Убийца, ваш выход! Премьера - читать онлайн книгу. Автор: Найо Марш cтр.№ 67

Закончив разбор первого акта, он повернулся к доктору Разерфорду, который сидел вытянув ноги, уперев подбородок в грудь и исподлобья рассматривал актеров.

— Джон, хотите что-нибудь добавить?

— Пожалуй, я промолчу, — отозвался драматург, вперив взгляд в Персиваля. — Сохраню огонь.

— В таком случае акт второй.

Прошло несколько минут, и Мартина начала осознавать, что доктор Разерфорд и Беннингтон то и дело поглядывают на нее. Стараясь скрыть смущение, она потупилась. Ей казалось, что это заметили все актеры.

Пул разобрал уже половину акта, когда доктор воскликнул: «Погодите секунду» — и начал суматошно рыться в своих заметках, которые пребывали в идеальном беспорядке. Наконец он выхватил листок, натянул очки, вскинул руку, как бы призывая к вниманию, прочитал что-то про себя и буркнул:

— Продолжайте.

Актеры беспокойно задвигались. Пул продолжил разбор. Дошел до эпизода с участием его и Габи Гейнсфорд, сделал малозначащее замечание и двинулся дальше. Мисс Гамильтон уже закончила накладывать свой обычный макияж, припудрила лицо и дала знак Мартине уходить. Та с радостью закрыла несессер и направилась за кулисы.

— Подождите! — крикнул доктор Разерфорд. — Адам, остановите ее!

Мартина, уже стоя в дверном проходе, обернулась.

Все девять лиц были обращены к ней. Она встретилась взглядом с Пулом.

— Все в порядке, — сказал он. — Идите домой.

— Нет, не уходите! — возбужденно выкрикнул доктор Разерфорд.

— Почему? — удивился Адам Пул. — Бегите домой, Кейт. Спокойной ночи.

Мартина скользнула в коридор, слыша как за ее спиной разразился шторм.

В день премьеры лица, имеющие непосредственное отношение к созданию спектакля по новой пьесе доктора Разерфорда, отсутствовали в театре с полудня до половины седьмого. Предоставленный самому себе театр пребывал в томительном ожидании. В зрительном зале ряды кресел, теперь освобожденные от покрывал, смотрели на занавес. Сам занавес, напустив на себя таинственность, закрывал декорации работы Джеко. На сцене темно, но свет обещали множество софитов, повернутых под причудливыми углами. Что и когда включать, было записано на листе, прикрепленном к распределительному щиту, в суфлерской будке лежал экземпляр пьесы, на сцене и за кулисами были готовы необходимые аксессуары и предметы бутафории. Все ожидало своего времени.

Атмосфера тревожного ожидания могла удивить любого, появившегося сейчас в этом притихшем здании. И мальчика, доставляющего телеграммы, и девушку из цветочного магазина, и молодого человека из мастерской бутафории, и настройщика, который уже час как подтягивал струны и стучал по клавишам рояля в оркестровой яме. Что же говорить о Мартине Тарн, которая одна в гладильной приводила в порядок костюмы, находящиеся под ее опекой.

Что касается административных помещений, то они уже жили полной жизнью. Стучали пишущие машинки, непрерывно звонили телефоны. На столе Боба Грантли лежал план зрительного зала с полностью зачеркнутыми местами. У стены были сложены пачки только что полученных из типографии программок.

В два часа в кассу начала выстраиваться очередь за стоячими местами на галерку.

Примерно в то же самое время Елена Гамильтон проводила массажистку и отправилась в постель. Позвонил супруг. Сообщил бодрым голосом, что пообедает в своем клубе и приедет домой отдохнуть.

Ей нужно было хотя бы немного поспать перед спектаклем, и она действовала проверенным способом — поочередно расслабляла одну группу мышц за другой. Однако на этот раз способ не подействовал, и она знала почему. Ее тревожил предстоящий приезд мужа, в каком состоянии он будет. Елена попробовала еще несколько приемов, позволяющих заснуть, но ни один не сработал. Часы показывали три, а она по - прежнему бодрствовала и по-прежнему волновалась.

Попыталась успокоиться, погрузившись в воспоминания. Обычно это помогало, потому что ей было что вспомнить. Своими влюбленностями Елена умела управлять, наверное, как никто другой. Ей всегда удавалось удерживать их на стадии легких увлечений. Они возникали как будто сами собой, как полевой цветок вдруг вырастает на обочине дороги, и никогда не приносили разочарований, тем более страданий. Правда, с Адамом получилось немножко сложнее. Он был моложе, но не намного, и связь у них пустила более глубокие корни. Но и ее в конце концов пришлось оборвать, потому что она была замужем. Впрочем, Бен ей этого так и не простил. Отсюда ее мысли плавно потекли в сторону сложностей в театре. Там не все было в порядке. Далеко не все. Чего стоили одни репетиции. Бен, кажется, объявил войну всем, особенно ей, и до сих пор ревнует к Адаму. Хотя все уже давно закончено. Доктор орет на всех. И тут еще несчастная Габи, которой Бог не дал актерского таланта. Вначале Бен впихнул ее на эту роль, теперь вот ежедневно терроризирует доктор. С появлением Мартины Тарн все еще больше осложнилось.

При любых других обстоятельствах она бы приветствовала приход в театр этой симпатичной девушки, приплывшей с другого конца света. Но они с Адамом так похожи, что невольно встает вопрос о родстве. Вернее, о его отцовстве. Конечно, она принимала объяснения Адама, но полагала, что с его стороны наивно верить, что девушка намеренно обходила их театр стороной, не желая использовать родственные связи. Адам еще подлил масла в огонь, назначив ее дублершей Габи и не сказав никому ни слова.

Вспомнив, чем закончился вчерашний вечер, Елена беспокойно заворочалась в постели.

Началось с того, что Джон Разерфорд потребовал, чтобы прямо перед премьерой на эту роль поставили Мартину. Габи тут же принялась умолять Адама ее освободить. Бен объявил, что, если Габи уйдет, он участвовать в спектакле не будет. И тут Адам разозлился по-настоящему, что с ним редко бывало, и приказал всем замолчать. Затем рассказал об обстоятельствах появления Мартины в театре, об их дальнем родстве и закончил ледяным тоном, что ни о каких изменениях перед премьерой речи быть не может. Он довел разбор репетиции до конца и ушел вместе с Джеко.

Вот тут-то все и началось. Каждый вывалил все, что у него накопилось на душе. Бен схватился сразу со всеми — с Перри Персивалем по поводу их взаимодействия на сцене, с доктором Разерфордом по поводу распределения ролей, со своей племянницей по поводу ее неблагодарности и, уж совсем неожиданно, с Дарси, который возмутился, что Бен изводит Габи. Персиваль парировал насмешки доктора потоком резких выпадов, которые удивили всех, включая его самого. В довершение ко всему с Габи случилась истерика, из которой ее быстро вывел не кто иной, как доктор.

В конце концов все разошлись.

Джей-Джи, как верный рыцарь, поехал проводить Габи. Перри Персиваль удалился, обиженный словами доктора, когда тот процитировал своего любимого Шекспира: «Прочь от меня, ничтожный карлик, жалкий нелюдь». Сама Елена в состоянии чрезвычайной усталости удалилась в гримерную, оставив доктора и Бена сходящимися в поединке без правил. Приехав домой на такси, попросила водителя вернуться в театр за мужем. А проснувшись сегодня поздно утром, обнаружила, что Бен ушел.