Оперативный гамбит - читать онлайн книгу. Автор: Павел Орлов cтр.№ 25

— Прошу!

Я шагнул внутрь и оху… ммм… остолбенел то есть. Хотя остолбенел — совсем не то слово, поверьте…

Не хвастовства ради, а объективности для замечу, что за время службы в самых разных шалманах побывать пришлось. Однажды проверяли двухкомнатную квартиру, в которой, как потом оказалось, жили цыгане всех возрастов — от семидесятилетней старухи до грудного младенца — в количестве… семнадцати человек! Как они еще лошадь туда не подселили — ума не приложу… И что там творилось — тоже объяснять, думаю, нужды нет. В другой раз в «хрущевке» труп осматривал, который там уже пару месяцев пролежал. Побыл я в этой квартире от силы минут пятнадцать, а рубашку потом все равно пришлось сжечь — запах было не вывести никакими патентованными порошками. Так что еще раз повторяю: повидал. Но тут, доложу я вам…

Однокомнатная квартира выглядела словно после основательного погрома. Нигде во внутренних помещениях: в комнате, на кухне, в ванной и туалете — не было дверей. Обшарпанные стены еще сохраняли следы когда-то существовавших обоев, а вот потолки по цвету напоминали мартовский снег, лежащий вдоль оживленной автомагистрали. Грязь повсюду была неописуемой. Унитаз в положенном месте отсутствовал — вместо него зияла дыра. Ванна была просто черной — она не видела воды лет пять. Да и откуда было бы взяться воде, если смесителя не было и в помине — патрубки на его месте были заглушены деревянными пробками. На кухне не было ничего, кроме искореженной двухконфорочной электроплиты, причем одна конфорка была будто выдрана с корнем. В углу за плитой я с ужасом узрел большущую кучу экскрементов. Не лучше выглядела и комната, всю обстановку которой составляла куча грязного тряпья, служившая, вероятно, хозяину постелью. Про пол вообще говорить нечего, ибо под слоем грязи было не разобрать — линолеум там или же паркет. Вся перечисленная мерзость должна была бы издавать жуткий смрад, но он почти не чувствовался по той простой причине, что окно в комнате было разбито, а на кухне его не было вообще — там зиял пустой проем…

— Ну и как вам жилище современного человека? — участливо поинтересовался Мещеряков, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Обитель homo sapiens, так сказать…

Сказать было просто нечего — вместо ответа я полез в карман за «Далласом». Мой собеседник с трудом сдержал улыбку.

— Да вы не стесняйтесь, Павел Николаевич! Я вас прекрасно понимаю. Сам в шоке был, когда впервые сюда вошел… Так вот, к вашему сведению: эту миленькую квартирку моя фирма приобрела у хозяина три дня назад в полном соответствии с законом. Пакет документов — в полном порядке. В настоящий момент вы имеете возможность лицезреть жилище в том первозданном состоянии, в котором его оставил прежний владелец. Комментировать, как видите, нечего. А я, представьте, вычищу этот свинарник, сделаю здесь капитальный ремонт, который начнется уже завтра, и через неделю вы квартиру не узнаете. А потом я ее продам. При этом и денег заработаю, и долгожданное новоселье кто-то справит, и жить здесь будут уже нормальные люди, а не какой-то спившийся ублюдок.

Георгий Алексеевич на секунду умолк, прикуривая сигарету, а затем продолжил:

— Если бы вы видели, как соседи по лестничной клетке радовались, когда узнали, что этот урод отсюда съезжает. Да они мне руки готовы были целовать — говорю вам без всякого преувеличения! Еще бы — терпеть такую мразь под боком… А теперь скажите мне: это что — махинация? Если да, то кому в результате этой так называемой махинации стало хуже?.. Нуждающиеся люди получат квартиру, жильцы дома — нормальных соседей, мы заработаем себе на жизнь. Повторяю: кому хуже?!.. А если вас заботит судьба этого быдла — так не извольте переживать. Его уже перевезли в комнату в пригороде, он еще и доплату получил, живыми деньгами. Так что уже жрет где-нибудь водку в компании таких же скотов…

Снова в комнате повисла неловкая пауза. Мещеряков, вероятно, ожидал услышать что-либо от меня, но тщетно. Мне нечего было сказать. Да и не думаю, что моему собеседнику сейчас нужны какие-либо контраргументы. Он сделал пару глубоких затяжек и вновь заговорил:

— Это, так сказать, с точки зрения высокой морали. А с юридических позиций… Эта мразота, получив задаток, попыталась улизнуть. Не скрою — пришлось провести определенную… воспитательную работу. А что прикажете делать в данной ситуации? В милицию обращаться с официальным заявлением?.. Вам-то, надеюсь, не надо объяснять, что никто в вашей системе подобным вопросом заниматься не станет, — у милиции своих забот хватает. И ваша фирма сейчас зря копья ломает, поскольку все ваши робкие попытки инкриминировать мне что-либо заведомо обречены на провал.

— Это почему? Вы хотите сказать, что у вас все чинно и законно?

— Разумеется, нет. В нашей бесподобной стране невозможно делать бизнес, не нарушая хоть какой-нибудь законодательный акт — будь то статья Уголовного кодекса или ведомственная инструкция по технике безопасности. В любом случае чем-то приходится поступаться. Недаром же говорят, что у нас законы существуют не для того, чтобы их соблюдали, а для того, чтобы при необходимости иметь некий рычаг воздействия — или на организацию, или на конкретного человека…

Георгий Алексеевич обводит глазами комнату в поисках места, куда можно выбросить догоревший окурок, затем просто бросает его на пол, раздавив каблуком, и возвращается к начатой беседе:

— Вот вы, Павел Николаевич, что — никогда не нарушаете закон? В служебной деятельности, я имею в виду?

— Для дела — бывает.

— Вот видите!.. И я тоже — для дела.

— Вы хотите сказать, что для дела убили человека?

— Я?! — Мещеряков смотрит на меня с откровенным изумлением. — Вы что, это — на полном серьезе?

— Да нет — не вы лично, разумеется… Но Гойхмана-то убили! Надеюсь, вы не станете отрицать этот очевидный факт?

— Ну, это как раз еще не факт. То есть формально — да, раз уж, как вы говорите, водитель скрылся с места происшествия, но корректно ли будет назвать сие деяние умышленным убийством?.. И потом: почему вы думаете, что, если это даже и умышленное убийство, то оно имеет какое-либо отношение ко мне? Я, между прочим, всю предыдущую неделю находился за пределами страны, и вы легко можете это проверить.

— Я понимаю, что вы сами за рулем той машины не сидели. Но заказчик убийства и его исполнитель — это далеко не всегда одно и то же лицо.

— Как вы сказали?.. Заказчик?!.. — Мещеряков рассмеялся. — Можно подумать, что этот ваш… Гофман — или как его там — крупный бизнесмен или политический деятель. Да полно вам, Павел Николаевич, какое же это заказное убийство?

Мой собеседник уже не первый раз старательно дает мне понять, что не помнит фамилию Гойхмана. В офисе демонстративно прочитал ее по бумажке, а сейчас так и вовсе переврал. Переигрываете, уважаемый!

— А заказывают не только бизнесменов или политиков. Свидетелей, например, тоже убирают по заказу.

— Вы зря теряете время, — качает головой Георгий Алексеевич. — И дело, собственно, не в моей абсолютной непричастности к рассматриваемому событию. Если даже и предположить — подчеркиваю: предположить! — что я имею к этому отношение, то у вас все равно ничего не выйдет.