Петербургские повести - читать онлайн книгу. Автор: Роман Сенчин cтр.№ 38

В натуре, поезд проплывает мимо платформы, явно сбавляя скорость. Вот и указатель с заветным словом «Девяткино».

– Девяткино, – шепчет мечтательно на своей полке Даня. – Дома, дома почти…

Да, это уже Питер. Здания – высокие, новые – далеко, за пустырем, – но все равно уже город. Здесь метро. Построили, наверно, с запасом, предполагая, что микрорайоны дойдут досюда в ближайшее время… Можно выскочить из поезда и сесть в метро. И услышать голос из динамика: «Следующая станция – «Гражданский проспект».

А там еще, еще станции, и – «Площадь Восстания». Невский, Московский вокзал, Лиговка, «Колизей». Люди, жизнь, гражданка…

Поезд останавливается и стоит. Пацаны как завороженные смотрят на двухэтажный кособокий домишко с черными окнами.

– Что, выйдем курнём, – предлагает Балтон, – дыхнём родным воздухом.

Срываются с места и бегут по проходу. Но в тамбуре их тормозит проводница:

– Очнулись. Отправляемся. Через двадцать минут конечная.

– Финбан? – глуповато уточняет Потап.

– Ну не Москарик же! – хохочет Балтон. – Ладно, потерпим.

Возвращаются в свой отсек, разливают остатки портвейна. И Дане, хоть он и не вкладывался, дают… Последний тост, прощание со службой:

– Ну, за тех, кто в наряде! – И им сейчас кажется, что до конца жизни они за каждым столом будут его произносить, представлять плетущихся в эту минуту вдоль «системы» – контрольно-следовой полосы и забора из колючки – пацанов…

Громко глотают терпкую, щиплющую гадость. Вставляют стаканы в подстаканники; Потап относит пустые бутылки в мусорку возле туалета.

– А я в Девяткине четвертак выиграл, – говорит Женька. Неожиданно вспомнил, и так захотелось похвалиться.

И те мгновенно заинтересовались:

– Как?

– Во что?

– В наперсток.

– Да ну!

– Чтоб кто-то чужой у них выиграл…

– В натуре выиграл. – Женька не горячится, понимает, что они не верят не совсем по-настоящему, подзуживают, чтоб рассказал – старый армейский способ убить время: послушать байку.

– Ну и как это было? – спрашивает Вака. – Научи.

– Поехал за джинсами… А там же рынок, самый дешевый как…

– Да, – кивает Даня, – я тоже туда часто за шмотьем гонял.

– И тут, почти у платформы метро, – наперсток. Я остановился. Смотрю, чувак такой простоватый вроде, неопытный стаканчики передвигает… И ведь знал – всё подстава, всё разыграно у них, а что-то заставило достать этот свой четвертак, который на джинсы копил, и показать, где шарик.

– Ну?

– Ну угадал – они ведь в первый раз часто дают угадать. И тут же: «Давай по полтиннику. Твой полтинник на мой полтинник». Я говорю: «Не, извини». «Э, тут такие правила!» Выхожу из толпы, а уже вижу, что в ней пара ребят точно из этих…

– Маяки называются, – подсказывает Балтон.

– Наверно… Я выхожу, и они за мной. Так не спеша, но ясно – сейчас с двух сторон сожмут и вынут и тот четвертак, и мой. – Женька увлекся, ноги задрожали, как в тот момент, два с половиной года назад. – И тут заметил – поезд метрошный стоит, двери открыты. Я никогда так не бегал. Реально!.. Влетаю, и двери – хлоп. И эти двое в них влипают. Морды звериные вообще!

– Свезло, – говорит Потап. – Могли и загасить, если б успели.

– Да наверняка. Тем более вагон пустой был…

– А джинсы-то не купил? – спрашивает со смехом Гурыч.

– Джинсы я потом на Мира купил. Нормальные. – Какие именно, вслух уточнять не стал: это были болгарские «Рила». Если не приглядываться, могли сойти за настоящие…

И вслед за джинсами, которые и поносить по-настоящему не успел, вспоминается хозяин квартиры, у которого снимал комнату. Старикан с отчеством, ставшим именем – как из анекдотов, – Степаныч. Степанычу он оставил на хранение сумку с ботинками, джинсами, пальто.

Жив он еще? Не пропил шмотки? Бухнуть-то он был любитель… Завтра надо заехать. Забрать… После того как получит паспорт…

Двадцать минут растягиваются безмерно… Поезд движется со скоростью человека, часто вообще замирает, содрогается, потом толчками, будто из последних сил, трогается дальше.

Парни беспрерывно смотрят в окно. Называют места, мимо которых проезжают:

– Пискарёвка… Богословское кладбище… Цоя здесь похоронили… Кушелевка… Кантемировка…

– Вот, чуваки, – говорит Даня. – Возвращаемся, а Цоя нет, Майка нет, «Аквариума» нет.

– И Ленинграда нет, – подхватывает Гурыч, – Санкт-Петербург. И что нас ждет вообще…

Балтон хлопает его по спине:

– Не ссы – прорвемся! – Но настоящей уверенности в его голосе не слышно.

4

Не стали ломиться первыми – дождались, пока выйдут другие пассажиры, тогда уж чинно, слегка вразвалку, двинулись из вагона. Вещей почти нет – у каждого обязательный дембельский «дипломат», у Балтона с Гурычем еще и спортивные сумки… Конечно, можно было купить за копейки «заполярку» – отличный, теплый бушлат, – другое обмундирование, но Женька не стал. И денег жалко, и не хотелось тащить в гражданскую жизнь следы службы.

Если Степаныч не сохранил его вещи или умер вообще, купит самое дешевое на рынке. А шинель побудет вместо пальто – у нефоров это модно.

На перроне сразу столкнулись с сопровождающим. Как мгновенно исчез сразу после Сортавалы, так же неожиданно возник.

– Все здесь? – пробежал взглядом по головам, открыл первый военник: – Гурьянов.

– Я.

Сопровождающий протянул военник ему:

– Держи. Спасибо за службу… Колосов.

Мгновение Женька решал, как отозваться, но ничего не придумал, кроме этого привычного «я».

– Держи. – В военник был вложен маршрутный лист. – Ты на родину?

– Посмотрим.

– Учти – через неделю обязан встать на воинский учет. Иначе – вплоть до уголовной ответственности.

– Угу…

– Так, – сопровождающий не стал лезть в бутылку, хотя от «угу» покривился. – Так, Потапов.

– Здесь.

Женька отошел на пару шагов, закурил. Сигарет оставалось полторы пачки… За неделю до дембеля автолавка неожиданно привезла к ним на заставу не старую пересушенную «Астру» и не дорогущие, по десять в пачке, индийские, а нормальный «Бонд». Женька купил блок, и вот растянул. Позавчера, перед отъездом с заставы, набил ими, а не пайковым «Памиром» традиционную дембельскую колодку – в деревянную плашку с отверстиями для пятидесяти патронов вставил сигареты и угостил остающихся. Пацанов было четырнадцать человек, кому-то досталось по три сиги. В тот момент он не жалел, а теперь надо думать, где купить курева – с ним, говорят, и здесь дефицит…