Полуночный Сокол - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Геммел cтр.№ 98

Празалис вернулся к Финнигалу и помог ему дойти до повозки.

— Стоит зашить эти раны, не то вы умрете от потери крови, — посоветовал сержант.

— Сколько человек мы потеряли?

Одиннадцать солдат и шестьдесят изгнанников умерли или получили смертельные ранения. Вары потеряли шестьдесят четыре человека. Остальные бежали на запад.

Финнигал оперся на колесо повозки. Он увидел, как подошел Бэйн и склонился над телом изгнанника.

— Кто он? — спросил Финнигал.

— Его звали Грэйл, — ответил Бэйн. — Два года назад я чуть сам не убил его, а потом мой друг рассказал, что когда-то он был героем и храбро сражался на Когденовом поле. — Бэйн посмотрел на Мирию. — Он умер за вас, леди, надеюсь ради приличия вы запомните его имя.

С западных холмов спустились беженцы из Трех Ручьев. Ворна и еще несколько женщин начали осматривать раненых. Подозвав Гриффа и Валиана, Бэйн подошел к Финнигалу:

— С твоего позволения, капитан, я возьму несколько моих людей и прослежу, чтобы вары не задержались нигде поблизости.

Финнигал взял руку Бэйна и пожал ее:

— Я ценю все, что ты сделал. Я не отдавал настоящих приказов, но навсегда запомню твое терпение и такт. Поезжай! Гони варов прочь! Когда ты вернешься, мы вместе выпьем… брат!

Мрачный отчет Празалиса о том, что шестьдесят бандитов «умерли или умирают», был верен лишь до прихода Ворны. Восемнадцать человек со смертельными ранениями она смогла вырвать из самых лап смерти. Среди варов в живых не осталось никого, потому что изгнанники добили тех раненых, кто еще дышал. Жители Трех Ручьев сняли с убитых доспехи и оружие и сожгли их тела на погребальном костре. Сорок два погибших изгнанника были по приказу Финнигала похоронены в братской могиле. Бэйн и двадцать всадников вернулись в деревню поздно вечером — они преследовали уцелевших варов и перебили всех, кроме троих, которые скрылись в западных лесах. Не желая задерживаться в деревне, Бэйн сразу же уехал на ферму.

Ворна спокойно дремала у себя дома, ей снились дни, когда солнце светило ярче, а зла в мире было куда меньше. Вместе с мужем, Бануином-старшим, она гуляла по лесу рядом с Древом Желаний. Ворне снилось, что Коннавар только что сразился с медведем и она спасла ему жизнь. В те дни жизнь на земле ригантов текла мирно и безмятежно, и казалось, что такие благородные люди, как могучий Руатайн, Бануин и Длинный Князь, будут жить вечно.

«Ничто не вечно, — подумала Ворна, проснувшись, — даже горы когда-нибудь исчезнут подо льдом или их поглотит океан».

Она вспомнила всех тех, кого вылечила в тот день. Она вливалась в их тела, видела обнажившиеся души. В душах многих изгнанников было темно, и лишь в день битвы их озарил лучик света. Ворна не знала, вспыхнет ли этот лучик ярким светом или тут же погаснет.

Всем известно, что добро и зло мирно уживаются в одном человеке, Король Коннавар был, вне всяких сомнений, хорошим человеком, отдавшим всю свою жизнь кельтонским народам. Но однажды, ослепленный гневом и отчаянием, он приехал в паннонскую деревушку и перебил всех, не пощадив ни женщин, ни стариков, ни детей. Ворне стало грустно, и ее глаза наполнились слезами.

«Не стоит оплакивать прошлое», — сказала себе Ворна.

В дверь постучали, и Ворна глубоко вздохнула. Она уже знала, кто пришел, и не ждала от визита ничего хорошего.

— Входи, Мирия! — позвала она.

В освещенную огнем камина дверь нерешительно вошла мать Коннавара. В мягком отблеске огня она казалась гораздо моложе, это вновь была та Мирия, с которой она когда-то дружила.

«Нет, она мне больше не подруга», — напомнила себе Ворна.

— Надеюсь, ты не сердишься, что я пришла только сейчас? — спросила Мирия.

— О чем ты? — спросила Ворна.

— Я… я хотела поблагодарить тебя за то, что ты спасла моего внука!

— Присаживайся, — велела Ворна, зная, что Мирия пришла не просто чтобы сказать «спасибо».

Мирия села в кресло напротив, сняла синий в зеленую клетку плащ и аккуратно сложила его на коленях.

— Я просто дура, Ворна, — проговорила она. Мирия не решалась взглянуть на знахарку, делая вид, что смотрит на пылающий огонь. — Всю свою жизнь я по-настоящему любила только одного человека — моего Вараконна.

А Руатайна, который спас тебе жизнь, ты не любила? — резко спросила Ворна.

— Нет, — призналась Мирия, — я не смогла полюбить бедного Ру, который заслуживал лучшего отношения. Говорят, на тургонском есть три разных слова, обозначающих любовь. Не знаю, как они звучат, но брат Солтайс мне как-то объяснил их значения. Одно из них обозначает любовь к семье и друзьям, другое — любовь к собственным детям, а третье — всепоглощающую любовь, физическое влечение, страсть и преданность. Нельзя сказать, что я совсем не любила Ру. Я любила его как старшего брата. Но любовью всей моей жизни был Вараконн. Когда он умер, часть меня самой, наверное, лучшая часть, умерла вместе с ним. — Огонь в камине угасал, и Мирия доложила в него сухую ветку. — Мне казалось, что я по-прежнему помню его лицо и улыбку, что он похож на Коннавара, только волосы и борода — светлые. Лишь сейчас до меня дошло, что я забыла лицо Вараконна.

— И вот ты увидела Бэйна, — вставила Ворна.

— Да, я увидела Бэйна. Он — вылитый Вараконн, мне даже показалось, что я снова вернулась в прошлое. Ах, Ворна! Что же я натворила! — плакала Мирия. — Я убила внука и чуть не погубила деревню. Я превратилась в старую каргу, которую никто не любит! И, что хуже всего, я отвернулась от единственного сына Коннавара.

— Да уж, ты вела себя ужасно, — холодно подтвердила Ворна, — но тут уже ничего не сделаешь. Все наши поступки имеют последствия, за которые приходится отвечать. Ты не исключение.

Мирия вытерла слезы:

— Ты и не думаешь жалеть меня, Ворна.

— Конечно, нет.

— Ты так сильно меня ненавидишь?

— Я вообще ни к кому не питаю ненависти, — сказала Ворна. — Когда-то мы были подругами, и я дорожу воспоминаниями о тех днях. Однако наша дружба давно в прошлом, и я с этим смирилась. Но я до сих пор не понимаю, что я тебе сделала? Почему ты от меня отвернулась?

— Я была не права, — отозвалась Мирия, — и проявила слабость и мелочность. Это случилось после того, как я узнала, что Руатайн погиб в великой битве. Брат Солтайс сказал, что у Ру было больное сердце, а ты его лечила и просила не участвовать в той битве. А я даже не подозревала, что он серьезно болен. Ты помнишь гейс моего сына?

— Конечно, ведь это я его предсказала. Он умрет в тот день, когда убьет укусившую его собаку.

— Правильно, и собака укусила Конна. Ее зубы сомкнулись на его нарукавнике, но кожу не прокусили. Когда я рассказала об этом Ру, он заявил, что это нельзя считать настоящим укусом, а я не послушала. Я так боялась, что Конна убьют в битве, что послала Ру защищать его. Я заявила, да простят меня боги, что однажды он поклялся защитить Вараконна и не смог сдержать слова и что теперь у него долг перед его сыном.