Реаниматор культового кино - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Мишенин cтр.№ 41

Однако попытаюсь. Ну, прежде всего, маска – символ театра и таким образом подчеркивает театральность фильма. За маской – лицом Маргарет – прячется героин. За героином в фильме прячется оргазм, секс. Пришелец прежде всего находит в Нью-Йорке маску, за которой… Здесь в маске-образе перекрещиваются и сплетаются многочисленные ассоциации, мотивы фильма.

Маска мне была очень важна, и я попросил ее сделать моего друга, Геннадия Осьмеркина. Геннадий – скульптор, ювелир, профессор Нью-Йоркского института дизайна. Геннадий, вроде Бенвенуто Челлини, делает скульптуры из драгоценных металлов.

Он наследственный художник. Дядя его отца – Александр Осьмеркин – член знаменитого Бубнового Валета ^[54]; мать – Зоя Рылеева, из рода декабриста, – скульптор – автор фонтанов «Каменный цветок» и «Дружба народов» на ВДНХ.

Кроме маски Гена сделал для «Жидкого неба» по моим эскизам НЛО и стеклянные стрелы, убивающие жертв пришельца из космоса.

Если интересуешься, здесь о Гениной маме: https://shraiman.livejournal.com/265848.html

Дмитрий Мишенин: Поведай мне о роли, которую играет в твоем фильме белая маска, Рашид. Я о кадрах с Диной, примеряющей на себя этот лик, как героиня античной трагедии. Меня интересуют все мысли и воспоминания, связанные с ней. От того, что она символизирует, до того, откуда она взялась.

Рашид Нугманов: Маска – всегда тайна. Она призвана скрыть за застывшей личиной что-то очень важное, чего нельзя открывать чужому глазу. Она скрывает чувства и намерения. Она скрывает стыд и страх. Она защищает от злых духов и отпугивает их. Она хранит твой мир от внедрения чужой воли и от бесцеремонного любопытства. Она позволяет тебе оставаться самим собой, не прикидываясь кем-то – маска берет это на себя. Парадоксальным образом маска избавляет лицедея от лицедейства. Когда я впервые пришел к Марине вместе с Сашей Башлачевым, чтобы приглядеть ее на роль Дины в «Игле», я увидел маску на стене комнаты в ее коммуналке. Это была голая заготовка, какие разрисовывают для карнавалов в Венеции – пустая безликая белая пластмасса с пустыми глазницами, без перьев, краски, блесток и прочей мишуры. Тут же пришло в голову: «Вот она, суть Дины – нечто пустое, за чем скрывается бесконечная боль, глубина и тайна, известная только ей самой и не предназначенная никому». И в следующую минуту сказал: «Марина, приезжай на съемки через две недели. Но только обязательно возьми с собой эту маску». Остальное – история, как принято говорить, когда больше нечего добавить.

Д. М.: Расскажите, пожалуйста, о роли масок в вашем фильме «Господин оформитель». Насколько я понимаю, это навязчивый образ, преследующий вас, Олег. Я о вступительных кадрах с балаганчиком и об эпизоде с Платоном Андреевичем, который размазывает кровавую краску по искусственному восковому лицу. Меня интересует, что это символизирует, имеет ли отношение к Красной смерти Эдгара По, и была ли эта «маска» до съемок не маской, а частью искусственной головы пропавшей на «Ленфильме» куклы, сделанной для фильма? И еще: насколько я понимаю, до вас опыт создания кукол-девушек был только с двойником Суок в «Трех толстяках»? Если мы говорим о «Ленфильме». Это были разные кукольники или их что-то связывало?

Олег Тепцов: Во-первых, обращение к маске в тот период (рубеж XIX–XX веков) был массовым в изобразительном искусстве, в литературе, в театре, в меньшей степени в кинематографе. Марионетки Гордона Крега, маски комедии дель-арте у Мейерхольда, у Вахтангова. И, конечно, и Эдгар По, и Гофман, и Метерлинк, Сомов, Блок и много-много еще всего. Мир заболел символизмом. Я просто следовал стилю времени, ведь жизнь художника тогда была едва ли не самой символичной частью этого всеобщего маскарада.

Второе. Маска в сцене в ванной была самостоятельной, кукла – отдельно.

И, наконец, связь между куклами из «Трех толстяков» и из «Господина оформителя» очень простая – обе делала Валентина Малахиева, а заодно она еще снялась у меня в роли матери умирающей Анны.

Я расскажу, как познакомился с каждым из героев своей книги.

Все эти знакомства происходили совершенно по-разному: в интернете, вживую и по телефону.

Когда мы со Славой Цукерманом пытались вспомнить, при каких обстоятельствах познакомились, он вспомнил, как Горький рассказывал о своем знакомстве с Владимиром Ильичом Лениным. Горький помнил только то, что они с Лениным много смеялись. А как не смеяться? Один низкий, лысый, с широкими скулами и усами, а другой высокий, с непослушной шевелюрой, и тоже скуластый и усатый. Словом, клоунская пара на арене цирка. А вот других обстоятельств знакомства вспомнить не удалось.

Слава, как старый театрал, добавил еще один пример, припомнив пьесу забытого ныне, но крайне популярного в 50–60-х автора, Назыма Хикмета, «Рассказ о Турции». Там есть сцена, в которой полицейские допрашивают старого ашуга, который пел в горах песню о Сталине. У ашуга спрашивают: «Почему ты поешь о Сталине? Когда и от кого ты слышал это имя – Сталин?» Ашуг им отвечает: «Если бы тебя, бей, спросили, от кого ты впервые услышал имя твоего отца? Вспомнишь разве?» В Театре Моссовета эта фраза неизменно вызывала бурю аплодисментов и слезы на глазах многих зрителей…

Как видите, в этих ассоциациях больше правды о том, как и когда мы познакомились, чем если бы мы обнаружили датированные 2009 годом электронные письма с предложением сделать первое интервью… Наша связь гораздо более глубокая, театральная и литературная. С этого я и хочу начать третью часть книги.

А продолжу я рассказом о встрече с Рашидом Нугмановым, с которым мы познакомились как раз в 2008 году. Познакомила нас Наталья Разлогова. В свое время они все трое вместе с Виктором Цоем были дружны, и их связывало множество общих планов.

Встретились мы в восточном ресторане, и я помню, что заказал спелую хурму. Мы практически сразу подружились с Рашидом и начали работу над проектом «Игла Remix», поселившись в Москве. Рашид переехал из Франции, а я из Санкт-Петербурга. С тех пор проект вылился и в кинофильм, и в выставки современного искусства, и в другие проекты. Рашид познакомил меня со своими друзьями – Сашей Башировым, Петей Мамоновым, Мариной Смирновой. А я его – со своими: Олегом Гитаркиным, Светой Зомбиреллой, Игорем Вдовиным. Были у нас с ним и общие друзья, например, Георгий Гурьянов. Рашид умеет всех втягивать в общий творческий процесс. Комфортные апартаменты, где Рашид селится и собирает друзей, он как и в молодости называет «Нехуевый Хауз», а окружающих людей делит на Пончиков и Живчиков (и это отлично обоснованная концепция типов личности!).