Несносный ребенок. Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Люк Бессон cтр.№ 31

Я погружался дважды в день и тщательно готовился к выпускному экзамену. Вообще-то теорию мне трудно было усваивать, и я заполнял теперь свои школьные пробелы. Пит и Маркус, помощники Банана, дали мне попрактиковаться. Они меня гоняли, но по итогу сдачи экзаменов я оказался в тройке лучших. Что касается теории, то мой результат был средненьким, но приемлемым. Имея в кармане диплом инструктора, я мог официально устроиться на работу по этой моей первой специальности.

Каждое утро мы погружались на глубину, а вторая половина дня отводилась для начинающих. Инструкторы не любили устраивать праздник посвящения для новичков. Те часто бывали взбудоражены и чувствовали себя так же комфортно, как Тереза Мэй на танцполе. Поскольку я был увлечен своим делом и терпелив (к тому же сам был новичком), мне поручали устраивать праздник посвящения для всех: для закомплексованных, истериков, паникеров, клаустрофобов и жителей гор.

Мне было известно, сколь важен первый контакт с подводным миром. Его можно возненавидеть и никогда больше не погружаться, а можно прийти в восторг и стать фанатом. Часто это зависит от атмосферы. От того, увлечен этим делом инструктор или нет. Я взял себе за правило делать так, чтобы у каждого первый опыт прошел как можно лучше. Я брал их одного за другим, снимал перчатки, чтобы держать начинающего за руку и с восхищением показывать ему всех, кто проплывал мимо, до самой маленькой рыбки. По полной программе. Как правило, мне удавалось обращать 90 % моих новичков. После посвящения они каждый день посещали занятия и должны были подняться с первого уровня до шестого.

После чего совершалось одно или два погружения для адаптации, как минимум на пятнадцать метров, и только тогда новички получали разрешение на настоящее погружение, в голубую бездну.

Утром, во время глубоких погружений, многие туристы просили сменить подъемник, чтобы погружаться не со мной. Они объясняли это тем, что хотели объединиться с другом в соседнем подъемнике. Однако правда заключалась в том, что, хоть мне и было семнадцать лет, выглядел я на двенадцать. Никому не хотелось доверять свою жизнь ребенку. Но Маркус знал, что я хороший ныряльщик, и, пользуясь своим авторитетом, убеждал дайверов и заполнял мой подъемник.

Так что у меня, как правило, было по восемь клиентов, за которыми я должен был наблюдать под водой.

Теперь я хорошо знал море и во время погружения это демонстрировал. Я находил лангустов, играл с затаившимися в норах муренами, свободно приближался к осьминогам… Туристов это сразу ко мне располагало, и мой рейтинг стремительно повышался. Через несколько недель Маркуса одолевали дайверы, которые хотели быть в моем подъемнике. Надо сказать, что большинство инструкторов занимались этой работой уже много сезонов, и они гоняли на своих подъемниках как на автобусе.

По вечерам я чувствовал себя измотанным, но моя работа на этом не заканчивалась. Мы обязаны были участвовать в представлениях.

Я столько лет видел, как отец исполнял всякие скетчи, что знал их наизусть. Поэтому практически все вечера я проводил на сцене, перед семью сотнями туристов. Это был мой первый контакт с публикой. Она собиралась там каждый вечер, и ей нужно было только одного – чтобы ее покорили.

Кроме того, поскольку эти представления были бесплатными, зрители могли безо всяких терзаний уйти, если не понравится.

В предыдущие сезоны я видел, как десятки разных аниматоров постоянно переиначивали одни и те же скетчи. Реакция была разной, она зависела от их уровня и качества исполнения. Я видел, как публика рыдала от смеха при одном исполнении и как на следующий год всего лишь улыбалась при другом. Это зависело и от публики. Санта Джулия была популярным и недорогим курортом, Санто Стефано – скорее буржуазным. Реакция на один и тот же скетч была разной. Сам того не сознавая, я уже десять лет осваивал азы своей будущей профессии.

У моего отца и его банды был чертовски высокий уровень, я теперь это понимал, потому что Маркус и Рит были хорошими дайверами, но жалкими актерами. Представления, которые мы давали в том году, были очень среднего уровня.

Но в то время главной моей страстью было подводное плавание, и за сезон я совершил две сотни погружений.

* * *

Возвращаться в Куломье было трудно.

Я пошел в первый класс, но по уровню явно не дотягивал. И если мне затем позволили перейти в выпускной, то лишь ради того, чтобы поскорее от меня отделаться. Я по-прежнему жил в интернате. Вся моя семья, кажется, к тому привыкла. Кроме меня.

Весь первый триместр я был занят проектированием подводного дома. Я целыми днями составлял планы, а вечером вместо занятий вел подсчеты. Меня интересовало сопротивление материалов, давление воды в зависимости от глубины. Мне также следовало подсчитать расход кислорода в зависимости от числа обитателей, запланировать и наладить снабжение, а главное – продумать, как сделать мой дом максимально экологичным. В действительности я занимался физикой, математикой и биологией, но вне школьного курса.

На Рождество мой отец отправился на курорт в Тинь, в Валь-Кларе. Для него это было существенным повышением. Валь-Кларе считался высококлассным курортом. Территория там была гигантская, и по вечерам я чувствовал себя совершенно разбитым. Время от времени я катался с отцом, но он избегал соревноваться со мной в слаломе. Это было разумно, так как я только что получил награду за упоительную победу над одним из открывателей сезона. Остаток дня я зависал в мастерской за театральным залом. Там имелись все инструменты, необходимые для создания макета моего подводного дома. Я провел там все каникулы. Когда макет был готов, я показал его отцу. Он ограничился добродушной улыбкой. Я бы предпочел, чтобы он мной гордился.

Той зимой отец пригласил двух комиков, братьев Жоливе. В обмен на пребывание на курорте они предложили нам посмотреть прогон нового спектакля. Братья были известны, на телевидении они были заняты в «Реко и Фриго» – передаче для детей. Но этот спектакль был совсем другим и откровенно взрослым. Туристы каждый вечер развлекались без меня, и я мог наконец посмотреть на настоящих профессионалов. После их выступлений шоу-кабаре «Клуба» казались нам совсем примитивными.

Когда рождественские каникулы закончились, я потащился со своим макетом в поезд, который унес меня в Париж. Мне не терпелось увидеть реакцию матери. Она была вполне благожелательной, и я почувствовал, что она почти горда.

– Я бы еще больше тобой гордилась, если бы у тебя была получше успеваемость, – бросила она.

Я вообще позабыл о табеле успеваемости. Мне его выдали к Рождеству, но он не был похож на подарок, который я мог бы положить под елочку. Ни в одной дисциплине я не набрал проходного балла. Это не было новостью, но мама впервые вдруг отдала себе в том отчет. Явный прогресс. Франсуа молча посмотрел на мой макет и бросил вместо комплимента:

– Только этого в твоей комнате не хватало для полного бардака!

Скорее бы в интернат.

В интернате дела обстояли лучше, и мой прошлогодний дебош стал уже легендарным. К тому же в июне лицей показывал представление, посвященное окончанию учебного года. Я предложил сыграть пару скетчей, которые разучил в «Клубе». Обычно такие представления вполне соответствовали местному уровню, зато мой номер был достоин финала «Евровидения».