– Вам это действительно интересно?
– Конечно.
– Точно не знаю, но когда я думаю об этом, передо мной
возникают два пути, две дороги в разные концы, и я еще не уверена, какую именно
выберу.
– А куда эти дороги ведут? – Он был заинтригован.
– Первая – та, по которой иду сейчас. – Она
оглянулась по сторонам. – Голливуд, актеры, рестораны, красивые вещи… моя
карьера… фильмы… огромная слава. – Фэй говорила вполне откровенно. –
Больше, чем сейчас…
– А вторая? – Он мягко взял ее за руку. –
Куда ведет она, Фэй?
Ей казалось, все вокруг исчезло, плавно опустился занавес.
Она смотрела ему прямо в глаза.
– Вторая – совсем другая – муж, дети. Жизнь вдали от
всей этой шумихи, больше похожая на ту, которую я знала девочкой. Я, конечно,
не могу точно представить себе это, но такой вариант возможен, если захочу… Но
мне трудно на такое решиться. – Она честно посмотрела на Варда.
– А вы не думаете, что можно совместить оба пути?
Фэй покачала головой.
– Очень сомневаюсь, они исключают друг друга.
Посмотрите, как я работаю. Встаю в пять, ухожу в шесть. Дома появляюсь не
раньше семи-восьми вечера. Какой мужчина способен это вынести? Я не видела ни
одного голливудского брака, длившегося более двух-трех лет. Мне бы хотелось
совсем иного, если бы я решилась, конечно.
– Чего же, Фэй? Она улыбнулась.
Странный разговор для третьего свидания, но ей казалось, что
она тысячу лет знает его, и у него тоже возникло подобное ощущение. Да, они
виделись только третий раз за три дня, но нить, связавшая их два года назад, за
время разлуки стала прочнее и теперь связывала их крепче, чем если бы они
встречались целую вечность. Фэй снова задумалась.
– Наверное, выйти замуж и всю жизнь прожить с мужчиной,
которого люблю и уважаю, и, конечно, чтобы были дети.
– Сколько? – уточнил Вард, и она снова
рассмеялась.
– Ну, по крайней мере, двенадцать. – Теперь пришла
ее очередь подшучивать над ним.
– О, так много… Бог мой… А как насчет пяти-шести?
– Возможно.
– Похоже, меня бы устроила такая жизнь.
– И меня, но пока я не могу ее себе представить. –
Фэй вздохнула.
– А насколько важна для вас карьера?
– Не знаю. Я потратила на нее целых шесть лет, и теперь
сложно все бросить… А может, и нет. – Вдруг Фэй рассмеялась. – Еще
несколько таких фильмов, как нынешний, и, может быть, я действительно все
брошу. – Она щелкнула пальцами, и Вард взял ее за руку.
– И я бы хотел, чтобы вы все это однажды
бросили. – Его лицо вдруг стало серьезным, и она испугалась.
– Почему?
– Потому, что я люблю вас, и мне по душе второй путь.
Первый ведет к одиночеству, я думаю, вам и самой это известно. – Фэй
медленно кивнула и посмотрела на Варда. Похоже, он делает ей предложение? Не
может быть. Она не знала, что сказать, и просто медленно высвободила руку.
– Вы только что вернулись домой, Вард. А здесь теперь
все по-другому… – Ей хотелось разубедить его. Он слишком торопится… И
потом, они едва знакомы… Они оба все еще под магией той давней встречи на
войне, но пора возвращаться к реальности.
Он снова взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.
– Я вполне серьезно, Фэй. Я никогда не чувствовал того,
что сейчас. И понял это в первую же минуту, когда мы встретились на
Гвадалканале. Просто тогда я не имел права этого сказать. И знал, что назавтра
меня могут убить. Но я жив, я дома, вы – самая невероятная женщина в моей
жизни…
– Перестаньте! – Она казалась встревоженной, и
Вард хотел обнять ее, но не осмеливался, во всяком случае не посреди ресторана
с фоторепортерами, которые наверняка где-то прячутся и горят желанием сделать
отчет об увиденном. – Вы меня совсем не знаете, Вард. Только видели, как я
два часа выступала перед солдатами… Потом мы часа полтора говорили… Теперь вы
вернулись, и мы два раза встретились… – Ей хотелось отговорить его, пока
не поздно. События развивались чересчур стремительно. Но как же ее тянуло к
нему… Так не бывает. Или бывает? – Все быстро, Вард.
– Что именно? Я слишком быстро сказал, что люблю вас?
Возможно. Но это так, Фэй. Я люблю вас, и давно.
– Это иллюзия.
– Нет. Вы именно такая, какой я вас запомнил. Умная, реалистичная,
практичная, честная, теплая, интересная, красивая. Вам плевать на то, что пишут
газеты, вы делаете что хотите и как хотите. Много работаете. Вы самая славная
женщина, которую я когда-либо встречал, и, что еще важнее, вы очень хорошо
делаете все, за что беретесь – именно благодаря тем качествам, которые я уже
перечислил… И если я не вытащу вас отсюда и в ближайшие пять минут не поцелую,
то сойду с ума, Фэй Прайс, так что замолчите, или я поцелую вас прямо здесь!
Фэй встревожилась, но не улыбнуться было невозможно.
– А вдруг вы месяцев через шесть возненавидите меня?
– Почему?
– Например, не понравятся мои привычки? Вард, вы не
знаете меня, а я не знаю, какой вы.
– Вот и прекрасно. Тогда надо узнавать друг друга. И
вообще пора перейти на «ты». Ты согласна?
Фэй, помедлив, кивнула. Вард привлек ее к себе, ни на что не
обращая внимания.
– Я не отступлюсь и буду приставать к тебе до тех пор,
пока ты не скажешь «да». – Он удовлетворенно вздохнул, осушил бокал
шампанского, поставил на стол и взглянул на Фэй. – Хорошо?
– А если я скажу «нет», это имеет какое-то значение?
– Никакого. – Улыбка была неотразима – она уже
полюбила ее – в глубоких голубых глазах плясали игривые искорки. Ему невозможно
противостоять, да и зачем? Фэй просто хотела, чтобы они оба вели себя разумно.
У нее и раньше бывали романы, хотя, надо признаться, ни один
мужчина не походил на Варда. Однако Фэй не хотела стать еще одной героиней
газетных колонок, которые влюблялись, объявляли о помолвках, затем об их
расторжении, и это становилось привычным делом; они постепенно превращались в
старых, потрепанных голливудских проституток. Фэй же серьезно относилась к
подобным делам, и это особенно нравилось Варду. Вообще-то ему нравилось в ней
абсолютно все, и было похоже, что и ей в нем тоже, но Фэй не собиралась сразу
уступать, и уж, конечно, не через три дня.
– Ты невозможен.
– Я знаю.
Он был вполне доволен собой, потом вдруг обеспокоенно
наклонился к ней.
– А тебя не смущает, что я не работаю?
– Нет, если можешь позволить себе такую роскошь. Но
разве тебе самому не скучно, Вард? – Интересно, чем он занят все дни. Фэй
столько лет работала, что ей было трудно представить, как это так – играть в
теннис, ходить на ланчи и ничего не делать. Кошмарная скука! Однако Вард не
производил впечатления тоскующего человека.