Achtung! Manager in der Luft! - читать онлайн книгу. Автор: Комбат Найтов cтр.№ 19

Перестав трепать нервы связистам, я положил трубку на полевой телефон. Почти заполненную заявку сунул в планшет, спросил у Бориса-2, начштаба майора Борисова, разрешения покинуть сей благословенный закуток, отправился в сторону общаги. До обеда еще было время, поэтому я предпочел провести его в горизонтальном положении. Лег и уснул почти мгновенно. Просто как в омут упал. Разбудил меня женский голос, в котором я без труда узнал акцент Вики.

– Ты же уехала и почему ты в форме?

– Я добровольно вступила в состав РККА и числюсь оружейницей на двух машинах с номером 21. Я попросила Константина Николаевича направить меня в твое звено и на твою машину.

– Зачем ты вернулась? Мы же решили, что в тылу вам будет безопаснее.

– Ты мне не рад?

– Нет. Ты нарушаешь наши договоренности, а я не хочу и не могу брать на себя ответственность еще и за тебя.

Это «не хочу и не могу» она запомнила! Насколько я понял, из поезда она просто удрала. Но разбираться с этим я не шибко рвался: все глупости, кроме одной, она уже успела сделать. Теперь она военнослужащая, и дядя прокурор уже освободить ее от этого не может. Птичка на петлице мешает. Был бы он здесь, то до принятия присяги этот вопрос можно было урегулировать, но он поехал проводить их до Днепродзержинска. Еще днем третья эскадрилья перелетела в Аккерман, вместо 168-го полка, который командование забрало под Бельцы, дыру закрывать. Тришкин кафтан называется. Со времен царя Гороха в моде.

95-я оставила Леушени, но подтвердила падение четырех самолетов в промежутке между 05:27 и 05:38. Но что-то меня это совсем не тронуло. Все, что сделано – пошло насмарку. Сейчас немцы дойдут до Котовского и повернут на рокадное шоссе, которое выведет их прямиком к Бессарабке и Романешти, и железная дорога, по которой мы снабжаемся, будет перерезана. При этом наш родной 14-й стрелковый корпус, штаб которого находился непосредственно в Болграде, существенно расширил свой плацдарм, дойдя до Георгиевского гирла и взял Сулему силами одной 51-й дивизии. Домолачивал сводный отряд румынской морской пехоты. В тот день полк совершил почти триста самолетовылетов в тот район. Если бы еще и Черноморский флот к этому подключился, но взаимодействовать никто друг с другом не хотел. Флот обстреливал Констанцу и потерял лидер «Москва». Нас с Хохловым гоняли на разведку, но не туда, где намечалась задница, а посмотреть, что делают наши соседи и партнеры. Их, правда, так никто тогда не называл. Мы отметили в донесениях, что румынские войска в массовом порядке устремились на север. Но бить их походные колонны никто не решился. К седьмому июля 95-я дивизия сумела остановить продвижение румынско-немецких войск в направлении Кишинева на реке Кыгыльник, но у нас перетряхивали все и вся, меняя одного начальника на другого. Все хотели переложить ответственность на плечи соседа. Хотя козе понятно, что сто – сто тридцать километров на дивизию – это слишком. Седьмого июля девятой армии приказали перерезать два немецких прорыва: в районе городов Бельцы и Фалешти. При этом фронт армии составлял 430 километров. Два корпуса: второй механизированный и 2-й кавалерийский, болтавшиеся в тылах Южного фронта, решили немного размяться, но им «забыли» придать авиацию. Их «прикрывала» одна смешанная 20-я САД в составе трех истребительных полков, два из которых летали на «мигах», и действовать у земли практически не могут. Но взаимодействия у них не получилось. Еще одна, 45-я САД, с двумя истребительными полками, действовала не менее бестолково. В общем, 4-й авиакорпус немцев достаточно легко парировал эти контрудары. Наши корпуса 10 июля были отведены в резерв командующего 9-й армией.

Я же потратил три ночи, но научил комбата ВНОС и его подчиненных пользоваться протрактором, которые у них были, но аккуратно лежали в фирменной коробочке. С них заботливо стирали пыль, передавали по инвентаризации, но зачем они были нужны – оставалось загадкой для командиров отдельных постов. Другое дело, секундомер! Им можно замерить скорость бега на короткие дистанции, например, до щели, и учитывать его при приближении авиации противника, чтобы вовремя унести ноги в укрытие. А то, что с их помощью можно быстро определить место цели, курс и ее скорость, то об этом упоминалось, конечно, в наставлениях. Но это было давно и неправда. В общем, отрепетировали мы одновременное пеленгование из трех и более точек звукового сигнала. «Создали» и напечатали в корпусной типографии планшеты, научились давать летчикам решенный треугольник сближения с целью, а не пеленг на нее, двадцатиминутной давности. Пеленг второй свежестью не обладает! Три ночи подряд тренировались, и, наконец, вот что крест (треугольник) животворящий делает, нас вывели на девятку «хейнкелей», следующих неторопливо к будущему городу-герою Одессе. А уже вслед за нами туда целых два звена «ишачков» прилетело. Налет мы полностью сорвали, а объявленная благодарность и дополнительные «сто грамм за сбитые» для красноармейцев и сержантов наблюдательных постов превратили это дело в «национальный вид гагаузского спорта». Тем более что действия не слишком сложные, лишь бы связь была, да наводились бы на один объект. Но пока немцы не слишком усердствовали с бомбежками из-под Констанцы. Они не могли взять полную нагрузку в «кривой полет», обходя наш участок обороны. А так как мы «дополнительно» получили МиГи, то все их старые расчеты ушли в качестве туалетной бумаги. Период безопасного преодоления нашей обороны закончился.

Тут еще генерал-майор Егоров, командующий корпусом, оборонявшим Измаильское направление, который достаточно безразлично относился к деятельности нашего полка, типа, мой штаб не бомбят, и ладно, после разгрома нами кавалерийской и двух пехотных дивизий под Галацем зачастил в наш штаб. Честно говоря, в полку его не любили, причем сильно. Он во многом способствовал тому, что первого командира нашего полка, майора Ильина, который и создал полк, выдрессировал летчиков и все службы, довел боеготовность до очень высокого уровня, от командования отстранили, а затем и сняли с должности инструктора по технике пилотирования отдела ВВС 5-й армии. Правда, в армии Потапова отдел был, а ВВС не было. Так вот, Егоров на заседании военного Совета округа отрицательно отозвался о деятельности Ильина, что шума много, а толку никакого. Одни аварии да блуждания. В апреле один из связных самолетов пересек румынскую границу и там упал. Летчик и механик благополучно вышли на советскую территорию. А теперь он зачастил к нам. В момент скандала с командующим он присутствовал. От кого получил задание – совершенно непонятно. Внешний вид у него был несколько своеобразный, больше всего он мне напоминал Кузьмича, лесника из «Особенностей», но столько водки он не пил. В пьяном безобразии я его никогда не видел, и по утрам воду не хлестал.

С авиацией на Аккермане наступал полный коллапс: две формируемые дивизии на аэродроме Теплица (шесть полков) ускоренным порядком вывозились в Северо-Кавказский военный округ. Лишь малое число этих летчиков убыло в Мелитополь и сумели пересесть на «яки» в сентябре месяце. Пополнение в полк не поступало, вообще, ни техника, ни люди. И даже ЗиП на штатные машины не приходил. Пока обходились тем, что имелось на месте, тем более что в мае одну большую заявку сумели полностью закрыть. На смену двигателей. Но менять приходилось по ходу пьесы. И хотя наш участок фронта оставался единственным на территории СССР, где новую границу враг перейти не сумел, даже к середине июля, но об этом никто даже и не заикался. На фоне «успехов» 14-го корпуса – остальные части РККА просто бежали. Хотя это было совсем не так. Они дрались, но эффективного сопротивления оказать не могли. Лишь 15 июля до Булгарийки добрались кинооператоры «СоюзКиноЖурнала». Но там находилась одна 4-я эскадрилья капитана Савенко. Они сняли несколько эпизодов о жизни нашего полка, однако не упомянув того факта, что здесь границу держат. Все это вычеркнули и вырезали из диалогов. Скорее всего потому, что уже был издан приказ об отходе на рубежи Днестра. 19 июля полк начал перебазирование на полевые площадки под Тирасполем. Удерживать приморский плацдарм не стали. Наша эскадрилья перелетела в печально известную Беляевку, лишившись возможности защищать Одессу с моря.