438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Франклин cтр.№ 31

Он представлял, какая награда ждет его после завершения испытания.

— Если я пройду через это, — сказал он Кордобе, — то обязательно куплю себе машину.

— Да ты просто сошел с ума, — ответил мексиканец.

Депрессия не отпускала Кордобу. Он злился и требовал предоставить ему возможность покончить со всем этим раз и навсегда. Когда Альваренга снова поместил его в кофр для рыбы, парень стал колотиться головой о стенки ящика. Он был в отчаянии. «Он бился головой о борта лодки, а я все пытался успокоить его. ТЕПЕРЬ МНЕ ПРИХОДИЛОСЬ СРАЖАТЬСЯ НЕ ТОЛЬКО ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ, НО И ЗА ЖИЗНЬ КОРДОБЫ. А ОН НЕ ХОТЕЛ ЖИТЬ. Но мне нужно было помочь ему. Он ведь был моим напарником», — признается Альваренга. Кордоба, свернувшись калачиком на дне лодки, ревел во весь голос, кричал и вопил, а потом заснул. Поутру юноша был голоден, но отказывался от еды. «Мне приходилось заталкивать пищу ему в рот. Я насаживал маленькие кусочки на рыбьи кости и заставлял его есть. Это было все равно что кормить ребенка», — вспоминает Альваренга.

Сальвадорец понимал, что мало кому удается выздороветь, оказавшись в лапах депрессии. Чтобы отвлечь своего ослабевшего напарника от мрачных мыслей, Альваренга выдумывал разные истории о жизни на суше. Он часами сидел рядом с Кордобой и рассказывал ему о своих планах на будущее и о приключениях, которые их ждут. Все его истории крутились вокруг таких тем, как здоровье, оптимизм и еда. Когда Кордоба оживился, они пообещали друг другу, что будут держаться вместе и на суше, вернувшись в Мексику. Они фантазировали, что построят пекарню и будут продавать хлеб. В Сальвадоре Альваренга работал одно время в панадерии (булочной), где выпекал до пятисот хлебов до рассвета. Он был не прочь снова стать пекарем. А Кордоба накопит денег, купит велосипед и будет развозить по городу свежий хлеб.

Альваренга все чаще стал погружаться в мир грез. Бывшие подружки приходили к нему в дом в Коста-Асуль, чтобы провести ночь любви в его гамаке. Он забивал великолепные голы в футбольных матчах, проходивших на его любимом пляже. Он воображал, как встречается со своей дочерью Фатимой, которую покинул много лет назад. Они гуляли все вместе по пляжу — он, Фатима, ее дедушка с бабушкой. Он воображал, будто готовит изысканные кушанья и закатывает грандиозные пиры. «Я ел сырое птичье мясо, у меня не было кинзы, а так хотелось сварить суп, поэтому я представлял, будто кладу в горшок помидоры, кинзу и посыпаю блюдо солью, — говорит Альваренга. — Я ощипывал цыпленка, потом готовил его. Я поедал его целиком. В своих мечтах я ужинал в компании друзей».

СТАРАЯСЬ ПОМОЧЬ КОРДОБЕ, АЛЬВАРЕНГА, НЕ ОСОЗНАВАЯ ТОГО, САМ ОЧУТИЛСЯ В МИРЕ ФАНТАЗИЙ, В ВООБРАЖАЕМОЙ РЕАЛЬНОСТИ. Это состояние было знакомо и Стиву Каллахану, в 1982 году в течение 76 дней дрейфовавшему в Атлантическом океане на надувном плоту. «В мечтах и снах редко когда ощущаешь вкус или запах. Однако мне это удавалось. Я ощущал запах еды во сне. Сначала я сопротивлялся этому, мне не нравились такие сновидения. Проснувшись, я восклицал: «А, черт! Жаль, что все причудилось, примерещилось». Это было такое разочарование. Потом прошло немного времени, и я стал ценить такие сны, так как это был самый быстрый способ насладиться любимой едой».

Байки сделали свое дело. Хоть Кордоба по-прежнему отказывался есть сырое птичье мясо, он с удовольствием поедал рыбьи глаза, которые подсовывал ему Альваренга. Для эстетики каждый глаз сальвадорец накалывал на рыбью кость. Странное блюдо выглядело как оливки, насаженные на зубочистки. Напарники и не догадывались, что рыбьи глаза являются ценным лекарством, изобилующим витамином С. Именно ими питались потерпевшие кораблекрушение моряки, чтобы побороть цингу.

Кордоба принял роковое для себя решение. Он стал отказываться от любой пищи, за исключением свежего черепашьего мяса, но оно было редким деликатесом и попадалось все реже по мере того, как они уплывали все дальше от берега в открытый океан. Юноша сидел, сжимая пластиковую бутылку в руках, но не делал ни глотка. Он быстро терял силы и интерес к жизни. Альваренга предлагал напарнику съесть несколько крошечных кусочков птичьего мяса, а иногда — немного черепашатины. Кордоба же только сжимал челюсти. Депрессия все больше разрушала его тело.

— В этом месяце я умру, — сказал он как-то раз.

— Ты и в самом деле умрешь, если будешь твердить об этом, — пообещал ему Альваренга. — Я буду жить. Я пройду через это испытание. И мы покажем всему миру, что сделали. Мы подадим пример остальным людям.

— Я не верю в это, — твердил Кордоба. — Мы умрем.

— Не думай об этом. Никто не умрет. Нам нужно бороться, — отвечал Альваренга.

Рыбаки установили соглашение друг с другом. Если выживет Кордоба, то он отправится в Сальвадор к родителям Альваренги. Если удастся выжить Альваренге, то он поедет в Чьяпас и найдет мать Кордобы, которая была замужем за евангелическим священником. «Он попросил меня передать матери, что сожалеет о том, что не смог попрощаться, и что ей не нужно больше делать тамале для него. Им следует отпустить его, чтобы он ушел к Богу».

15 марта 2013 г.

Координаты: 5° 58’ 57.69 с. ш. — 135° 28’ 12.00’’ з. д.

119-й день плавания

— Я умираю. Я почти уже на том свете, — однажды утром, сразу после завтрака, сказал Кордоба.

— Не думай об этом. Давай лучше вздремнем, — ответил Альваренга и лег рядом с напарником.

— Я устал. Хочу пить, — простонал Кордоба. Его дыхание было прерывистым и тяжелым.

Альваренга взял одну из бутылок и приложил горлышко ко рту Кордобы, но тот не стал глотать воду. Он просто вытянулся. Его тело сотрясалось в кратковременных конвульсиях. Потом он застонал и напрягся.

— Не умирай! — просил Альваренга. Запаниковав, он выкрикнул в лицо Кордобы: — НЕ ОСТАВЛЯЙ ТУТ МЕНЯ ОДНОГО! ТЫ ДОЛЖЕН БОРОТЬСЯ ЗА СВОЮ ЖИЗНЬ! ЧТО Я БУДУ ДЕЛАТЬ ОДИН?

Кордоба не ответил. Через несколько секунд он умер и лежал с открытыми глазами.

«Я усадил Кордобу, прислонив к скамье, чтобы до него не доставала вода. Я боялся, что волною его может смыть за борт, — говорит Альваренга. — Потом я проплакал несколько часов подряд».

Проснувшись на следующее утро, Альваренга вылез из кофра и уставился на Кордобу, сидящего на носу лодки. Он словно загорал. Альваренга обратился к нему с вопросом:

— Ты как, приятель? Как спалось?

— Я спал хорошо. А ты? Ты уже позавтракал? — Альваренга отвечал на свои же вопросы вслух, как будто бы с ним разговаривал его мертвый напарник.

— Да, я уже поел. А ты? — продолжал Альваренга.

— Я тоже, — ответил он от лица Кордобы. — Я съел целое царствие небесное.

Разговор продолжался, как будто два беседующих напарника мирно завтракали в этот спокойный утренний час. АЛЬВАРЕНГА РЕШИЛ, ЧТО НАИЛУЧШИЙ СПОСОБ ПРИМИРИТЬСЯ С ПОТЕРЕЙ ТОВАРИЩА — ПРОСТО ПРИТВОРИТЬСЯ, ЧТО ОН НЕ УМИРАЛ. На протяжении следующего дня Альваренга обращался с трупом как с другом, с которым можно поделиться разными мыслями. «Почему бы нам не отправиться в Тоналу (город в Мексике, где рыбаки из их района часто устраивали вечеринки). Можно выпить пива, хорошо поужинать. Только сначала я приму душ. Потом поглажу одежду и приведу себя в порядок. У меня есть хорошие туфли».