Убийца, ваш выход! Премьера - читать онлайн книгу. Автор: Найо Марш cтр.№ 2

— Я пошел, — сказал он.

— Нет, — сказал Сейнт. — Садись и слушай. Сюрбонадье повиновался.

Поздним вечером 7 июня, после премьеры «Крысы и Бородача», Феликс Гарденер устроил прием в своей квартире на Слоун-стрит. Он пригласил всех участников постановки, даже старенькую Сьюзен Макс, которая, злоупотребив шампанским, стала вспоминать, как играла в Австралии с Джулиусом Найтом. Джанет Эмерелд, по пьесе злоумышленница, внимала ей с видом мрачной сосредоточенности. Стефани Вон, идеальное воплощение ведущей актрисы, была спокойна, изящна, до беспечности добра с каждым и явно податлива с Феликсом Гарденером. Найджел Батгейт, единственный журналист на вечеринке и друг Феликса по Кембриджу, предполагал, что Феликс и мисс Вон вот-вот объявят о своей помолвке. Их внимание друг к другу определенно превосходило даже театральную избыточность. Тут же находился Артур Сюрбонадье, проявлявший ко всем, по мнению недолюбливавшего его Найджела, излишнее дружелюбие. Дж. Беркли Крамер, недолюбливавший Сюрбонадье еще сильнее, сверкал на него глазами через стол. Дуль - си Димер, инженю спектакля, на вечеринке тоже выступала в роли инженю. Говард Мелвилл отдавал должное ее юной прелести, юной робости и кое-чему еще, тоже юному и столь же приятному. Был там и Джейкоб Сейнт, громогласно-общительный и общительно-громогласный. «Моя труппа, мои актеры, мой спектакль!» — казалось, кричал он без умолку, что он, собственно, и делал. К смиренному драматургу, автору пьесы, Сейнт так и обращался: «Мой автор». Драматург при этом сохранял смирение. Присутствовал и Д жордж Симпсон, режиссер спектакля, — это он начал тот разговор, который вспоминал спустя неделю-другую Найджел и о котором рассказывал своему другу, главному инспектору уголовной полиции Аллейну.

— Канитель с револьвером вышла неплохо, Феликс, — сказал Симпсон, — хотя я, признаться, нервничал. Ненавижу подделки!

— Как это выглядело из зала? — обратился Сюрбонадье к Найджелу Батгейту.

— Что ты имеешь в виду? Что за канительс револьвером?

— Боже, он даже не помнит! — Феликс Гарденер вздохнул. — В третьем акте, дорогой мой, я стреляю в Бородача, то есть в Артура, то есть в мистера Сюрбонадье, в упор, и он падает мертвый.

— Помню, конечно, — возразил уязвленный Найджел. — К этому эпизоду не подкопаешься, очень убедительно. Револьверный выстрел.

— Револьверный выстрел! — радостно крикнула мисс Дульси Димер. — Слышите, Феликс?

— Никакого выстрела! — вмешался режиссер. — В том-то и дело! То есть я произвожу выстрел за кулисами, а Феликс просто дергает рукой. Он, видите ли, стреляет в Бородача в упор, фактически приставляет дуло к его жилету, поэтому холостой выстрел исключается — он бы опалил на актере одежду. Бородач заряжает свой револьвер муляжами пуль.

— Чему я крайне рад, — подхватил Артур Сюрбонадье. — Ненавижу огнестрельное оружие! В этой сцене я весь обливаюсь потом. Вот она, цена актерского ремесла, — со значением добавил он, глядя на своего дядю Джейкоба Сейнта.

— О Господи! — пробормотал Дж. Беркли Крамер с презрительной гримасой, обращаясь к Гарденеру. — Это же ваш револьвер, Феликс? — спросил он громко.

— Мой, — подтвердил Феликс Гарденер. — Раньше он принадлежал моему брату, который прошел с ним всю Фландрию. — Он говорил все громче. — В театре я его не оставляю — он мне слишком дорог. Вот он, полюбуйтесь.

Все в почтительном молчании уставились на револьвер, который владелец положил на стол.

— Эта штука изрядно портит пьесу, — высказался драматург.

Больше о револьвере не говорили.

Утром 14 июня, по прошествии недели аншлага на «Крысе и Бородаче», Феликс Гарденер отправил Найджелу Батгейту в подарок два билета в партер. Анджелы Норт (не участвующей в этом сюжете) не оказалось в Лондоне, поэтому Найджел позвонил в Скотленд - Ярд и попросил к телефону своего друга, главного инспектора уголовной полиции Родерика Аллейна.

— Вы заняты сегодня вечером? — спросил он.

— А что? — спросил голос в трубке.

— До чего вы осторожны! — восхитился Найджел. — У меня два билета на спектакль в «Единороге». Подарок Феликса Гарденера.

— Как у вас много замечательных знакомых! — заметил главный инспектор. — С удовольствием пойду! А вы со мной поужинаете, хорошо?

— Лучше вы со мной. Это мой вечер.

— Вот как? Звучит многообещающе.

— Вот и отлично! — подытожил Найджел. — Я заеду за вами без четверти семь.

— Обещаю не опаздывать. Я заслужил вечер развлечений, — сказал голос. — Спасибо, Батгейт. Счастливо.

— Надеюсь, вам понравится, — сказал Найджел, но собеседник уже его не услышал.

Ближе к вечеру того же дня, 14 июня, Артур Сюрбонадье явился в квартиру Стефани Вон на Шепердс - Маркет и сделал ей предложение. Это происходило не в первый раз. Мисс Вон сочла необходимым прибегнуть ко всему своему профессиональному и личному умению. Сцена требовала тщательности, и она уделила ей максимум внимания.

— Дорогой мой, — заговорила она, неторопливо закуривая сигарету и совершенно бессознательно принимая лучшую из шести своих заученных поз у каминной полки. — Дорогой мой, я ужасно, просто кошмарно всем этим удручена! Понимаю, я виновата. Очень виновата!

Сюрбонадье безмолвствовал. Мисс Вон поменяла позу. Он хорошо знал по долгому опыту, какой будет следующая поза, знал и то, что будет ею пленен, как будто увидит впервые. Она заговорит почти шепотом, замурлычет…

Мурлыканье не заставило себя ждать.

— Артур, дорогой, я вся на нервах. Эта пьеса высосала из меня все жизненные силы. Я не знаю, где я, что со мной. Проявляйте со мной терпение. У меня ощущение, что я вообще не способна кого-либо полюбить. — Она бессильно уронила руки, потом поднесла одну к своему декольте, чтобы он не отвлекался. — Попросту не способна! — Удрученный вздох.

— Даже Феликса Гарденера? — спросил Сюрбонадье.

— Ах, Феликс!.. — Мисс Вон изобразила свою прославленную улыбку с тремя уголками, слегка приподняла плечи, приняла задумчивый и отрешенный вид. Ей было под силу передать целый мир неподвластных ей чувств.

— Давайте начистоту, — брякнул Сюрбонадье. — Гарденер… — Он засмущался, отвел глаза. — Гарденер меня оттеснил?

— Милый мой, это словечко из эпохи короля Эдуарда. Феликс изъясняется на одном из моих наречий. У вас ваше собственное наречие.

— Я молюсь, чтобы вы перешли на простой английский, — сказал Сюрбонадье. — Им я владею не хуже его. Я люблю вас, я хочу вас. Это сказано на одном из ваших языков?

Мисс Вон упала в кресло и всплеснула руками.

— Артур, — заговорила она, — мне нужна свобода. Я не могу жить в эмоциональном заточении. Феликс кое-что мне дает.

— Дает? Как бы не так! — не согласился Сюрбонадье. Он тоже сел — и по театральной привычке сделал это весьма театрально. Правда, руки у него дрожали вполне искренне, что не прошло незамеченным для Стефани Вон.