Улыбка черного кота - читать онлайн книгу. Автор: Олег Рой cтр.№ 49

Светлана не слишком-то активно участвовала в обустройстве семейного быта, в выборе и принятии решений, сначала ей вполне достаточно было забот по приобретению нарядов и украшений, посещению туристических ярмарок, приятных сборов в очередной круиз. А потом неожиданно стало скучно. И у нее возник вопрос, весьма обыденный для всех пресыщенных и избалованных натур: «А дальше что?» Что, если цель достигнута, деньги сыплются словно из рога изобилия, красивая жизнь, которой завидуют окружающие, налажена, а счастья все равно как-то нет? Ну не то чтобы совсем уж нет, тут же мысленно поправляла себя Светлана, а просто… не ощущается оно как-то…

И тогда она вспомнила про Костика. Мальчик учился в школе, до нее доходили слухи о его успехах в учебе, и матери вдруг захотелось почувствовать себя причастной к этим успехам, прикоснуться к его маленькой жизни, его заботам и радостям. На Светлану что-то нашло: вдруг взыграли чувства, на которые она раньше не считала себя способной, вдруг проснулся инстинкт, коего, ей казалось, она была напрочь лишена. Ей захотелось образцовой семьи по полной программе: любимая собака, кошка и непременно ребенок в доме. И она забрала Костика от дедушки.

Новая роль матери школьника неожиданно понравилась Светлане, сразу начала приносить удовольствие. Ей казалось, что жизнь ее таким образом приобрела новый, возвышенный смысл, она получила новый статус, начала привыкать к очередному для себя амплуа. Приятно было умиленно заглядывать в чистенькие тетрадки Костика (тем более что делать с ним уроки ей не приходилось, сын был в этом смысле абсолютно самостоятельным), приятно хвастаться им перед новыми знакомыми, такими же состоятельными людьми, приятно забирать его после уроков из школы, небрежно подъезжая к воротам на роскошном автомобиле. Да и школа была не простая — дорогая частная гимназия, изысканные родители, в классе есть дети известных людей, кумиров публики… Мальчик был сообразительным, учение его шло с каждым месяцем все успешней. Они наняли гувернантку, которая проводила с ребенком время после школы, и, таким образом, хлопот с ним в первом классе не было вообще никаких. Что касается дедушки, то Николаю Васильевичу позволили забирать Костика в гости по выходным. Жизнь окончательно вошла в свое русло.

Но Светка не была бы Светкой, если бы смогла долго выносить чрезмерно спокойное и размеренное течение жизни. Ей опять стало тоскливо. Хотелось бурного веселья, праздников, фейерверков и развлечений. А в этот ритм никак не вписывался молчаливый и застенчивый, но при этом упрямый, часто глядящий на нее с непонятным выражением упрека в глазах, светловолосый мальчик. У нее не было с сыном душевного контакта; он слишком напоминал ей Антона, а она хотела забыть весь тот период своей жизни как случайность, как недоразумение, случившееся по молодости… Светлане казалось, что в серьезных глазах Костика она читает осуждение, и роль заботливой мамаши довольно скоро стала тяготить ее.

Приличные средства позволили семье быстро решить и эту проблему — избавиться от мальчика, который умудрился всего за пару лет стать лишним на празднике жизни его матери и красавца отчима. В данном случае Сергей был полностью согласен со Светланой: с Костиком нужно расстаться. Однако называлось это у них красивыми и высокими словами: «дать ребенку приличное образование, котирующееся во всем мире».

Светлана получила новое наслаждение: долгие, со вкусом и капризами, выборы иностранной школы. Это была яркая страница в ее жизни. Она ходила по разным агентствам, с недоверием и показной брезгливостью выслушивала речи специалистов (которые нередко и сами плохо представляли себе, куда предлагают отправить ребенка), со снобистским выражением лица перелистывала яркие рекламные проспекты зарубежных образовательных учреждений. На всем ее облике точно было написано: «Это ниже нашего уровня… А это недостаточно престижно для нас… А это слишком малоизвестная школа…»

Потом она обсуждала возможные варианты с многочисленными подругами и знакомыми. Это было тоже интересно и захватывающе, примерно в той же степени, что и покупка новой шубы или машины. А главное, камертоном всех этих разговоров звучала мысль: «Нам ничего не жалко для ребенка!»

— Пусть он получит настоящее образование, — говорила она подругам. — Я так в юности хотела учиться!.. Но раннее замужество, а потом рождение Костика не позволили мне приобрести серьезную профессию. Да и не было в нашей стране стоящих мест, одна профанация. А наш мальчик — он такой способный, пусть у него будет интернациональное образование, которое нам и присниться не могло.

Если при этих разговорах присутствовал Сергей, он слушал жену с едва заметной усмешкой и неизменно поражался про себя: эта дурища, кажется, и в самом деле верит тому, что говорит! Это она-то — мать-кукушка, никогда всерьез не интересовавшаяся сыном, лоботряска, не сумевшая осилить даже нескольких курсов института, — она теперь рассуждает о необходимости качественного образования для ребенка и не выпавшем на ее долю счастье учиться?… Вот уж воистину неисповедимы пути Господни!

Да она даже не способна сама определить, в какую страну отправлять Костю и какое образование давать ребенку. Пока к делу не подключился он, Сергей, решение так и не было принято. А у отчима были свои, вполне определенные соображения на этот счет. Ребенок, наследник Антона и Светланы, должен вырасти в такой среде и быть воспитанным в таком направлении, чтобы ему никогда не пришла в голову мысль — даже через пятнадцать, двадцать лет — взять управление фирмой в свои руки. Это была простая и толковая идея: вырастить Костика человеком, который был бы приспособлен только для жизни на Западе, и дать ему диплом, абсолютно неприменимый в России.

Такое место вскоре нашлось. Костика отправили учиться в Швейцарию, в так называемую бодингскул — школу-интернат, расположенную в Лугано и пользующуюся значительным авторитетом в стране. Выбор этой школы был определен тем, что после ее окончания ребенок мог, перейдя буквально на соседнюю улицу, продолжить образование во Франклин-колледже. И в этом американском колледже обучение заняло бы еще пять лет.

Пройдя такой путь, парень в итоге получил бы хорошее американское образование, не слишком пригодное для России; это объяснялось некоторыми особенностями построения учебного процесса, особой языковой средой и некоторыми другими нюансами колледжа. Как дипломат, более-менее знакомый с бытом на Западе, Сергей Пономарев знал эту особенность американского образования, знал и колледж, который планировал для пасынка, и отлично умел просчитывать далеко идущие последствия своего шага.

Школа, в которую с очередного первого сентября отправили Костика, называлась Тайсис. Она располагалась в живописном месте Швейцарии, высоко в горах. Светлана внимательно просмотрела рекламные проспекты и пришла в восторг. Прекрасная вилла; очаровательные, словно сошедшие с рождественских открыток, дети, солидные и внушающие доверие учителя. Но Пономаревы — так же, как и менеджеры отправляющей на учебу фирмы — не учли одного: это не была школа закрытого типа. Многие дети общались с родителями во время выходных и праздников, родители к ним приезжали издалека. Приезжали ко всем, кроме маленького ученика из далекой России Константина Житкевича.