудь, а царственную особу. Законного наследника всех четырех престолов: Московии, Великого княжества Литовского, Польского королевства и Речи Посполитой. Близкий родственник Ягеллонов, родной брат последнего великого князя Московии, сын Ивана IV, Рюрикович по прямой правящей линии! Сажать его можно было буквально на любой из престолов и с полным на то основанием.

Сначала возникла идея посадить Дмитрия на престол Речи Посполитой. Подумали, прикинули варианты, поняли — слишком трудное занятие, слишком многие окажутся против. Не говоря ни о чем другом, существующий король шляхту в общем-то устраивал, и менять его она не собиралась.

Оставался престол Московии, и это даже было лучше.

Мало того, что заговорщики восстанавливали справедливость, разумно устраивали мир — а это мужское занятие было в цене тогда, осталось и теперь. Люди не любят несправедливости и любят справедливость, что характеризует их не очень плохо… как мне кажется. А кроме того, посадив Дмитрия на московский престол, великокняжеский или царский — один пес, можно было на практике осуществить давнюю идею Польско-Литовско-Московской унии. Что сулило не только колоссальное усиление всех трех государств, но и еще сразу несколько важных итогов:

1. Польская шляхта могла найти применение своим силам — несравненно лучшее, чем делить и переделивать земли нынешней Украины.

2. Открывался фонд неосвоенных земель, и избыточное население Польши и Западной Руси — и шляхетское, и крестьянское — могло переселяться на Урал и в Сибирь.

3. Открывалась реальная возможность вести войны за Крым, Причерноморье — за территории, которые отвоюет только Потемкин спустя полтора столетия.

4. Московия стала бы не особенной и пугающей, а нормальной и органичной частью русско-польского мира.

Тут, конечно, возможно легкое возражение: сами же польско-литовские католики не давали ей стать этой частью… Сама же негибкая, уродливая политика непременного окатоличивания порождала отъезды русских князей в Москву и тем самым усиливала Московию. Не будь этой дурацкой проблемы, вызванной к жизни нехваткой гибкости, терпимости и даже попросту ума, Московия сама давно бы пала или превратилась бы в периферию Речи Посполитой.

Но люди XVII века если и понимали это, то очень смутно. А посадить Дмитрия на московский престол было, в общем-то, вполне возможно.