Планета шампуня - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Коупленд cтр.№ 29

Ну да ладно, главное — я увел ее в сторону от подозрений. Теперь Анна-Луиза будет считать, что странности моего поведения в последнее время объясняются исключительно драмой учебной, а не сердечной — если в этом и правда причина того, что со мною происходит.

Господи, каким дерьмом собачьим я себя чувствую! Я же сам знаю, что мне до смерти хочется просто раздеться до носков и лежать, переплетясь ногами с белыми гладкими ногами Стефани, и чтоб она кормила меня зелеными виноградинками, как гейша кормит с руки карпа в пруду, и чтобы она легонько потирала мне живот и фальшиво напевала бы мне в глаза тупо переведенные рок-н-ролльные песенки. Ну не сволочь?

— Ну, и где же ты в таком случае пропадаешь, — спрашивает Анна-Луиза, — если не корпишь часами над своим отельно-мотельным менеджментом?

— В полях, — отвечаю я. — В «Свалке токсичных отходов». На пустырях вокруг Завода. Шляюсь по заброшенным садам. Мне нужно собраться с мыслями, сориентироваться в пространстве.

— С завтрашнего дня начинаем с тобой заниматься, — предупреждает Анна-Луиза, провожая меня до шлюзовой камеры, на ходу вытирая руки посудным полотенцем.

— В субботу? — уточняю я — провинившийся. — Ладно. Давай.

— Я завтра работаю в утро, к четырем освобожусь. Потом мне надо заскочить в торговый центр. Можем там с тобой встретиться?

— Конечно.

— В «Святом Яппи». В четыре.

Целуемся. Не обнимаясь, потому что руки у нее еще не отмыты от кухонной грязи.

По дороге домой я проезжаю мимо временного жилища Дэна. Почему я превращаюсь в то, что я есть? До поездки в Европу я таким не был. Неужели Дэн — это то, чем я рано или поздно стану? Я — им? Жуть. Неужели от меня самого совсем ничего не зависит?

Я чувствую, как начинаю забывать, что я чувствовал, когда был моложе. Мне приходится напоминать себе, что забывать что-то из прошлого — не значит выбрасывать это за ненадобностью.

Ночь холодная, звезды мерцают, и я спрашиваю себя, что служит нам защитой от космоса. Я спрашиваю себя, благодаря чему у нас всегда есть наш воздух, и почему наш кислород, и азот, и аргон остаются с нами, а не улетучиваются в бесконечную небесную даль. Мир наш кажется таким крошечным — таким холодным на фоне великого Всего. Я смотрю на голые деревья и чувствую, как тает во мне способность даже мысленно представить места с теплым, тропическим климатом. Может, внизу, под этой холодной каменистой корой, скрывается иной мир, в котором ярко-розовые соцветия, отцветая, источают одновременно запах гнили и тонкий аромат, — мир, где жаркий зной так щедр и вездесущ, что циклы жизни и смерти теряют обособленность, накладываются друг на друга, и плоды, листья, останки ложатся на землю с такой скоростью, что почва не успевает затвердевать и в ней все время происходит какое-то слабое, замедленное движение, как в мышцах спящего спортсмена.

Мой мир опять куда-то мчится — слишком быстро! Я думаю о том, что мои денежные ресурсы скоро иссякнут, и, поддав газу, с ревом лечу через пригороды Ланкастера, но производимый мной шум не в силах взять верх над холодом, над безразличием черного неба и ледяных, далеких звезд.

Добравшись до дому, я открываю дверь и вхожу, но и там тоже довольно прохладно. Джасмин на занятиях женской группы; Дейзи у Мей-Линь, они там вместе мусолят журнал для фанатов хард-панк-рока «Гууу». Марк, зарывшись в спальный мешок, смотрит телевизор, где идет документальный фильм про то, как ученые открыли какую-то новую планету. Голос диктора утверждает, что вселенная холодна и безжалостна, и мне ему верить не хочется.

Раздвижная дверь позади меня со стуком захлопывается, и я уже стою в нашем заднем дворе, и я понимаю, что все больше запутываюсь, глаза мне застилает пелена, и я подпрыгиваю на месте, как маленький, а потом плотнее запахиваю на себе куртяшку, пытаясь унять страх.

Мой взгляд падает на компостную яму, которую Джасмин устроила у задней границы участка рядом с кустами малины, — там у нее «делается» земля, — охваченные процессом ферментизации липкие слои отцветших букетов, объедков и птичьих ошметков (Киттикатина лепта). Я подхожу, встаю на колени и, разметав в стороны верхний слой из скошенной травы, последней в этом сезоне, со вздохом глубоко запускаю руки в жаркую, живую, дышащую мякоть — по самый локоть, перепачкав куртку, — только чтобы ощутить тепло, исходящее от нашей планеты, от Земли.

У птиц сегодня большое веселье.

Вороны потягивают коктейли, и ласточки состязаются, кто из них, сорвавшись с места, обставит других на старте, — сам видел сегодня утром, когда шел по Урановой улице за номером «Уолл-стрит джорнал» в газетном киоске. Такой гомон подняли — можно подумать, весна на дворе!

Что-то будет.

Заново обретенный и новой стрижкой подкрепленный вкус к жизни, который с недавних пор ощутила Джасмин, переживает временный откат.

— Давай шевелись, Джасмин, подъем! У тебя свидание, кавалера проспишь. Все наверх! Подкрепляться! Яичница выдается без ограничений. Раз-два-встали! Что ты развалилась, как обленившийся барбос! Не пинками же тебя расталкивать — у меня сил нет.

Джасмин что-то слабо блеет из-под натянутой на голову цветастой простыни, по краям придавленной беспорядочными россыпями разной степени прочитанности книжек из серии «Помоги себе сам». Я на полпальца приоткрываю окно, и холодный воздух запускает в спальню острый коготь, неся с собой желтоватый шелест тополиных листьев, которые, пританцовывая, летят с дерева и уносятся вдоль по улице в неведомое.

— Закрой окно, Тайлер. Боже! Как холодно! Дай сюда мои очки. — Из-под простыни высовывается рука и сжимается вокруг «бабушкиных» очков, которые я ей протягиваю. Потом простынный саван говорит: — Вот увидишь, молодой человек, годам к тридцати у тебя начнет пропадать охота знакомиться с новыми людьми. Попомни мои слова. От одной мысли попробовать открыть новую страницу биографии с новым человеком ты почувствуешь такую смертельную усталость, что тебе захочется одного — чтобы тебя оставили в покое. Просто лень уже будет придумывать себе новые воспоминания. И ты предпочтешь держаться тех, кто тебе, в сущности, не нравится, только потому, что их ты уже знаешь: сюрпризов можно не бояться.

Джасмин сдвигает с лица вниз цветастый саван и смотрит, как я достаю из шкафа и бросаю ей синее платье.

— Держи. Надень это, — говорю я, — Оно тебе идет, и еще… — Я роюсь на ее письменном столе. — Вот, годится. — Я вкладываю ей в руку флакончик духов «Ад»®.

— Я думала пойти в индейском платье. Культура инков.

— Джасмин, индейское платье — это такое до!

— До?…

— Ну, как до и после изобретения фотографии. — Я приподнимаю кончик простыни у нее в ногах и цепляю ей на пальцы пару синих туфель на каблуке. — Надень. Пусть видят, что у тебя красивые ноги.

Джасмин несколько раз разводит и сводит ступни — как автомобильные «дворники».