Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками - читать онлайн книгу. Автор: Николя Ванье cтр.№ 19

В России все было проще (или, лучше сказать, не так сложно), поскольку меня знают местные власти, которые помнят мое прибытие на собачьей упряжке на Красную площадь (я получил на это разрешение при содействии Жака Ширака). Это было редкое исключение из правил, своего рода магическое заклинание «Сезам, откройся!» для иностранца, коим я являюсь и «который в какой-то степени является частичкой нашей страны» (как написал министр иностранных дел России в ответ на письмо, направленное ему Лораном Фабиусом с просьбой посодействовать проведению моей экспедиции). Тем не менее бюрократической волокиты, порой весьма и весьма утомительной, меньше от этого не становится, поскольку указания сверху не всегда поступают чиновникам в должное время.

Меня удивляет наивность некоторых людей, которые полагают, что для меня все легко и просто, потому что, как считают они, я теперь человек известный. В действительности от известности пользы абсолютно никакой. А если она и есть, эта польза, то весьма далека от тех масштабов, которые приписывают ей некоторые люди. К организации данной экспедиции я сумел привлечь только некоторых из инвесторов, на которых рассчитывал, а потому приходится расходовать личные средства. Что касается необходимых разрешений, то мне пришлось бороться за них так же, как в самый первый раз, пусть даже (признаюсь честно) я и воспользовался симпатией ко мне со стороны различных местных властей во Франции, России, Китае и Монголии. Но как же мне пришлось побороться!

Именно о потраченном времени, о встречах, об утраченных надеждах и о своих сомнениях я думаю сегодня утром, когда мы направляемся к границе.

Из окружающего пейзажа я вижу лишь небольшую часть, потому что мое поле зрения ограничивается дорогой, по которой я еду. Это похоже на поле зрения, обеспечиваемое подзорной трубой, поскольку съемный капюшон, обшитый мехом, который уже покрылся инеем и льдинками, образует перед моим лицом что-то вроде конуса. В глубине этого длинного конуса находятся мои глаза, которые, будучи лишенными возможности видеть что-либо по сторонам, концентрируются на объектах, находящихся далеко впереди. Я могу, конечно, повернуть голову, но маска из плотной шерсти с отверстиями для глаз, которая облегает мою голову, покрылась корочкой льда и похожа на ортопедический аппарат для поддержания шеи и головы, который мешает мне крутить головой. Это — неизбежное неудобство, с которым приходится мириться, если решил путешествовать при морозе в пятьдесят градусов (а именно такую температуру показывал термометр сегодня утром).

Квест, Кали и Камик бегут в своих попонах, вырезы в которых позволяют оставить свободными плечи и лапы, чтобы собака могла без затруднений двигаться. Густой мех других собак вполне надежно защищает их от сильного холода.

Местность меняется: она как бы выравнивается. Мы оставляем позади горы и въезжаем в зону лесов, которые состоят из сосен, осин и берез и среди которых все чаще и чаще встречаются обширные участки и свободные пространства. Участки эти, насколько я могу предположить исходя из характера имеющейся на них растительности, превращаются летом в болота. Приходится попрощаться не только с горами, но и с надеждой встретить по пути тигра. Меня это приводит в уныние… В последние несколько дней, до того как рельеф местности стал представлять собой не горы, а покрытые лесом длинные холмы, я постоянно думал о тигре, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки его присутствия здесь. Сердце у меня начинало биться сильнее, когда я, находясь в тайге, различал вдали рыжеватое пятно, которое позднее оказывалось то оленем, то деревом с ободранной корой — в общем, чем угодно, но только не Великим Ваном. Мне повстречались два лесоруба и один охотник, и все трое заявили, что в этом районе есть тигры и они сами их видели. Охотник на предыдущей неделе заметил издалека в тайге тигрицу с двумя тигрятами. Какая удача! Однако его, похоже, больше обрадовало то, что посчастливилось увидеть собачью упряжку, которая для него была гораздо более редким явлением, чем тигр, так как этих четвероногих хищников в той местности, где он живет, всегда было не так уж и мало.

— Приезжай ко мне в гости следующей зимой. Поохотимся вместе, тигров поищем… Я тебе обещаю, мы на них непременно наткнемся!

Я приеду. Я хочу увидеть тигра.

Воспоминания о разговоре с другом-журналистом до сих пор вызывают у меня невеселые мысли. Слова его были весьма характерными для мира, в котором мы живем, — мира, основанного на лжи и корысти, подчиняющегося единоличному распорядителю новым мировым порядком, управляющему сильными мира сего и самим этим миром. Распорядитель этот — информация и средства ее распространения.

Совет журналиста был прост:

— Расскажи, что ты видел тигра. Видел издалека. Никто не сможет доказать обратное, стало быть, ты ничем не рискуешь! Если ты признаешься, что не видел ни одного тигра, то разочаруешь публику, поскольку объявил, что увидеть этого хищника — одна из целей твоего путешествия. Поверь мне!

Да, именно таков наш мир. Мир, в котором сказанное имеет гораздо большее значение, чем сделанное. Мир, в котором необходимо искажать правду, а если возникнет потребность — ее выдумывать. Мир обещаний, которые не выполняются, и лжи, которая не воспринимается как ложь, потому что прикрывается ложью других людей. В качестве примера может служить «дело Каюзака», которое кажется мне особенно показательным применительно к тому, о чем я сейчас рассуждаю. Министр, который сделал борьбу с уклонениями от уплаты налогов своим коньком и который, как выяснилось, был абсолютным чемпионом по части подобных уклонений, причем в масштабах, которые в ту эпоху были просто невообразимыми… Ну что за люди! Какой позор! Самое худшее заключается в том, что негодование по данному поводу длилось не дольше, чем горит пучок сухого сена, потому что обман стал уже нормой жизни. В настроениях людей наблюдается что-то вроде фатализма, который вызывает у меня немалую тревогу. Правосудию следовало относиться с особой суровостью к преступникам, которые выдавали себя за поборников справедливости.

История с вымышленным тигром перекликается в моем мозгу с ложью Каюзака. Думая обо всем этом, я скольжу по девственному снегу, белизна которого кажется мне олицетворением чистоты. Такие скачки в ходе мыслей могут показаться странными, однако я, когда еду на собачьей упряжке, частенько думаю о чем-то, что никак не связано с моим путешествием. Набираясь с возрастом все больше жизненного опыта и мудрости, я чаще и чаще размышляю о том, куда катится мир и какого будущего я хотел бы для своих детей.

Я не видел тигра. Я не видел даже его следа, что было бы для меня вполне достаточно, потому что для такого следопыта, каким являюсь я, увидеть след — это почти что увидеть животное, которое его оставило…

У меня есть еще шансы — правда, очень маленькие — натолкнуться на этого хищника возле реки Амур, однако я знаю, что рядом с этой рекой их проживает гораздо меньше, чем в горах, которые я пересек. Поэтому-то мои шансы увидеть тигра такие маленькие. Очень маленькие, почти нулевые…

Зато по мере того как я двигаюсь на запад, я встречаю птиц, которых никак не ожидал увидеть здесь в таком количестве, — это фазаны. Настоящие фазаны, дикие, а не те птички, которых разводят люди и которых парижане приезжают по воскресеньям пострелять в Солонь — регион, где я живу. Те фазаны, что встречаются здесь, выглядят великолепно. Они живут стаями от пяти до тридцати или даже сорока особей.