Спор на беременность - читать онлайн книгу. Автор: Лилия Сурина cтр.№ 27

— Есть чё пожрать? А то я сегодня только шавуху схавал, червь гундит!

— А теперь по-русски? — наехал я на брата. Терпеть не могу, когда он выражается на своём этом тарабарском наречии.

— Я ору с тебя! Как ты живешь-то? Все так говорят.

— Я не говорю. Так чего тебе, братан?

— Ну так… похавать бы, только квикли, а то мы с чуваками челендж замутили. Не агрись, тебе не идет!

— Последняя попытка… без всей этой мутотени Олежек, — строго проговорил я и вздрогнул. Н-да-а, ласкательная форма имени Олег, прочно засела в моей голове.

— Поесть бы, быстренько. А то пацаны ждут. Я сегодня только шаурмой червячка заморил. Не злись, тебе не идет, — чуть не по слогам произнес брат, переводя мне наш непонятный диалог.

Посмотрел в яркие серо-голубые глаза малого, сокрушенно покачал головой и шагнул к плите, вооружившись шумовкой, стал вылавливать пельмени из кастрюльки. Мы с ним похожи, словно близнецы, только с разницей в девять лет. Немудрено, что Лия не обратила внимания на то, что три года назад она нанимала совсем другого человека. Восхищенный возглас заставил обернуться.

— Ва-а-у…Лакшери гёрл! Супер! — снова лопотал на своем Олег, разглядывая фотки из конверта. Подскочил и резко выхватил у него из рук снимки моей крошки.

— Чего нос суешь, куда не просят? Сливу выпрашиваешь на него? — рявкнул раздраженно на него. — Хавай и шуруй, куда намылился.

— О! Русский! — сыронизировал младший и затрясся в беззвучном смехе. — Братух, «найки» умерли совсем, подкинь зла, обновиться нужно. А то стрёмно как-то…

— Кто умер?! — обмерло моё сердце на первой секунде. И только через минуту дошло, что малой просит денег на новые кроссовки, которые порвались. — Так! У меня утром рейс на Доминикану, когда вернусь, точно не знаю. Но вот, если к моему возвращению нормально выражаться не станешь, лично сам отведу тебя на курсы русского разговорного. Понял?

— Ок! Раз хата свободна, можно я няшку свою приглашу пожить? — Олег за обе щеки уплетал покупные пельмени, макая их в майонез и кетчуп поочередно. И чего такой дрищ? Ест что попало.

— Няшка у нас кто? Такая же повернутая, как ты? Тогда нет, не хочу свинарник найти по возвращении.

— Ты чё? Олька это. Ну… она у Лии управляющая в салоне, она норм, прям как ты. Кстати, сегодня мне плакалась, что хозяйка того!

— Чего того?! — второй раз за последние десять минут сердце пропустило удар. Может с крошкой случилось чего, а Илюха не знает пока?

— Ну… позвонила сегодня утром и сказала, что не приедет в Россию в ближайшие года два. Жить там остаётся. А салон на няшку мою пока оставляет, — наконец на понятном языке объяснил брат.

— Посмотрим еще, — буркнул я и взял в руки снимки, которые валялись на подоконнике.

На одном шикарная леди в длинном красном платье, сквозь вырез которого виднелась стройная белая ножка. Стоит у стола с рулеткой и весело улыбается в камеру. В одной руке бокал с шампанским, в другой несколько жетонов из казино. Волосы чуть светлее, уложены в красивую прическу, локон спускается, касаясь нежной щечки. Моя красавица!

Другое фото мне не понравилось. Лия с поблекшими растрепанными волосами, сидела на качелях, что висели на веранде ее бунгало. Видно, что снимок сделан тайком, она даже внимания не обратила на папарацци. Потухший тоскующий взгляд устремлен в одну точку, вернее даже куда-то в прошлое. Такая маленькая, с поникшими плечами и бледным лицом. Мне захотелось снова врезать себе. Внезапно я понял, что хотела передать мне Эрика двумя этими снимками — храбрится перед людьми, показывая, как ей весело, и как ей плохо наедине с собой.

В Доминикану я прибыл в разгар знойного дня. Машка, моя двоюродная сестрица по матери, которая уже несколько лет работает у меня в отеле, встретила меня. Я сам сел за руль. Разбитые Доминиканские дороги, наверное, не знали еще такой лихой езды. Коровы, гуляющие по обочине, удивленно мычали вслед. Но я ни на что не обращал внимания, кровь кипела в венах от предвкушения встречи с любимой. Высадив сеструху, я понесся дальше, к водопаду. Я чувствовал, что найду Лию там. Бросив «рендж ровер» у маленькой речушки, прошел по потайной тропинке, продрался сквозь зеленую завесу и очутился в сумрачном сказочном гроте.

Я увидел ее сразу. Лия спала на подушке из мха, подстелив под себя плед. Румянец играл на ее нежной щечке, волосы раскинулись веером вокруг головы, на миндальный аромат слетелись голубые огромные бабочки, и бродили, перебирая тонкими лапками светлые волосинки. Длинные ресницы подрагивали во сне, в одной руке откушенное яблоко, на котором также сидела бабочка.

— Крошка моя… — не удержался и поцеловал бархатистую щечку. Лия вздохнула и отвернула от меня лицо.

А я не смог удержаться и провел по белому бедру рукой. Она совсем не загорела за этот месяц, будто не в Доминикане отдыхала, а в тайге. Я ласкал ее обнаженную кожу, целовал ее, пользуясь тем, что Лия пока спит. Напряженно ждал пробуждения, и пропустил его. Прижавшись губами к тонким пальчикам, мысленно репетировал слова, которыми буду вымаливать прощение у любимой. Вдруг почувствовал пристальный взгляд. Я отшатнулся, но маленькая женская рука коснулась моего лица.

— Филипп… — услышал я тихий родной голос и увидел радостные необыкновенные глаза.

В двадцать второй раз наслаждаюсь пробуждением природы и радуюсь огненному шару, который медленно поднимается из морских волн. Двадцать второй раз! С того первого рассвета. Это стало моей традицией в последние три недели. Всю ночь я развлекаюсь в казино, клубах и барах, потом рассвет над водопадом и лавка, на которой я строю планы на зарождающийся день. Вернее на вторую его половину, потому что после восхода солнца я иду отсыпаться. Я совсем перестала жить в бунгало, только быстренько принимаю душ и переодеваюсь. А отсыпаюсь совсем в другом месте.

Три недели назад, после шумного выяснения отношений с Олежеком… тьфу! С Филиппом. Так вот, после этого побоища меня мучила совесть, что я поступила аморально, соблазнилась горячим испанцем, правда липовым. Как я ни уговаривала себя, что вины моей нет ни граммулечки, как ни успокаивала, что обещаний Филу не давала, да и знакома с ним всего ничего. Но душа моя плакала по потере и стонала от разлуки с мерзавцем. И ничего не поделать. Мой брат нашел меня в каюте среди перьев, попытался выяснить, что же случилось, но я была зла и на него. Я прогнала Илюшика, неистово тарабаня кулаками в его грудь. Обвинила его в пособничестве другу и предательстве.

С того дня я изменилась. Дала себе хорошего пинка и решила больше никогда не связываться с представителями сильного пола. К утру только выползла на палубу белоснежной яхты, спустилась на пляж и пошла по тропинке, которая попалась на мои воспаленные от бессонницы глаза. Она привела меня на площадку над водопадом. В то утро, видать, не было желающих встречать рассвет, поэтому я посидела в одиночестве на лавочке и отправилась в обратный путь. Остановилась внизу, у небольшой лагуны, напоминающей чашу. По берегу она заросла невысокими пальмами и кустарником, скрывая природную купальню от посторонних глаз. Водопад низвергался в эту лагуну и дальше струился в океан, вытекая из чаши широким и мелким потоком, местами разделяясь на небольшие ручейки.