Ныне покойный композитор и драматург Джонатан Ларсон хорошо выразил это в одной из песен своего мюзикла «Богема», где спрашивает, чем можно измерить «пятьсот двадцать пять тысяч шестьсот минут», или год жизни. И сам дает ответ:
Дари же любовь и любовью делись,
любовью одной измеряется жизнь.
Все остальное не имеет значения.
Я надеюсь, эта книга станет для вас не только ответом, но откровением и обещанием.
Часть первая. Революционный взгляд на отношения
Глава 1. Любовь: смена парадигм
Я верую в побудительную силу любви. Мне трудно это объяснить, но любовь подобна ароматному цветку среди терний нашего существования.
Теодор Драйзер
Мои воспоминания наполнены любовью в ее видимых и слышимых проявлениях. Я слышу боль в голосе моей бабушки весьма преклонных лет, когда она говорит о своем муже спустя полвека после его смерти. Он был сигнальщиком на железной дороге, а она служила камеристкой в богатой семье. В течение семи лет он добивался ее расположения, имея возможность видеть ее всего раз в месяц: брать выходной чаще она не могла. Дед умер от воспаления легких в Рождество, на девятнадцатом году их брака. Ему было сорок пять, ей – всего сорок.
А вот моя миниатюрная мать в ярости набрасывается на отца, а он, служивший во Вторую мировую инженером на флоте, стоит в дверях кухни, такой большой и сильный, восхищенно пожирая ее глазами. Она видит меня, внезапно останавливается и убегает. Она ушла от него, когда мне было десять. Их брак – это тридцать лет хлопанья дверьми и рукоприкладства.
– Почему они все время ругаются? – спрашивала я у бабушки.
– Потому что любят друг друга, милая, – отвечала она. – И глядя на них, совершенно понятно, что абсолютно не понятно, что эта любовь такое.
И я помню, как думала про себя: «В таком случае не надо мне этой вашей любви». Но она случилась и со мной.
И вот я говорю первой своей большой любви:
– Я отказываюсь играть в эту нелепую игру. Это какой-то шаг в пропасть!
Или рыдаю спустя всего несколько месяцев брака, спрашивая себя: «Почему я больше не люблю этого мужчину? И даже не могу понять, чего мне не хватает». Мужчина смотрит на меня со спокойной улыбкой, и я – так же спокойно – делаю шаг и лечу в пропасть. Всего мне хватало.
Спустя годы, сидя апрельским утром у озера и наблюдая, как тают на нем последние льдины, я услышала, как из леса позади меня вышли мой супруг и дети. Они о чем-то болтали и смеялись, и я вдруг ощутила глубочайшую радость. Радость, которой и сейчас более чем достаточно, чтобы наполнить мое сердце.
Смятение и драма, эйфория и удовлетворение от обладания. Кому это все нужно? Зачем?
* * *
Любовь может начаться сотней разных способов: с первого или с тысячного взгляда, с шепота или с улыбки, с комплимента или даже с грубости. Она может продолжиться ласками и поцелуями, а может – ссорами и скандалами. А закончиться – молчанием, грустью и разочарованием, яростью и слезами, а иногда – радостью и смехом. Она может длиться несколько часов или дней, а может осветить собой всю жизнь до самого последнего вздоха. Мы можем искать любовь сами, или она может найти нас сама. Она может стать нашим спасением, а может – погибелью. Когда мы любим и любимы, жизнь наполняется светом и красками; когда теряем любовь – все вокруг становится тусклым и пустым.
Мы жаждем любви, вожделеем ее, тянемся к ней, но до сих пор не понимаем, что же она такое. Мы дали ей имя, признали ее всепоглощающую силу, каталогизировали все ее радости и печали. Но до сих пор не разгадали огромное количество загадок: что значит любить и быть в отношениях? почему нам так нужна любовь? почему любовь проходит? как не дать ей угаснуть? есть ли в любви вообще какой-то смысл?
На протяжении веков любовь была тайной, разгадать которую не удавалось никому – ни философам, ни моралистам, ни писателям, ни ученым, ни самим влюбленным. Греки, например, поделили любовь на сорта – насчитали четыре, дали каждому определение. Но из этих определений, как ни странно, мало понятно, чем одна любовь отличается от другой. Эрос, к примеру, – вид любви страстной, которая может и включать в себя сексуальное влечение, и не включать. Однако и сейчас мы недалеко ушли в нашем понимании этого чувства. По данным статистики Google, главным запросом 2012 года в категории «Что такое?..» был запрос «Что такое любовь?» Официальный представитель компании Аарон Бриндл прокомментировал результаты статистики так: «Это отражает не только интересующие людей в этом году вопросы… но и состояние общества в целом». На сайте CanYouDefineLove.com любой человек может оставить свое определение любви. Тысячи людей из разных стран делятся в проекте своим опытом и мыслями, заставляя согласиться с замечанием создателей веб-сайта: «Уникальных определений любви столько же, сколько людей на земле».
Ученые стараются быть конкретнее и точнее. К примеру, психолог Роберт Штернберг из Оклахомского государственного университета (Стиллуотер) описывает любовь как сочетание трех элементов: близости, страсти и взаимных обязательств. Прекрасно, но разгадать загадку не помогает. Для биологов-эволюционистов любовь – это стратегически заложенный в нас природой стимул к размножению. В отношении жизни в целом это определение можно считать верным. Но прояснить суть и значение этого чувства для нас в нашей конкретной жизни оно не помогает. Так что самое, пожалуй, популярное определение следующее: «Любовь – это загадка». И тех из нас, кто пытается найти свою любовь, сохранить ее или вдохнуть жизнь в угасающие чувства, – а таких подавляющее большинство, – подобное определение заставляет опускать руки, лишает всяких надежд.
Но так ли важно, понимаем ли мы, что такое любовь, или нет?
Если бы вы задали этот вопрос лет тридцать – сорок назад, то, скорее всего, услышали бы в ответ, что это не имеет значения. Любовь при всей ее силе не считалась важной составляющей повседневной жизни. На нее смотрели как на нечто отдельное от нашего существования, как на блажь и даже непозволительную для приличного человека роскошь, часто опасную (вспомните хотя бы Ромео с Джульеттой или Абеляра и Элоизу). Важно было лишь то, что позволяло выжить. Важны были семья и сообщество: они обеспечивали пропитание, крышу над головой и защиту от внешних угроз. Институт брака с момента своего появления был явлением рациональным, никак не связанным с чувствами и эмоциями. Связав свою жизнь с жизнью другого человека, можно было расширить земельные владения, приобрести власть и богатство, произвести на свет наследников, которым можно будет передать титулы и собственность, или родить детей, которые будут трудиться вместе с вами на ферме и заботиться о вас в старости.
И даже когда жизнь подавляющего большинства людей стала лучше и безопаснее, брак продолжал оставаться сделкой. В 1838 году, в самый разгар промышленной революции, натуралист Чарлз Дарвин составил список плюсов и минусов брака, прежде чем сделать наконец предложение своей кузине Эмме Веджвуд. В списке плюсов он отметил: «Дети… Постоянный компаньон (друг в пожилом возрасте), с кем будет интересно, объект для любви и игр… во всяком случае – лучше, чем собака… милая, нежная жена на диване, огонь в камине, и книги, и, может быть, музыка… Это все хорошо для здоровья». Минусами записал: «Возможные ссоры. Потеря времени – нельзя читать вечерами. Тревога и ответственность – меньше денег на книги и т. д. Я никогда не выучу французский, не увижу континент, не отправлюсь в Америку и не полетаю на воздушном шаре и даже Уэльс не смогу посетить в одиночку – жалкий раб».