Беззвездное море - читать онлайн книгу. Автор: Эрин Моргенштерн cтр.№ 65

Хранитель поднимает на него глаза.

– Могу я взглянуть?

Саймон протягивает ему книгу.

Хранитель осматривает ее внимательно, и переплет, и пустые листы в конце и в начале.

– Где вы ее нашли? – спрашивает он.

– Ленора дала, – отвечает Саймон. Он полагает, что объяснять Хранителю, кто такая Ленора, нужды нет, поскольку не запомнить ее трудно. – Сказала, это ее любимая книга.

Лицо Хранителя, когда он возвращает книгу Саймону, принимает какое-то загадочное выражение.

– Спасибо, – говорит тот с облегчением, что она снова у него.

– Ваш компас? – Хранитель протягивает к нему руку ладонью вверх.

Саймон с секунду непонимающе смотрит на ладонь, а потом снимает с шеи золотую цепочку. Его гложет мысль, что что-то не так, и желание спросить, разве не все в порядке, и кто такая Ленора, да и вообще у него в голове целый рой вопросов, но ни один из них не хочет, чтобы его произнесли вслух.

– Доброй ночи, – говорит он взамен, на что Хранитель кивает ему, и в этот раз, когда Саймон пробует выйти, дверь благосклонно его выпускает.

В клетке лифта он стоймя засыпает, спит все время подъема и полупросыпается, только когда лифт уведомляет, рывком, что прибыл на место.

Каменное помещение перед лифтом, освещенное фонарями, ничуть не изменилось. Дверь, ведущая в коттедж, открыта, как он ее и оставил.

Коттедж залит лунным светом, струящимся в окна. Который час, Саймон понятия не имеет. Очень холодно, но он слишком устал, чтобы разжигать очаг, и, к счастью, у него есть пальто, чтобы укрыться.

Он падает на кровать, даже не расчистив ее от книг, “Сладостные печали” зажаты в руке.

Во сне хватка ослабевает, книга выскальзывает и оказывается на полу.

Просыпается он, отлежав себе на книгах бока, с провалом в памяти, где он и как он сюда попал. Утренний свет заглядывает в комнату сквозь просветы в гуще плюща. Окна, которые он не сообразил вечером закрыть, поскрипывают, задетые ветром.

В затуманенный мозг просачиваются воспоминания о ключе, коттедже и поезде. Должно быть, он спал. И привиделся ему страннейший из снов.

Он пытается открыть заднюю дверь, но та сопротивляется, вероятно, из-за зарослей ежевики снаружи.

Он разжигает очаг.

Непонятно, что делать с этим домом, этими книгами, всеми этими вещами, которые его мать, надо полагать, предназначала ему.

Под кроватью он находит длинный, низкий сундук. Замок заржавел, но и петли тоже, так что, ударив хорошенько каблуком, удается сбить и то, и другое. Внутри – выцветшие бумаги и еще несколько книг. Среди документов – свидетельство о собственности на дом, оформленное на его имя и включающее в себя еще и обширный земельный надел, прилегающий к дому. Он нетерпеливо просматривает остальные бумаги в надежде, что мать хоть что-нибудь ему написала. Его злит то, что она словно наверняка знала, что по достижении восемнадцатилетия он сам отыщет это место, и не обратилась лично к нему, а все прочие бумаги ничего ему не говорят: это обрывки записок и историй, которые кажутся сказками, длинные бессвязные рассуждения о перевоплощении, ключах и судьбе. Единственное нашедшееся там письмо написано не матерью, а адресовано ей, пылкое любовное послание, подписанное неким Азимом. У него мелькает мысль, уж не его ли отец этот Азим.

Внезапно он задается вопросом, а может, мать знала, что умирает. Может, и подготовила это все, понимая, что он появится здесь в ее отсутствие. Мысль эта, раньше его не посещавшая, ему неприятна.

Итак, он получил наследство. Пыльное, набитое книгами, заросшее плющом. То, что допустимо назвать собственностью.

Интересно, сможет ли он здесь жить? Если захочет, конечно. Пожалуй, если завести ковры, новые стулья и приличную кровать.

Он разбирает книги, складывая мифы и басни на одном углу стола, литературу по истории и географии – на другом, а те, в которых разобраться не может, посередке. Есть книги с картами и книги, написанные на языках, которые он не может прочесть. Некоторые помечены примечаниями и символами: коронами, мечами, рисунками сов.

На полу у кровати лежит небольшой томик, совсем не такой пыльный, как остальные, и когда Саймон его признает, тот снова вываливается у него из рук. Падает на груду других книг и, если не считать пыли, почти что от них неотличим.

Значит, то был не сон.

И если книга – не сон, то и девушка, значит, тоже.

Саймон идет к задней двери и толкает ее. Дергает. Всем весом напирает на дверь плечом, и тогда она поддается.

Да, за дверью лестница. У подножия лестницы фонари.

Металлическая клетка ждет его.

Лифт спускается одуряюще медленно.

В аванзале на этот раз постаментов нет. Его впускают внутрь без вопросов.

Дверь в кабинет Хранителя закрыта. Саймон слышит, как за спиной она открывается, когда он уходит по коридору, но не оглядывается.

Найти дверь с сердцем без компаса оказывается непросто. Он сворачивает не туда, ходит кругами, взбирается по лестницам, выстроенным из книг.

Наконец выходит на знакомый поворот, за которым – темный закуток и дверь с горящим сердцем.

Комната за дверью пуста.

Он распахивает и закрывает дверь с пером: за ней – непроглядная пустота.

Она может вернуться в любой момент.

Может вообще не вернуться.

Саймон расхаживает вокруг стола. Когда это ему надоедает, садится на кушетку, повернув ее так, чтобы видеть дверь. А вот интересно, долго ли тот кот ждал в этой комнате, чтобы кто-то вошел и выпустил его? Да и как он вообще оказался внутри?

Потом и сидеть ему надоедает, он снова принимается расхаживать.

Берет со стола перо, подумывает: что, если написать письмо и подсунуть его под дверь?

Предположим, он напишет, но что? Что такого нужно сказать, чтобы из этого вышел толк? Пожалуй, он понимает теперь, почему мать не оставила ему письма. Он не может даже сказать Леноре, в какой именно день он ее ждал и как долго – какое сегодня число, неизвестно, и часов у него нет. Вообще непонятно, как исчислять течение времени без солнца.

Он откладывает перо.

Рассуждает про себя, как долго здравомыслящему человеку допустимо ждать девушку, которая, может, сон, а может, и нет. Что, если девушка приснилась ему в реально существующем месте – или это место тоже из сна? От рассуждений этих у него ломит виски, и он решает, что, пожалуй, лучше взять что-нибудь почитать вместо того, чтобы бесплодно ломать себе голову.

Жалко, что “Сладостные печали” остались в коттедже. Он просматривает книги на полках. Многие из них незнакомы и непонятны. Тяжелый том с учеными сносками и вороном на обложке привлекает его внимание больше других, и он так погружается в историю о двух английских волшебниках, что забывает о времени.