Библия ядоносного дерева - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Кингсолвер cтр.№ 80

За их тщательно ухоженными парикмахером головами застыла по стойке «смирно» стена, обшитая темными панелями из красного дерева. Прежде обшивка этого кабинета дышала влажным воздухом конголезского леса, давала укрытие жизни, чувствовала на своих ветвях прикосновение чешуйчатых змеиных животов. Теперь же затаила дыхание. Как и висящие на стенах головы носорогов и гепардов — свидетельств охотничьего искусства бельгийцев. Отрезанные, теперь они — немые соглядатаи в доме, построенном иностранцами. За окном на поднимающемся ветру шелестят пальмовые ветви. Медленно проезжает мимо автомобиль. Обрывки газеты сдувает в вонючую воду открытой сточной канавы; ветер несет газету по улице, бросая ее страницы в воду, по которой они плывут, словно прозрачные квадраты кружева. Никто не скажет, хорошие или плохие новости в них содержатся. Вдоль канавы идет женщина с корзиной жареной кукурузы на голове. Когда бельгиец встает, чтобы закрыть окно, ему в лицо ударяют запахи снаружи: надвигающегося дождя, сточной канавы, женщины с кукурузой. Он закрывает окно и возвращается в свой рукотворный мир. В нем дамастовые шторы, турецкий ковер, немецкие настольные часы, старые, но идущие безукоризненно. Головы животных глядят со стен глазами из импортного стекла. Идеальный хронометр тикает, и в коротких промежутках между секундами фантазия обращается реальностью.

В назначенное время легионы мужчин — фигур как из эбенового дерева, так и из слоновой кости, — вступят в игру: шеф конголезского отделения ЦРУ, Совет национальной безопасности, даже президент Соединенных Штатов. И молодой конголезец Жозеф Мобуту босиком явился в редакцию газеты, чтобы пожаловаться на еду, какой его кормили в армии. Бельгийский газетчик распознал в нем хитроумие и откровенную алчность — полезное сочетание в любой игре. Он взял этого Мобуту под свое крыло и научил ориентироваться в воздушных высотах, где обитают иностранцы. Ладья, которой предстояло стать ферзем. А кому пасть? Патрису Лумумбе, почтовому служащему, избранному лидером нации. Бельгийцы и американцы согласились, что Лумумба неудобен: вдохновенный вожак для конголезцев, он в то же время не склонен позволять белым контролировать ситуацию и предпочитает советы и общество черных.

Игроки делают ходы быстро и тайно. Каждый размашистый маневр переносит их через реки, леса, континенты и океаны; свидетели тому — лишь глаза из импортного стекла да прежде могучие местные деревья, срубленные под корень.

Я вообразила данную сцену, сложив ее фрагмент за фрагментом из того, что прочитала за долгие годы с того момента, когда все стало выходить наружу. Пытаюсь представить этих людей и их игру, это помогает мне встроить свои прискорбные деяния в более широкий контекст, в котором они выглядят мельче. Какие банальные вещи делала я, пока они делили карту у меня под ногами? Кем была та женщина с корзиной жареной кукурузы на голове? Не дальняя ли она родственница кого-нибудь, с кем я торговалась по базарным дням? Как случилось, что никто из нас долго не понимал, как устроен мир?

Через пятнадцать лет после независимости, в 1975 году, группа сенаторов, так называемая комиссия Чёрча, взяла на себя труд исследовать секретные операции, которые были осуществлены в Конго. Мир был потрясен. Комиссия Чёрча обнаружила записи тайных встреч Совета национальной безопасности с президентом Эйзенхауэром. За закрытыми дверями эти люди, посовещавшись, объявили Патриса Лумумбу угрозой безопасности всего мира. Того самого Патриса Лумумбу, заметьте, который каждое утро умывался из погнутого жестяного таза, облегчался под тщательно выбранным кустом и выходил из дома, чтобы наблюдать и составлять портрет своего народа. Представьте, что было бы, если бы он услышал эти слова — угроза безопасности всего мира! — из зала, заполненного белыми людьми, державшими в наманикюренных пальцах контроль над армиями, атомными бомбами и власть уничтожить любую жизнь на Земле. Лязгнул бы Лумумба зубами, как гепард? Или просто снял бы очки, протер их носовым платком, покачал головой и улыбнулся?

В августе 1960 года Аллен Даллес, руководивший тогда ЦРУ, отправил телеграмму в свое конголезское отделение, в которой предписывалось сместить конголезское правительство при первой же возможности. Руководителю отделения Лоренсу Дэвлину надлежало предпринять самые решительны меры, чтобы сохранить это в тайне: переворот одобрялся. С этой целью были обещаны деньги для подкупа армии. Однако убийство могло обойтись дешевле. Группа мужчин, умеющих обращаться с оружием и не обремененных совестью, была в его распоряжении. Также, чтобы предусмотреть все, некий ученый доктор Готлиб был нанят изготовить яд, вызывающий эффект страшной болезни (добрый доктор впоследствии дал показания на слушаниях), которая если с ходу не убьет Лумумбу, то нанесет такой ущерб его физическому и психическому здоровью, что он больше не сможет руководить страной.

А я в тот августовский день знала лишь то, что боли, обрушившейся на наш дом, достаточно, чтобы заполонить целый мир. Руфь-Майя все глубже погружалась в лихорадку. Настал семнадцатый день рождения Рахили. Я завернула сережки из зеленого стекла в тряпочку, надеясь хоть как-то немного примириться со старшей дочерью, и одновременно пыталась мокрой губкой погасить пожар, пылавший в теле младшей. А президент Эйзенхауэр в этот момент отдавал приказ устроить переворот в Конго. Только представьте. Его домом был целый мир, и он все в нем решал сам. Считал, будто дал Лумумбе шанс. Конго оставалось независимым пятьдесят один день.

Мистер Дэвлин и его приятели посовещались с честолюбивым молодым Мобуту, которого к тому времени произвели в полковники. 10 сентября был переведен миллион долларов из денег ООН на покупку лояльности, и госдепартамент завершил разработку плана переворота, для чего Мобуту поставили во главе армии. Все было приведено в боевую готовность. 14 сентября армия взяла под свой контроль недолго остававшуюся независимой Республику Конго, а Лумумба посажен под домашний арест в Леопольдвиле под охраной подкупленных солдат Мобуту.

Все то время, пока мы едва наскребали на хлеб насущный, фотография президента Эйзенхауэра висела у меня в кухне. Я вырезала ее из журнала и прикрепила над деревянным столом, на котором месила тесто для хлеба. Она стала такой неотъемлемой частью моей жизни, что я помню каждую деталь: очки в бесцветной оправе и галстук в крапинку; широкая улыбка, лысая, как горячая яркая лампочка, голова доброго дедушки. Он выглядел добрым, внушал доверие. Сигнальный маячок из дома, напоминавший мне о нашей цели.

27 ноября ранним утром, вероятно, когда я разжигала печь, чтобы приготовить завтрак, Лумумба исчез. Его тайно вывезли благодаря широкой сети единомышленников по всему Конго — от Леопольдвиля до нашей деревни и гораздо дальше. Разумеется, мне никто об этом не рассказал. До нас долетели лишь смутные слухи о том, будто у Лумумбы неприятности. Честно говоря, тогда мы были гораздо больше озабочены новостью, что к западу от нас идут проливные дожди, которые вскоре могут накрыть и нашу иссушенную деревню. Выяснилось, что дождь обеспечил премьер-министру укрытие. Накануне ночью Леопольдвиль затопило. Ясно представляю шелковистую текстуру того холодного воздуха, запах конголезской земли, оживающей под сплошным покровом высохшей травы. В плотном тумане нервный красный огонек сигареты охранника, сидящего в полудреме и клянущего холод, однако, вероятно, радующегося дождю, — скорее всего он был крестьянским сыном. В любом случае, охранник один перед входом в дом, служащий Лумумбе тюрьмой в Леопольдвиле. Шины многоместного легкового автомобиля-универсала с шипением замирают в темноте. Охранник выпрямляется, одергивает форму, видит, что машина набита женщинами — наверняка домашней прислугой, возвращающейся с вечерней смены домой, на трущобную окраину города. Охранник принимает важный вид: он слишком занят делом государственной важности, чтобы его беспокоили какие-то горничные и шофер. Он щелкает пальцами, приказывая автомобилю проезжать дальше.