Навстречу миру - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Творков, Йонге Мингьюр Ринпоче cтр.№ 23

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Навстречу миру | Автор книги - Хелен Творков , Йонге Мингьюр Ринпоче

Cтраница 23
читать онлайн книги бесплатно

Урок о непостоянстве нельзя усвоить за одну ночь. Наши привычки слишком глубоко укоренены. Мы учимся, у нас случаются проблески понимания, но мы не применяем их, или они слишком пугают нас. Будда говорил, что ошибочное восприятие непостоянного как постоянного – одна из главных причин страдания. Известный как Великий лекарь, он предложил лекарство от болезни сансары. Но пока мы не обнаружим у себя эту болезнь, мы не примем его.

Глава 10
Увидел что-то – сообщи

На следующее утро я вернулся на каменный пол, намереваясь теперь спать здесь. После ночи в комнате отдыха спуск по ступеням напоминал мне сошествие обратно в ад, хотя уже менее глубокий, чем раньше, – ад, в котором было больше света, больше воздуха. Люди выглядели не такими агрессивными, смотрели уже не так зло, полицейские не казались такими грозными и было не так шумно.

Я пил воду, но ничего не ел с тех пор, как покинул Тергар. В ларьке я купил пачку печенья и чашку масала чая – вкусного крепкого сладкого черного чая на молоке. Обычно я пью чай без сахара, но этим утром я подумал: «Все меняется, нет ничего обычного».

Я съел свой завтрак на лавке в главном зале ожидания. Печенье с арахисом и желтой чечевицей оказалось вкусным, но соленым, и вскоре я снова пошел к ларьку за чаем. Затем еще за одним. Сначала я отложил несколько печений на потом, но быстро поглотил и их тоже.

Я вернулся на свое вчерашнее место на каменном полу, но испытывал такую жажду после соленого печенья, что через какое-то время пошел купить воды у уличного торговца. Заодно я взял немного жареного арахиса, который продавался в рожке из грязной газеты. Потом вернулся в здание вокзала. Что за нищий покупает бутилированную воду? Пожалуй, этот монах выглядит как самозванец. Может быть, кто-то донесет на меня в полицию как на подозрительного типа.

Во время своего визита в Нью-Йорк я видел объявления на вокзале: «УВИДЕЛ ЧТО-ТО – СООБЩИ». Оно призывает пассажиров быть бдительными и обращать внимание на подозрительных людей, например, таких как я, которые без цели слоняются по вокзалу. Впрочем, в Варанаси я был одним из многих. Но я видел: где бы мы ни находились, мы всегда претерпеваем физические изменения, которые происходят мгновение за мгновением. Мы каждый день пересекаем разные миры омрачений и имеем дело с непрерывными, бесконечными изменениями в нашей повседневной жизни и в окружающей среде. Погода меняется, наши умы меняются, наши тела меняются. Мы меняем работы, дома, страны. Принять непостоянство на интеллектуальном уровне – легко. Но кажется, нам не хватает понимания, как использовать эту информацию, как применить ее, чтобы сделать свою жизнь и жизнь других более насыщенной и благополучной. Покинув дом, никому не сказав, куда я направляюсь и планируя жить на улице, я подтверждал истину о непостоянстве и также собирался воспользоваться преимуществами, которые она дает. Я не хотел застрять в своей идентичности Мингьюра Ринпоче. И не собирался этого делать. Вот чего я не понимаю: что тянет меня назад прямо сейчас. Как мы заблуждаемся, думая, что наши привычки обещают комфорт, хотя на самом деле они работают против нас. Основываясь на собственном опыте, я утверждаю, что сопротивление переменам создает конфликт с реальностью, и это рождает в уме извечное неудовлетворение.

КАК МЫ ЗАБЛУЖДАЕМСЯ, ДУМАЯ, ЧТО НАШИ ПРИВЫЧКИ ОБЕЩАЮТ КОМФОРТ, ХОТЯ НА САМОМ ДЕЛЕ ОНИ РАБОТАЮТ ПРОТИВ НАС

Я ожидал, что леса и деревенские площади заменят храмы, и изображения Будд, и священные тексты монастырской жизни; что другие пассажиры станут моей сангхой – моими друзьями на пути; что этот вокзал станет моей комнатой для медитаций; что путешественники, бегущие во всех направлениях, станут живым проявлением каменных бодхисаттв из храма Махабодхи. Но в тот момент мне хотелось заглянуть в калейдоскоп своих грез и встряхнуть сложившуюся там картинку, потому что я не воспринимал окружающее как мир будд. Я не видел, что каждый присутствующий здесь обладал природой будды – врожденной способностью к мудрости и состраданию – ровно в той же степени, в какой ею обладал я.

К полудню я начал испытывать голод. Еда – это значит рис и дал. Неважно, что еще я ел – без этого блюда я не наедался. Прошло уже полтора дня, как я последний раз пробовал рис и дал. Я оглянулся и увидел мужчину, с которым разговаривал накануне. Спросил его, где можно поесть риса с далом. Он указал мне на ларек за пределами вокзала. Я спросил его, где он сам будет обедать. Мужчина объяснил, что у него нет денег и что они приготовят себе рис сами. И я сказал ему: «Сегодня я угощу вас и вашу семью обедом». Они собрали свои пожитки, и мы впятером отправились к тому ларьку и насладились едой. Потом вместе вернулись на каменный пол.

Состояния ума продолжали сменять друг друга. Как и в поезде, за моментами спокойствия следовали отторжение, неприязнь и суждение. Потом постепенно главным объектом, вызывающим раздражение, стал звук, в частности объявления, в которых выкрикивались номера путей.

Я вспомнил ученика из Восточной Европы, крупного парня, который возвышался надо мной. Он был немного угрюмым, но никогда – грубым. Его привлекала интеллектуальная строгость тибетского буддизма, но, по его словам, для него эта традиция была слишком культурно обусловлена и религиозна – это слово он произносил с особым презрением. Что больше всего раздражало его, так это молитвы, которые предваряли каждую сессию практики. «Я просто хочу сесть и медитировать», – жаловался он.

«Отлично, – сказал я ему. – Нет проблем. Так и делай».

Он попытался так поступить во время нашего групповой практики, но не смог, потому что в комнате было слишком шумно.

Я предложил ему выполнять медитацию на звуке.

Он попробовал, но и ее не смог практиковать, потому что его слишком раздражал звук пропеваемых молитв.

Я предложил ему спросить себя: «Где начинается это раздражение?»

Он понял, что его ум так сильно привязался к отторжению, что, когда он входит в зал для медитации, в нем уже нет места для чего-то другого.

Где началось мое раздражение?

Каждый час, который я проводил, планируя этот ретрит, наполнял меня радостью. Я чувствовал глубокую уверенность. В какие-то моменты я даже боялся, что в порыве воодушевления разболтаю свой секрет, особенно когда был с Цокньи Ринпоче. Из всех моих братьев он ближе всего мне по возрасту, и я рассказывал ему о своей жизни больше, чем кому-либо еще.

Когда я вышел за ворота Тергара, это так сильно подействовало на меня – как шок, как молния, мгновенно поразившая обезьяний ум, – что на минуту вся болтовня, все концептуальные комментарии резко прекратились. Прервались. И это чувство оказалось прекрасным. Ум за пределами слов, за пределами концепций. Озаряющий, яркий. Но потом не приехало такси, я поскользнулся в грязи и испугался, что меня увидят, у меня не было помощника… Нет, раздражение началось не так. Это слишком простое объяснение. Я знал, что я – не ярлык «ринпоче» или какого-то другого титула. Но я думал, что эти иллюзорные реальности можно легко отбросить. В конце концов, они всего лишь представления, ничего больше. Они – пустотные концепции. Они не существуют на самом деле. Они – не часть моего истинного «я». Я подозревал, что эти идентичности могут жить во мне даже глубже, чем я распознавал их в рутине своих дней, но не представлял, до какой степени они освоились в моем теле. Поскольку они – вымышленные, составные, не неотъемлемые, их можно было преобразовать, но для этого требовалось больше усилий, больше времени и больше терпения, чем я мог предположить. Их действия нельзя остановить силой воли. С таким же успехом мы могли бы сказать: «Я пустотен, еда пустотна, голод пустотен», и потом умереть от голода, никому не принеся пользы.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению