Где валяются поцелуи. Париж - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 16

— Вы были в Париже? – вдруг остановила ее Княжна.

– Нет, не была. А что там делать?

– Как что? Любить.

– Любовь – это трудно, в Париж надо ездить отдыхать.

Одни всю жизнь хотят, другие этого достигают. Одни ищут своих, другие хотят стать своими – вот она разница между теми, кто поднимается и теми, кто спускается.

* * *

– Ты красива! – выпалил Павел без промедления. И вернул мою мысль, что съехала на обочину, уступив дорогу, по которой за мгновение пролетела чья-то целая жизнь.

– Ты целуешься на первом свидании? – посмотрела Фортуна Павлу прямо в губы.

– А ради чего тогда на них ходить?

– Ради следующего, – взяла в доказательство еще одну дольку яблока Фортуна и откусила.

– А у нас свидание или мы собирались в путешествие?

– Мне кажется, ты задаешь лишние вопросы. У нас преступление, – встала со стула Фортуна и подошла к Павлу.

– Элементарные принципы порядочности, – снял очки Павел и тоже поднялся с места, словно хотел, чтобы Фортуна рассмотрела его глаза получше.

– И какой из них главный? – стала изучать зеленые прожилки его карих глаз Фортуна. «Хватит быть далеко».

– Главный принцип свидания с девушкой? Никогда не поздно купить цветы. В нашем случае – никогда не поздно сварить кофе. Кстати, кофе, кажется, готов.

«Кофе готов! А ты нет», – увидел он свое отражение в зрачках Фортуны, потом отвлекся на чашки, на ложечки, стал разливать кофе.

– Что-то увидела в моих глазах?

– Пятница строит мне глазки, но я верен субботе.

– Может быть. А в твоих только ночь.

– Ночь – какое прекрасное время года, – резко отвернулась от Павла Фортуна.

– Что в нем прекрасного?

– Ночью все выглядят ярче: влюбленные – влюбленными навечно, одинокие – одинокими навсегда.

– Это когда звезды на небе, а когда звезд нет, все вполне себе буднично, спокойно, дежурно. Если пятница, сиди, пей свое вино. Пока не поймешь, что пятница, которая так много обещала, уходит. Хочется крикнуть ей: «Пятница, ты куда?» – «Я к субботе, с ночевкой», – ответит она.

Фортуна рассмеялась шутке. Грусть ее улетучилась куда-то.

– Да, да, именно так. Ты понимаешь, что ни пятницы, ни субботы у тебя уже нет, потому что вина выпито чересчур, – Павла несло. Будто в него вселили бесстрашного Робин Гуда, а в нее верную Жанну д’Aрк, та молчала о личном, как на допросе, этот палил из глазниц стрелами Амура.

– Павел, ты как тот приятный незнакомец, который поднимает что-то и протягивает: «Это ваше?» – «Да, спасибо», – принимает девушка поднятое настроение.

– Правильно, грустить не наш метод, потому что времени в обрез. Женщине, чтобы поднять себе настроение, достаточно надеть новое платье.

– А мужчине?

– Пусть попробует подарить.

– Я понимаю, что платье – это образное, но все равно, жаль, что не все знают об этом.

– Всем не надо, одного достаточно.

Стоило только ей рассказать о себе, как я почувствовал себя иностранцем, праздно шатающимся по закоулкам ее души, который считывал непонятные вывески над дверьми, запивая чужой язык вином прямо из горла. Стоило бы мне только ее поцеловать.

– Я так поняла, что тебя с Парижем тоже что-то связывает?

– С чего ты это взяла?

– С холодильника, – указала Фортуна на холодильник. На нем, словно заблудившись в снегах, один в поле магнитик в форме Эйфелевой башни.

– С тобой страшно, ты читаешь меня как книгу.

Она действительно оказалась бокалом хорошего вина на этот вечер, а может быть, даже на… математику не хотелось загадывать на большее, не найдя доказательств.

С первого взгляда она запомнилась мне изящной цитатой, настолько изящной, что захотелось окунуться в роман.

Но у каждой виноградной лозы есть своя косточка и своя обратная сторона. Стоит только начать строить планы, как захочется въехать в это недостроенное здание, чтобы вместе возводить сорванную ранее крышу.

Тем более опыт уже был: «Как у всякой женщины, у нее тоже случались истерики. Не от хорошей жизни и не от плохой, скорее от среднестатистической, бытовой. Они как случайный секс: выплеск эмоций и болезненное ощущение. Иногда она пускала в ход руки. Ее маленькие кулачки бились мне в грудь. Я не отвечал. Я знал – еще несколько пропущенных вызовов, и она успокоится».

Опыт надо было куда-то деть, куда-то засунуть, чтобы он не торчал, не мешал новым впечатлениям. Он как хищник может сожрать любую влюбленность. Как умудренный положением чиновник может задвинуть твои стихи в стол.

– Мы, кажется, отвлеклись от темы.

– От Парижа? – спросил Павел.

– От белого. У меня давно не было в жизни шампанского.

* * *

– У тебя будут расходы, вот тебе.

– У меня есть деньги.

– Сколько?

– 560 евро.

– Значит, будет немного больше 10.560.

– Козырная карта.

– Что такое козырная?

– Не знаю, как по-французски. В общем, джокер.

– Джокович.

– А говорили, что французы скупые.

– Французы – да, бретонцы – нет.

– А ты бретонец?

– Не путать с британцами.

– Я в курсе, ты мне уже рассказывал.

– Поедем туда, ракушки собирать? Я познакомлю тебя со своей матерью. Там красиво, там приливы, там отливы, морские гады и сидр на любой вкус.

– Важнейшим из всех искусств является вино.

– Красиво.

– Это не я сказала, я просто кино променяла на вино.

* * *

Квартира Пьера располагалась почти в центре, в высотном доме: окна от пола до потолка выходили на чужие крыши домов, черепичные и жестяные, прямые, покатые и съехавшие, они говорили только об одном, что в этом городе легко было сбрендить, и километры длинных полупрозрачных штор – все, о чем я мечтала когда-то. Вот они мечты, хочешь – раздвинь, дай место солнцу в твоей жизни, подойди к окну совсем голой, представь себя на улице Красных фонарей, устрой Парижу пип-шоу одной своей походкой. Женщине не важно, куда идти, главное идти, и чтобы ножки были красивые, и все это видели. Хочешь – задрапируй стекла так, чтобы никто не увидел твоих желаний, твоих капризов, той гражданской войны, что могла вспыхнуть в любой момент в твоем внутреннем мире.

Катя так и сделала, обнаженная, она подошла к окну и посмотрела на залитую солнцем улицу: «Мы идем, чтобы когда-нибудь поехать, потом мы долго едем, чтобы когда-нибудь припарковаться у своего частного дома, в конце концов каждый находит свой Париж. Жизнь – расстояние между тобой и целью. Чем ближе к цели, тем дальше от себя». Чтобы уйти от себя, Катя прошла в гостиную и стала рассматривать стены. В это время Пьер вышел из ванной, обвязавшись полотенцем вокруг талии.