Благо, своими планами по спасению Натахи я ни с кем не успел поделиться.
Вырулив со двора под громкие проклятья, сделал небольшой круг по Кольцу Трубного и прилегающим улицам. Автомобилей на дорогах мало, но есть, что радует!
— На Московской и Гагарина ментов и военных нет, — докладываю сам себе, с наслаждением разворачиваясь вопреки всем правилам ПДД и проезжая на Циолковского. Силовиков не оказалось и там, а печалиться этому или радоваться… пока не знаю.
С одной стороны — хорошо, если власть начнёт наводить порядок и отстреливать зомби. С другой — действовать они будут согласно инструкциям, полученным от сидящих в бункере начальников и не владеющих обстановкой. Ну и немножечко…
… в своих интересах. Как, впрочем, и обычно.
А я мало того, что командировочный, так ещё и влетел с этой грёбанной общественностью! Первый кандидат к стенке, ну или в штрафники, что по нынешним временам не слаще и всего лишь отсрочка, притом неприятная.
«Сейчас, наверное, собрались опять всем стадом и рассказывают друг другу, какой я сука и козёл! Версию, блять, вырабатывают! Общую».
— Жопа, Вова! Жопа! — подмигиваю зачем-то себе в зеркало заднего вида.
Проезжая по Циолковского, внимательно гляжу по сторонам. Кое-где видны следы отстрела зомби, а сквере Маркова экскаватор роет ямину, куда в бульдозерных ковшах стаскивают тела. Остро завоняло гашеной известью, пробивающейся даже через отсутствующее обоняние.
— Ну, гут, — киваю одобрительно, но своей помощи не предлагаю, да и общаться не спешу. Кружок… выруливаю наконец к «Пролетарскому», в котором работает Натаха. Всего-то метров двести от дома, а то и меньше, а столько предосторожностей…
Веру в человечество после «общественности» я не потерял. Ну, публика такая… Здесь, в Липецке, в половине молодожёнок химики
[3] жили, да и сейчас либо сами доживают, либо потомки.
Нравы с тех пор несколько смягчились, разумеется. Да и маргиналы в «химических» молодожёнках оказались разбавлены молодыми семьями и незадачливыми мамашами из тех, кого именуют иногда неуважительно РСП
[4]. Но в целом…
Вырулив к «Пролетарскому», встал на стоянку, не глуша двигатель и собираясь с духом.
— Ну… с Богом! — похлопав по набедренному карману штанов, где лежит ТТ и две запасные обоймы, вешаю ружьё за спину, и натянув чистые строительные перчатки, выхожу с алебардой наперевес.
Внутрь заходить не спешу, и так ясно, что я не первый посетитель. Дверь выломана, витрины разбиты, видны опрокинутые полки с разбросанными по полу товарами и… люди.
— Слышь, ты, фраер ушастый… — походкой вразвалочку вышел через витрину рослый, но довольно-таки рыхлый мужик за сорок с металлической трубой на плече и кобурой на поясном ремне. Не вступая в пререкания, перекидываю ружьё на грудь и берусь правой рукой за цевьё, перекидывая алебарду в левую. Мужик делает шаг назад.
— Понял! — он вскидывает руки с трубой вверх и вынужденно смеётся, — Был не прав, исправлюсь!
Продолжая балболить и растягивая в резиновой улыбке лицо, он встал вполоборота.
Р-раз! Вращаясь как вертолёт, металлическая труба полетела в меня, и я…
… почти успел увернуться. Труба задела по плечу самым кончиком, и ружьё выпало из рук, повиснув на ремне. А рыхлый мужик тем временем резво стартанул, выставив плечо как в американском футболе и почти сходу набрав изрядную скорость.
— Это ты… — выдёргиваю алебарду из уже мёртвого тела, — зря, мужик! Сам набежал…
Голос у меня прерывистый, руки подрагивают, да и ноги… Я. Убил. Человека. Его кровь на моих руках — буквально. Вот она, стекает по металлу на строительные перчатки.
— Ко-оль? — послышался хриплый бас, — Долго ты там?
Из-за стеллажей, щурясь близоруко, вышел напарник убитого, белобрысый мужик примерно такого же возраста и габаритов, разве что заметно более подкачанный. Этакий борец в отставке, с возрастом перешедший на «железо».
— Да бля! — он шарахнулся назад, вскидывая «Ксюху
[5]» к плечу.
В падении кидаю алебарду в автоматчика, и с такого расстояния — не промахиваюсь! Тяжёлый клинок попал в бедро с внутренней стороны и особых дел не наворотил, но автоматчик, взвизгнув по девчачьи, опустил руки вниз, схватившись за пах. Рефлекс!
Стартую с положения лёжа, выхватывая из-за спины кинжал. Врезавшись в здоровяка, опрокидываю его, подбивая ноги руками и втыкаясь плечом в рыхловатый живот, выбивая автомат из рук. Он достаточно умело берёт меня в гард
[6], но я втыкаю клинок ему в живот по самую рукоять. И снова, и снова…
— Бля… — встаю на дрожащих ногах и старюсь откинуть подальше неуместную рефлексию.
«Я. Убийца!»
Сняв с трупа автомат и два рожка, забираю ружьё и наспех обшариваю магазин в поисках врагов. Но… нет, только упокоенные зомби, стащенные в кучу.
— Натаха?! — откидываю в сторону тела, заметив знакомые шлёпки, — Она…
Провожу рукой по голове, будто пытаясь снять шапку, и только пачкая волосы кровью, налипшей на руках.
— Царствие небесное…
Постояв так с минуту, обыскиваю покойников ещё раз, разбогатев на пистолет с двумя обоймами у метателя железа. Марка решительно неизвестна, хотя я и не специалист, никогда оружием не увлекался. Обойм к автомату всего две, одна из них наполовину пустая, и больше патронов нет.