Собрание сочинений. Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мамлеев cтр.№ 26

— Это напоминает Страну деловых трупов, — вставил Валентин.

— Тысячу раз — нет, — Иллион расхохотался и похлопал себя по животу. — Там гораздо, несравнимо мертвее. У нас же тупость, а не трупность. К тому же у нас люди общаются, а в Стране деловых трупов общения между людьми практически нет. Кроме двух-трех фраз. Все посвящено делу, бизнесу. Там и смерть — тоже бизнес. Трупы тоже умирают, господа, распадаются, так сказать, превращаются в труху… Эта труха там продается, кстати. У нас такого никогда не было и не будет! — гордо закончил Иллион. — У нас даже есть культура трухи, хотя слово «культура» запрещено.

Вагилид улыбался.

— Я поясню мысль моего друга, — сказал он. — При тотальной тупости легче изучать или заниматься чем угодно. Все равно не поймут, не донесут, не разберутся. О каком там высшем Я или образе и подобии Божием может идти речь среди них — они слов таких не знают, тем более значения. И это включая элиту.

— Я прекрасно приспособился к ситуации и тупости, — хохотнул Иллион и глотнул «бюво». — Кстати, у нас в глубоких пещерах сохранились даже христиане. Маленькая кучка настоящих, истинных, традиционных христиан, а не карикатурных. Они на самом деле скрываются, потому что хотя никто и не поймет, но за непонятие могут наказать… А я — один, одному легче.

Вагилид помрачнел:

— У нас в Ауфири, если говорить, в частности, о христианах, — такое абсолютно невозможно. Все равно бы пронюхали и свернули шею. Никакой Фурзд бы не помог. Одному может быть что-то позволено для изучения, но не группе людей… Наши русские — не в счет, к ним особое отношение. Много лет назад у нас вешали даже за знание поэзии, древней, нашей — не существенно…

Воцарилось молчание.

— Господа, не унывать, — оживился Иллион, — хотите, вам почитаю стихи? — И он стал читать Вергилия по-латыни, что звучало потрясающе. Потом перевел смысл. — Это был великий поэт и провидец! Он видел и ад, и богов, и космос… Звезды приветствовали его рождение…

— Это да, — проговорила Танира. — А вы, Валентин, почитаете Блока или Пушкина?

Валентин прочел. Иллион замер.

— Одно могу сказать: божественный язык, — прервал он молчание, — великий божественный язык.

Вагилид вдруг перевел внимание в другую сферу:

— Валентин, — лукаво обратился он к Уварову, — эти истории, определения Неории и Страны деловых трупов вам что-то напоминают из вашего XXI века?

От такого вопроса Валентин хлебнул изрядную дозу «бюво». И потом ответил:

— К сожалению, да, в тех странах, в которых современная мне цивилизация была выражена в высшей степени, преобладали тупость и мертвечина. Метафизическая тупость — карикатура на религию. Но все-таки это расцвело тотально и в принципе несравнимо с тем, что у вас сейчас. Хотя для нас это был кошмар.

— Поясните точнее, дорогой. Мне как специалисту по разврату в античном мире, — Иллион добродушно погладил себя по животу и широко улыбнулся, — не все понятно.

— Дело не в разврате, — вступила Танира, — разврат всегда был. Это была шутка. Разврат достоин шутки.

Валентин, однако, разошелся. Воспоминания о прошлой жизни, о поездках в разные страны, об ауре того времени вспыхнули так, что кровь прилила к щекам, в глазах возник огонь — огонь небесный и огонь гнева одновременно.

— Я объясню, — резко начал он. — Речь идет в основном о так называемом западном мире.

— О каком?

Валентин назвал страны. Илион удивился:

— Я о таких и не слышал. Только Вагилид, наверное, слышал о таких.

Валентин, не обращая внимания на то, понимают ли его полностью или нет (но Танира переводила отлично), продолжал:

— В мое время европейской эту цивилизацию уже нельзя было назвать. Северная Америка никогда не была Европой, а в самой Западной Европе новая цивилизация, отказавшаяся от основ европейской, зародилась в XX веке, во второй половине. Христианство было изгнано со сцены. Религия и культура превратились в фарс. Литература не запрещалась, но она в основном была на уровне подростков. Ни о какой прежней глубине не было и речи. Деньги превратились в божество, в мерило человека. Бессмысленный материализм окутал всю жизнь. Да, в каких-то секретных организациях серьезно занимались прорывом в параллельные миры, кое-что у них получилось, но все это было закрыто для людей. Народ держался в капкане полного безразличия ко всему, что не приносит деньги. Вроде бы все разрешалось, но все превращалось в пародию. Бог, рай, ад, любовь, смерть, искусство — все-все стало пародией. Люди стали жертвами этой цивилизации.

— Неужели так и было?! — умилился Иллион. Вагилид, однако, помрачнел.

— Я вам расскажу такой случай. В Америке, в Соединенных Штатах (опять вздох удивления у Иллиона), пастор рассказывал своим прихожанам о Нагорной проповеди Христа. Один прихожанин встал и спрашивает: «Скажите, пожалуйста, сколько Христос получил за свою проповедь, сколько ему заплатили?» Пастор немного растерялся, но потом ответил: «Ничего». На что прихожанин заявил: «Ну, тогда это несерьезно» — и сел.

— Ну и пейзаж! — Иллион развел руками. — Это вам не античный разврат времен упадка империи. Те хоть в богов верили. И долго этот идиотизм продолжался?!

— Не знаю. Я сам оттуда.

Вагилид наконец вмешался.

— Наш друг из Неории любит подшучивать над родом человеческим. Это его слабость и право. Но ситуация тогда была очень серьезная, духовная вертикаль отрезана, потеряна у людей. Если посмотреть на всю эту реальность в целом, не только как жрут и пьют в ресторанах и летают на своих бессмысленных самолетах, а на все, включая посмертное существование людей, то картина получалась ужасающая. Эта цивилизация стала преддверием ада, по крайней мере ада ничтожных душ. Она превратилась в чудовищного и циничного поставщика человеческих душ в ад.

— Это верно, — заметил Валентин, чуть успокоившись, и потом продолжил: — Была свобода, но в основном для нижней половины человеческого тела. Главное в человеке при этой свободе было тщательно замуровано.

Иллион прервал речь Валентина на минуту:

— Свобода, данная нам, может вести и в рай, и в ад, и к истине и ко лжи…

— Она многолика, — заметил Вагилид. — Свобода может породить такие цветочки, где истина и ложь, добро и зло смешаны в едином жутковатом букете.

— В наше время, — ответил Валентин, — во всем мире было гораздо проще: тотальная власть золотого тельца, свобода для низшего начала в человеке и подавление высшего начала путем массовой обработки сознания людей. Итог — свобода превратилась в рабство.

Валентин знал, что Вагилид будет говорить о продолжении, и сердце его опять забилось-забилось нервно, напряженно и в некотором страхе.

— Этот маразм не мог долго продолжаться. Там это была карикатура даже на Сатану. До него они явно не дотягивали, хоть и пыжились (прекрасное русское словцо нашла Танира в порядке перевода — Вагилид обращался в Иллиону и поэтому говорил по-ауфирски)… Короче говоря, эта цивилизация окончательно рухнула к середине третьего тысячелетия, а начало обвала произошло уже в XXI веке. Это был несколько затянувшийся процесс конца. Катаклизмы, катастрофы, изменения в самой так называемой природе (они не знали, что фактически стоит за этой «природой») — всего хватало. Войны, технологический тупик, но и открытия. Занавес, отделяющий этот карикатурный мир от остальной действительности, постепенно стал приоткрываться. Стали открываться глаза. И это привело к созданию другой, духовно приемлемой цивилизации. Абсолютно все, что возводила в абсолют эта отпавшая цивилизация, было отброшено.