Год потопа - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 9

— Дора всё, — сказала она. — Хотела сбежать. Я только что услышала. Ее нашли на пустыре — шея сломана, сама порезана в куски. Как будто это какой-то псих.

— Но это на самом деле он? — спросила Тоби.

— Кто же еще! — фыркнула Ребекка. — Он уже хвалился.

В тот же день, в полдень, Бланко вызвал Тоби к себе в офис. Приказ он передал через своих шестерок. Они пошли справа и слева от нее, на случай если ей что-нибудь придет в голову. Пока они шли по улице, все смотрели на них. Тоби шла будто на казнь. Почему она не сбежала, пока могла?

В офис вела грязная дверь, спрятанная за контейнером сырья для мусорнефти. Офис оказался комнатушкой, где стоял стол, шкаф для бумаг и потертый кожаный диван. Бланко, ухмыляясь, встал с вертящегося кресла.

— Я тебя повышаю по службе, сучка ты тощая, — сказал он. — А ну скажи «спасибо».

Тоби выдавила из себя только шепот. Ей казалось, что ее душат.

— Видишь сердце? — спросил Бланко, указав на свою татуировку. — Это значит, что я тебя люблю. И ты меня теперь тоже любишь. Ясно?

Тоби заставила себя кивнуть.

— Умничка, — сказал Бланко. — Поди сюда. Сними с меня рубашку.

Татуировка у него на спине была точно как описывала Ребекка: голая женщина, закованная в цепи, головы не видно. Длинные волосы женщины волнами поднимались вверх, похожие на языки пламени.

Освежеванными руками Бланко обхватил шею Тоби.

— Хоть раз пойдешь поперек — я тебя сломаю, как щепку, — сказал он.

С тех пор как родители Тоби скончались таким прискорбным образом, с тех пор как она сама ушла в подполье, она старалась не думать о своей прошлой жизни. Она покрыла ее льдом, заморозила. Но сейчас она отчаянно тосковала по прошлому — даже по тяжелым временам, даже по горю, — потому что ее нынешняя жизнь была пыткой. Тоби пыталась представить себе далеких, давно не существующих родителей — как они витают над ней, словно два духа-хранителя. Но ничего не видела, только туман.

Она пробыла возлюбленной Бланко меньше двух недель, но ей казалось, что прошли долгие годы. Бланко считал, что баба с такой тощей жопой, как у нее, должна уже считать за счастье, если нашелся мужик, готовый ей засунуть. Еще она должна быть счастлива, что он не продал ее в «Чешуйки» как временную работницу (там это означало «временно находящуюся в живых»). Да, пускай благодарит свою счастливую звезду. А еще лучше — пускай благодарит его, Бланко. Он требовал, чтобы она говорила ему «спасибо» после каждого унизительного акта. Правда, Бланко не стремился сделать ей хорошо: хотел только, чтобы она ощущала свое подчинение.

От работы в «Секрет-бургере» он ее тоже не освобождал. Он требовал, чтобы она обслуживала его во время своего обеденного перерыва — в течение всего получаса, а это означало, что она оставалась без обеда.

День ото дня она становилась все голоднее и все больше падала духом. Теперь у нее был свой набор синяков, как когда-то у бедняжки Доры. Тоби все сильнее отчаивалась: ясно было, к чему идет дело, и ее будущее больше всего напоминало темный туннель. Скоро Бланко использует ее всю, и ничего не останется.

Кроме того, исчезла Ребекка, и никто не знал куда. Если верить уличным слухам, ушла в какую-то секту. Бланко на это плевал, поскольку Ребекка не входила в его гарем. Ее место в «Секрет-бургере» скоро занял кто-то другой.

Тоби работала в утреннюю смену, когда увидела, что по улице приближается странная процессия. Судя по плакатам, которые они несли, и гимнам, которые пели, это было какое-то религиозное движение, хотя раньше она ничего похожего не встречала.

В Отстойнике было множество культов и сект, и все они старались уловить страдающие души. Явленные плоды, петробаптисты и другие религии для богатых сюда не совались, но время от времени по улицам шаркали кучки стариков в фуражках — оркестры Армии спасения, одышливо сипя под тяжестью барабанов и валторн. Иногда мимо, крутясь, проносились увенчанные тюрбанами суфии из Братства чистого сердца, или одетые в черное поклонники Древнего, или стайки харе-кришн в оранжевых рубахах — они бренчали и распевали гимны, навлекая на себя насмешки толпы и град гнилых овощей. Исаиане-львисты и исаиане-волкисты одинаково проповедовали на перекрестках и воевали между собой: они не могли договориться, кто возляжет рядом с ягненком — лев или волк, когда настанет Тысячелетнее Царство. Когда они сцеплялись между собой, банды плебратвы — смуглые «текс-мексы», бледнокожие «белоглазые», азиаты-«косые», «черные сомы» — налетали на упавших и обшаривали их в поисках чего-нибудь ценного или хоть чего-нибудь вообще.

Процессия приблизилась, и Тоби стало лучше видно. Предводитель был бородат и одет во что-то вроде кафтана, сшитого, судя по его виду, обкуренными эльфами. За ним шли дети — разного роста и возраста, все в темной одежде, — неся плакаты и лозунги: «Вертоградари — за райский сад!» «Не ешьте смерть!» «Животные — это мы!» Они походили на ангелов-оборванцев или на карликов-бомжей. Это их песни Тоби услышала издалека. Сейчас они скандировали: «Мясу — нет! Мясу — нет! Мясу — нет!» Тоби слыхала об этом культе: про них рассказывали, что у них есть сад, где-то на крыше. Клочок глины, несколько чахлых бархатцев, полузасохший рядок жалкой фасоли, и все это жарится на неумолимом солнце.

Процессия приблизилась к ларьку «Секрет-бургера». Туда уже стягивалась толпа, жаждущая глумления.

— Друзья мои! — воскликнул предводитель, обращаясь к толпе в целом. Долго проповедовать он не будет, подумала Тоби, жители Отстойника этого не потерпят. — Дорогие мои друзья. Меня зовут Адам Первый. Я тоже когда-то был материалистом, атеистом, мясоедом. Подобно вам, я думал, что человек есть мера всех вещей.

— Заткни хлебало, зеленый! — заорал кто-то.

Адам Первый его игнорировал.

— Точнее, дорогие друзья, я считал, что измерение — мера всех вещей! Да, я был ученым. Я изучал эпидемии, я считал зараженных и умирающих животных, и людей тоже, словно они камушки на морском берегу. Я думал, что лишь числа подлинно описывают реальность. Но потом…

— Иди в жопу, придурок!

— Но потом, в один прекрасный день, когда я стоял там же, где вы сейчас, и пожирал… О да, пожирал секрет-бургер, наслаждаясь его туком, я узрел великий Свет. И услышал великий Глас. И он возвестил мне…

— Он возвестил: «Ты козел!»

— Он возвестил: «Пощади своих собратьев-животных! Не ешь тех, кто смотрит на тебя! Не убивай собственную душу!» И тогда…

Тоби ощущала толпу — чувствовала, как та напрягается для броска. Они втопчут этого беднягу идиота в землю, и детишек-вертоградарей вместе с ним.

— Идите отсюда! — сказала она как можно громче.

Адам Первый отвесил ей небольшой вежливый поклон и улыбнулся доброй улыбкой.

— Дитя мое, — сказал он, — знаешь ли ты сама, что продаешь? Уж конечно, ты бы не стала пожирать собственных родственников.