Убийца, ваш выход! Премьера - читать онлайн книгу. Автор: Найо Марш cтр.№ 64

Мартина спустилась в зал. Они сели рядом, как будто ожидая, когда поднимут занавес. Где-то за кулисами стучал молотком и что-то пилил Джеко. Пул говорил о театре, о тонкостях актерской игры. Говорил без особой патетики, толково и убедительно. Мартина слушала затаив дыхание. Вначале волнение мешало ей отчетливо понимать смысл, но постепенно она успокоилась настолько, что смогла говорить о том, что ее беспокоит, делиться своим небольшим сценическим опытом. Разговор получился серьезный и содержательный. Ей даже не приходило в голову удивляться, что она вот так запросто сидит и беседует со своим кумиром, о чем совсем недавно и помыслить не могла.

На сцену вышел Джеко. Левой рукой, как козырьком, он заслонил глаза и вгляделся в зрительный зал:

— Адам?

— Я здесь. Что случилось?

— Звонит Елена. Интересуется, почему ты не позвонил ей в четыре. Сейчас уже полшестого. Ты возьмешь трубку в кабинете?

— Да. — Пул встал. Повернулся к Мартине. — Хорошо, мисс Тарн, работайте над текстом роли, думайте, о чем мы говорили, и, несомненно, справитесь с задачей. Мы в театре относимся ко второму составу вполне серьезно, эти актеры — неотъемлемая часть труппы. Готовьтесь к завтрашней репетиции и… — Он на секунду замолк. — Вы нормально устроились? Вас что-нибудь беспокоит?

— Я всем довольна, — быстро ответила она.

— Хорошо. — Он кивнул и направился по проходу в фойе. Обернулся. — Джеко, я буду в кабинете, если понадоблюсь.

Дверь хлопнула. Стало тихо.

Со сцены опять заговорил Джеко:

— Где вы?

— Здесь, — отозвалась Мартина.

— Тогда поднимайтесь сюда. Есть работа.

Пришлось потрудиться. Надо было сшить диковинное карнавальное платье, раскроенное и сметанное Джеко. Мартина уселась за электрическую швейную машинку в гардеробной, которая располагалась рядом с гримеркой мистера Дарси. Джеко дал ей точные указания и принялся на полу раскраивать другие карнавальные костюмы. Прошел час. В половине седьмого он вышел принести еды.

Мартина продолжала работать, время от времени под стрекотание машинки повторяя текст роли. Непонятно почему, ее вдруг охватила тревога, и, чтобы рассеяться, она выключила машинку. Посидела, затем охватила голову руками, как это требовалось в той сцене с Адамом Пулом, и застыла в такой позе, собираясь с силами, готовясь встретиться взглядом со своим отражением.

Подняла глаза и увидела Габи Гейнсфорд, стоящую по другую сторону стола.

Мартина вскрикнула.

— Я вас напугала, извините, — произнесла мисс Гейнсфорд. — Я вошла тихо, думала вы спите, но теперь поняла — вы репетировали эту сцену. Правда?

— Меня взяли во второй состав, вашей дублершей, — ответила Мартина.

— Уже была репетиция?

— Да, и у меня плохо получается. Теперь вот решила попробовать еще раз.

— Все понятно.

Мартина смущенно разглядывала девушку. Красивое фотогеничное лицо, заплаканные глаза. Скривившиеся губы.

— А на то, что будет со мной, вам, конечно, наплевать.

— О чем вы? — удивилась Мартина. — Я стала вашей дублершей. Что тут такого? Конечно, я радуюсь, что получила роль, но она у меня что-то не клеится.

— Все не так… не так, — проговорила Габи срывающимся голосом.

— Что не так?! — в отчаянии воскликнула Мартина. — И пожалуйста, не плачьте. Вам нечего меня опасаться. Я никто. Всего лишь дублерша.

— Ничего себе дублерша, — проговорила Габи Гейнсфорд. — С такой внешностью. Когда все говорят, что я не гожусь, и показывают на вас:. «Вот у кого подходящая внешность». Им дела нет, что мне пришлось покрасить волосы, потому что в этом театре не любят парики. И все равно моя внешность не подходит. У меня были волосы до плеч, натуральная пепельная блондинка, и вот пришлось подстричься под мальчика, стать брюнеткой, и все равно все недовольны. Да разве в любом другом театре режиссер допустил бы, чтобы автор так разговаривал с актрисой. А Адам, вместо того чтобы меня защитить, только пожимает плечами. Да, он такой чертовски терпеливый, возится со мной, бубнит, бубнит что-то, а я половину не понимаю.

Она всхлипнула и полезла в сумочку за платком.

— Я вам сочувствую, — сокрушенно проговорила Мартина. — Но бывает и так, что на репетициях все идет из рук вон плохо, а на премьере успех. И пьеса замечательная.

— Пьеса? Дрянь редкостная. Заумная тягомотина, и ничего больше. Для меня по крайней мере. Не знаю, кто станет это смотреть. И вообще, зачем дядя Бен сорвал меня с места? В том театре я главные роли не играла, но вторые с большим успехом. Там было весело, а тут как на кладбище. Меня и без того в этом театре все достали, а тут еще вы появились.

— Но я не собираюсь отнимать у вас роль, — снова начала оправдываться Мартина. — Вы ее прекрасно сыграете. Зачем огорчаться?

— Как не огорчаться, когда все жалеют, что вы появились слишком поздно.

— Чепуха. Просто мы немного похожи, вот и все.

— И сходство ваше чисто случайное? Никакого родства?

— Мы действительно родственники, — призналась Мартина, — но настолько дальние, что наше сходство — каприз природы. Я не хотела никому говорить, потому что это не имеет значения. И я попала в театр совсем не из-за этого.

— Я не знаю, как вы оказались в театре, но лучше бы вас здесь не было. Это так жестоко с вашей стороны. — Она снова всхлипнула.

— То есть вы требуете, чтобы я из-за вас бросила работу, которая так мне нужна?

— Не требую, а прошу… умоляю. Из-за вас я на грани безумия. Эмоционально истощена до предела. — Габи Гейнсфорд опять картинно всхлипнула. Теперь уже было ясно, что она разыгрывает сцену из дешевой мелодрамы. — Меня обложили со всех сторон. С одной стороны вы. С другой — дядя Бен изводит меня и изводит. С третьей — этот отвратительный театр. — Габи повысила голос до крика. — Если у вас есть хоть капля человечности, сжальтесь надо мной, избавьте от этой ужасной муки.

— Вы делаете трагедию на пустом месте! — воскликнула Мартина в отчаянии.

Габи Гейнсфорд обратила на нее полные слез глаза, ее губы дрожали.

— Вы не можете так поступить со мной.

Произнеся эту фразу, она разрыдалась в полный голос.

Мартине некогда было разбираться, игра это или действительно глубокое страдание. Она просто не могла выносить эти стенания и плач. Одно было ясно — ее недолгое счастье разрушено, она опять проиграла.

С чувством какой-то кошмарной отстраненности Мартина услышала свой голос:

— Ладно, я поговорю с мистером Пулом. Скажу, что не могу быть вашей дублершей.

Плечи Габи Гейнсфорд перестали трястись. Она застыла, прижав носовой платок к лицу. Это длилось с полминуты. Затем девушка тихо высморкалась, откашлялась и подняла на Мартину глаза.