Дитя фортуны - читать онлайн книгу. Автор: Элис Хоффман cтр.№ 34

Такие простые слова, что даже трудно себе представить, как больно ей было их произнести.

— Знаешь, я иногда жалею, что не взяла ее себе, — призналась Энн.

— Я хотела ее вернуть с той самой минуты, как ты ее унесла, — сказала Лайла.

— Я думала о том, чтобы оставить девочку у себя, пока везла в такси, — продолжила Энн. — Она была завернута только в полотенце, а той ночью было так холодно.

В ту ночь, когда Энн вышла из комнаты Лайлы с младенцем на руках, ее родители в ужасе отвернулись. На улице не было ни одного такси, и Энн, спрятав ребенка под пальто, дошла до Восьмой авеню. Ребенок заплакал, и Энн почувствовала, что он дрожит. Снежная буря, казалось, остановила всю жизнь в городе: не было ни одного автобуса, не работали телефоны. Магазины, обычно открытые двадцать четыре часа в сутки, теперь были закрыты на железные засовы. По обочинам улиц на приколе стояли грузовики, голуби застывали на лету, и их телами были усеяны тротуары.

Некоторым редким прохожим все же удавалось схватить такси, за рулем которых сидели самые отчаянные водители. Виляя и скользя, такси проносились по улицам, но ни одна машина не остановилась, несмотря на отчаянные призывы Энн. Еще в доме родителей Лайлы она позвонила доктору Маршаллу и договорилась встретиться с ним в больнице, как только ребенок родится. Теперь Энн не была уверена, что сможет его застать. Он, скорее всего, уже ушел домой. А ей куда идти? Она страшно замерзла, и все же упорно продолжала шагать к центру города. Через некоторое время ребенок затих, и это напугало Энн: пока он плакал, она знала, что Он жив. Она встряхнула его — в ответ молчание. Так молчит тот, кому больше нечего терять. Нужно добраться до больницы как можно скорее. И в следующий раз, когда на дороге показалось такси, Энн выскочила прямо на проезжую часть. Такси резко затормозило, и Энн, рванув дверцу, упала на переднее сиденье.

— Вы что это творите? — возмутился водитель. — Лезете прямо под колеса, да еще и вскакиваете чуть ли не на ходу.

— В больницу Бикмана. Скорее! — попросила Энн.

Оказавшись в машине, она почувствовала, что ребенок еще дышит.

На заднем сиденье сидела парочка, направлявшаяся совсем в другую сторону. Поскольку все гостиницы были переполнены, они дали водителю сто долларов и попросили отвезти их домой, в Бруклин. Энн показалась им слегка не в себе: растрепанные волосы запорошены снегом, руки покрыты засохшей кровью.

— Отвезите ее, куда ей надо, — сказали они.

И вот тогда Энн решила, что не оставит ребенка. Именно тогда, в ту жутко холодную ночь.

Доктор Маршалл спал на диванчике в своем кабинете. Она разбудила его, и стояла рядом, пока он звонил на Лонг-Айленд одной супружеской паре, которым обещал новорожденного ребенка. Но Энн не слушала, что говорил врач, — она прислушивалась к дыханию ребенка, спрятанного у нее под пальто. Наконец она вручила младенца доктору, чтобы тот его осмотрел и снял отпечаток его ступни, который полагалось поставить на свидетельстве о рождении, выписанном на имя приемных родителей. Доктор хотел забрать ребенка, но Энн, которая была еще не готова с ним расстаться, пожелала сама отнести его наверх, в детскую.

В ту ночь в кроватках лежало еще около десятка новорожденных. Странно, но ни один из них не плакал. Дежурная сестра крепко спала в кресле-качалке. Когда Энн осторожно уложила ребенка в кроватку, в детской не было слышно ни звука. Домой она возвращалась пешком. Небо прояснилось, и воздух стал таким чистым и прозрачным, что над крышами самых высоких небоскребов можно было увидеть созвездие Ориона.

После той ночи Энн больше не могла видеть доктора Маршалла. Когда на следующий день он пришел в родильную палату, чтобы осмотреть очередную роженицу, Энн заперлась в туалете и не выходила оттуда до тех пор, пока доктор не ушел. Потом она спустилась в детскую, но ребенка уже не было. Неизвестно, какое заклинание подействовало на детей прошлой ночью, только теперь оно явно было снято. Все младенцы орали в один голос, между ними метались пять медсестер, не в силах их успокоить. Через несколько недель Энн нашла работу в одной из больниц в северной части Нью-Йорка и переехала туда. Она даже избегала встреч со своими приятельницами из центра города. А когда она вышла замуж и переселилась в Коннектикут, то стала радоваться тому, что ей больше не нужно ходить мимо родильной палаты или детской и каждый раз, услышав детский плач, думать о том, что разрушила чью-то жизнь.

— Я хочу знать, кто ее удочерил, — спокойно сказала Лайла.

Энн смутилась. Лайла повысила голос:

— Скажи мне, как звали тех людей, что увезли ее на Лонг-Айленд.

— Я уже сказала тебе, — ответила Энн. — Я не слушала, о чем с ними говорил доктор Маршалл. Мне было все равно.

— Все равно, — повторила Лайла. — И ты ничего не можешь вспомнить?

— Не могу, — ответила Энн. — Но я знаю, кто должен это знать. Доктор Маршалл.

Они прошли на кухню, и Лайла, стоя возле Энн, слушала, как та звонит в больницу Бикмана. Доктор Маршалл уволился из больницы, но продолжал вести частную практику, поэтому найти его не составило труда. Лайла еле сдерживалась. Выйдя в столовую, она подошла к окну. Дочь была где-то совсем рядом. Лайла чувствовала, как она дышит, спрятанная под пальто Энн. Слышала, как заскрипели тормоза такси, когда машина резко остановилась. Если бы она находилась в том такси, то ни за что не дала бы водителю остановиться возле больницы. Она гнала и гнала бы его все дальше, до самого Нью-Джерси, ее дочь спала бы у нее на коленях, и лед на шоссе таял бы под колесами машины, превращаясь в острые кинжалы. И если бы кто-нибудь кинулся за ними в погоню, то вряд ли уехал бы далеко.

Энн записала адрес и телефон доктора Маршалла на клочке желтой бумаги. Быстро свернув записку, Лайла положила ее в карман. Энн проводила ее до лифта. Обе женщины старались не смотреть друг на друга, словно между ними произошло что-то очень личное, о чем даже нельзя говорить вслух. Но когда Лайла уже собралась войти в кабину лифта, Энн взяла ее за руку.

— Я все время думаю, — произнесла она. — Скажи, ты считаешь, что я виновата перед тобой?

— Разумеется, нет, — ответила Лайла, поцеловав кузину в щеку и тем самым показав, что виноватой она считает только себя.

Было уже совсем темно, когда Лайла подъехала к отелю, но заходить внутрь не стала, а пошла дальше, в центр города. Каждый раз, нащупывая в кармане записку с адресом, Лайла слегка вздрагивала. Она подошла совсем близко — еще один шаг, и пути назад уже не будет. Мысленно рисуя себе встречу с дочерью, Лайла не видела ничего, кроме входной двери. Вот она тянется к звонку, но отдергивает руку, потому что от него исходит жар, и на ее руке остается след от ожога. Она так страшится встречи с дочерью, что когда та открывает дверь, то на крыльце не оказывается никого и ничего, кроме двух черных перьев и порыва холодного воздуха.

Она еще может сесть в «лимузин» и уехать в аэропорт имени Джона Ф. Кеннеди, улететь домой, смотреть, как Ричард обрезает розы, а потом увести его в спальню и лечь рядом, словно она никуда и не улетала. Всякий раз проходя мимо телефонной будки, Лайла порывалась позвонить доктору Маршаллу и, не найдя в себе сил, шла дальше, понимая, что, получив адрес дочери, она уже не сможет не увидеть ее, а значит, ее жизнь больше никогда не будет такой, как прежде. Лайла бродила по улицам до тех пор, когда звонить в кабинет доктоpa Маршалла было уже поздно. Толпы людей устремились с работы домой, в окнах загорался свет, на кухнях хозяйки включали плиты, чтобы приготовить ужин.