Чужая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Иконникова cтр.№ 25

Но эти журналисты, по крайней мере, пытаются вникнуть в суть дела. Девушка-репортер попросила нас рассказать о достижениях наших ребят. Тут даже Императрица не устояла и разговорилась. У нее в кабинете все стены грамотами и дипломами увешаны. А сколько труда за каждой такой грамотой?

Помню, как мы добивались, чтобы нашу команду допустили к участию в конкурсе «Папа, мама, я – спортивная семья». Организаторы всё тыкали нам в нос положением, где было написано, что участники команды должны быть членами одной семьи. Можно было, конечно, и отступить, но ребята так хотели выиграть главный приз – видеокамеру. Туранская тогда своего добилась – доказала, что жестоко не дать детям-сиротам возможности почувствовать себя обычными, домашними детьми только потому, что когда-то их безответственные родители решили лишить их такого счастья. От нас участвовали Женечка, Конюхов и близнецы Авдеевы. Нам тогда многие говорили, что мы были лучшей командой. Но главный приз нам не дали – наверно, организаторы побоялись, что нормальные семьи подадут протест. Но за второе место мы получили фотоаппарат, что тоже было неплохо.

А еще у нас – самый лучший детский хор в районе. Ты только представь – стоят на сцене такие карапузики в одинаковых одежках и пытаются петь. Зал обычно рыдает от умиления. Предыдущий состав хора даже в Питер ездил на всероссийский конкурс. Мы с Дашкой, когда маленькими были, тоже в этом хоре пели.

А Ушастик однажды выиграла областные соревнования по стрельбе среди школьников. Случайно, конечно, выиграла, но кубок-то у Туранской стоит.

Пришел ответ на нашу петицию из администрации области. Собственно, писали мы губернатору, но ответил, конечно, не он. Ответ пришел из министерства образования.

Оказывается, сама идея отказа от малокомплектных сельских учреждений образования продиктована исключительно заботой об интересах детей. Какая-то там всероссийская (а то и международная) концепция требует, чтобы у ребенка была возможность всесторонне развиваться. А это значит – не только посещать занятия в общеобразовательной школе, но и учиться в музыкальной, спортивной или художественной школах – в зависимости от его способностей и желания. А в деревне, как выяснилось, дети такой возможности лишены.

Да, у нас нет ни музыкальной, ни художественной школ – с этим трудно спорить. Но неужели в городе каждый ребенок непременно мечтает стать музыкантом или художником? Наши, солгинские, дети мечтают совсем о другом. Они мечтают о семье. И в нашем маленьком детском доме у них есть хотя бы что-то, похожее на семью. Будет ли так в городском интернате? Сильно сомневаюсь.

Вообще, письмо какое-то странное. Мы требовали отвязаться от Солгинского детского дома, а нам ответили, чтобы мы не беспокоились за наших воспитанников, которые будут переведены в городские детские дома или даже в кадетский корпус – потому что там у них будут необходимые условия для их разностороннего развития. А чтобы помочь им адаптироваться к новой среде, с ними будут работать профессиональные психологи.

А еще мы писали, что в случае закрытия едва ли не половина трудоспособного населения деревни останется без работы (других рабочих мест здесь просто нет!) В ответе про местных жителей нет вообще ни слова. Как будто бы в министерстве читали нашу петицию через строчку.

Утром я позвонила соседке Артема Тюхтина, которая привезла его в детский дом. Спросила, всегда ли он был таким замкнутым. Оказывается, нет, до пожара он был вполне обычным ребенком – в меру разговорчивым и веселым. Правда, озорничать у Тюхтиных было не принято – отец сразу брался за ремень. Детей в семье не баловали – денег на игрушки и на сладости не было. Даже этого плюшевого медведя ему подарила как раз соседка – после того, как ее дети выросли. Да, еще она сказала, что Темка любит животных и часто приходил к ней играть с ее собакой и котятами. Это уже кое-что!

После обеда я взяла на кухне оставшиеся от супа косточки и спросила у Артема, не хочет ли он сходить со мной покормить собаку Николая Кузьмича. У Кузьмича потрясающий пес – огромный, лохматый и при этом невероятно добрый. И детей они любят – и сам Кузьмич, и его собака.

Темка так странно посмотрел на меня – словно не поверил, что я приглашаю его взаправду. Подумал немного, а потом кивнул с таким серьезным видом.

Собаки он сначала испугался – это же натуральный волкодав. Но уже через полчаса сидел с Полканом в обнимку – тот ему всё лицо обслюнявил. Я впервые увидела, как Артем улыбается.

Туранской позвонили из министерства образования – посоветовали подготовить детей к мысли, что новый учебный год им придется начинать в других детских домах и интернатах – приказ о закрытии уже в стадии подписания.

Я никогда раньше не видела ее такой подавленной. Она же из категории победителей. Как Суворов. Пришел – увидел – победил! Она всегда умела настоять на своем. Она привыкла, что к ее мнению прислушиваются. А здесь – в самом главном деле ее профессиональной жизни – ее авторитета не хватило.

Нет, она не создавала этот детский дом, но она была здесь почти с самого его основания. И это она сделала его таким – одним из самых лучших во всей области. У нее даже орден есть (забыла, какой). Да если собрать всех ее воспитанников, то получится целый полк или даже дивизия.

Мне кажется, больше всего ее угнетает то, что она не поняла всю серьезность ситуации сразу. Как поняли Женечка и Конюхов. Что слишком понадеялась на знакомое начальство, что не боролась, когда это еще имело смысл. Надеюсь, она не думает, что мы ее за это осуждаем? Нужно будет поговорить с ней, как-то поддержать. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь ей понадобится моя поддержка? Обычно бывало наоборот.

Хотя поддержка нужна не только ей. Дети в шоке. У них рушится целый мир, за пределами которого они никогда не бывали.

Девятиклассники, которые раньше хотели продолжать учебу в школе, срочно ищут подходящие колледжи и училища – это всё-таки лучше, чем переводиться в новый интернат.

Из Архангельского детского дома уже приезжала женщина, которая рассказывала, как ребятам будет там хорошо. И спортивные секции у них есть, и патриотическое воспитание на должном уровне, и теплая семейная атмосфера в целом. Ей мало кто поверил.

Воспитатели тоже подавлены – им придется менять не только работу, но и место жительства. А у некоторых в Солге – семьи и хозяйство. Императрица особенно волнуется за Женечку и Конюхова – слишком резко они высказывались против действий министерства. Таких активных начальство не любит.

Не поверишь, но мне даже Швабру стало жалко. Будет ли она востребована где-то еще?

Вчера вечером поднялась по старой привычке на чердак (помнишь, ты когда-то там обитал?) и застала там Аллу Пронинскую всю в слезах. Она начиталась всякого в интернете и теперь боится, что в городском интернате ее подсадят на наркотики и заставят заниматься проституцией. Хотела бы я сказать, что она не права.