Одесская сага. Понаехали - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Артюхович (Верба) cтр.№ 24

И вот опять. И эта проклятая жидовка. Самая длинная ночь в году. Самая черная. Буквально. Ночь святой Анны и зачатие Богородицы… Ну не должны в такой праздник младенцы умирать. Фирин звериный рев, плач детей в соседней комнате… и долгожданное пронзительное мяуканье.

– Такая же черноротая, как мамаша, держи, – Елена положила на Фирину задранную до груди сорочку черноволосую девочку.

– Шейне, Шейне пунем ^[6]… – бормотала Фира, трясущейся рукой поглаживая тоненькие мокрые завитки на макушке.

– Как? Женя? Ну, святки нам не указ. А что, мне нравится, хорошее имя. Не повторяй мамину судьбу, Женька. Ну и ночь ты выбрала для прихода. Точно под глаза.

От денег Гордеева наотрез отказалась:

– Мне от вас ничего не надо.

Ванечка только крикнул ей вслед:

– Мы… я – твой должник!

Беззуб не признавал долгов. Ему понадобится полгода, чтобы придумать и сделать подарок для Гордеевой. Такой, чтобы даже она не могла отказать, и который показал бы всю Ванечкину благодарность за спасенных жену и дочку. Он думал не переставая, и днем и ночью, пока не увидел идею во сне.

А приснился ему… акушерский саквояж. Но что за саквояж! Это был венец инженерной мысли, в него Ваня вложил все свое умение, знания, связи и упорство. Он знал, что Фердинандовна не примет халтуры.

Подошел он к этому вопросу фундаментально, используя старые связи на одесской конке, опросил всех знакомых докторов всех специальностей, включая коновалов. Потом пришла очередь опроса шорников, сапожников и нескольких одесских кожевенников, потом были цирюльники, аптекари и разного рода ремесленники.

В результате миру явилось чудо – Акушерский Саквояж, именно так, с большой буквы…

Металлисты-ремесленники сделали каркас чуда, лучший дамский мастер, сапожник Абрам Максович обшил его самой мягкой, тонкой и изумительно прочной кожей, шорники выжгли вензеля, полное имя и адрес Еврейской больнички и еще несколько только им понятных медальонов. А внутри было самое главное – не зря Ваня так замучил всех знакомых и незнакомых докторов и коновалов…

Каждый(!!!) инструмент и пузырек имели свое место, кармашек, чехольчик или прорезь. Каждый!!!

На каждом кармашке или притулочке был выжжен или отгравирован свой символ или надпись на латыни.

Комплект хирургических инструментов был куплен самый полный и самый дорогой – это не был инструмент одного производителя, это был сборный комплект, любовно переточенный и заправленный до неимоверной бритвенной остроты многодетным ремесленником-точильщиком из соседнего двора. Почетное место, вернее два места, аккурат посерединке, занимали две серебряные фляги по пол-литра…

На одной была отгравирована ныне всем известная надпись С₂Н₅ОН и продублировано на латыни spiritus, а вторая была украшена замысловатым орнаментом и вензелем ЕГ.

Еще этот саквояж от обычных отличался тем, что был снабжен плечевым ремнем и двумя дополнительными ремешками для крепления к поясу – так Ваня подсознательно учел опыт погромов и будущих уличных боев в городе… У доктора всегда должны быть свободными руки. Вручение подарка он тоже продумал и дождался дня ангела Елены.

Саквояж был вручен Фердинандовне в праздник, аккурат перед ее именинами, среди дня, при полном собрании всего двора и тех, кто участвовал в создании шедевра.

Гордеева, еще толком не проснувшаяся, вышла на галерею и протрубила:

– Ну какого хрена стучать? По голове сейчас настучу!

Ваня торжественно поставил на застеленный белой пасхальной скатертью стол под галереей Саквояж и картинно-театральным жестом нажал единственную кнопку посреди рамки – тот с мощным лязгом моментально раскрылся на всю позволявшую конструкцией ширину.

– …Ну вот, это от нас… с благодарностью… С днем ангела, ангел-хранитель наш, Фединандовна!

Соседи затихли. Гордеева насупилась и молчала. Ваня не отрываясь смотрел на нее. Она молчала так долго и свинцово, что у соучастников началась тихая паника.

Потом она медленно спустилась и подошла к столу. Ваня стал прикидывать пути отхода.

Фединандовна бросила взгляд в недра саквояжа, вздохнула всей своей могучей грудью и резким движением прижала к ней Ваньку. Из ее нецензурного гудения можно было разобрать только: «Ванька, паршивец, уважил». Потом она отстранила Ивана и спросила:

– Почему две фляги?

Ваня гордо ответил:

– Для равновесия!

Гордеева снова крепко прижала Ваню к могучей груди и поцеловала в макушку.

– Погоди! – Беззуб вырвался из ее крепких объятий и извлек из саквояжа еще одно изобретение – портативный стерилизатор вместе со спиртовой горелкой, для заправки горелки и была предназначена вторая фляга.

Елена Фердинандовна сгребла Ваню в охапку, потом отстранила и в полном восторге закатила оплеуху. Оплеуха была мощной – Гордеева не считала необходимым контролировать процесс. Ваня, несмотря на звон в ушах, поймал ее руку и поцеловал:

– Спасибо, ангел наш… Век не забуду.

Народ облегченно выдохнул и радостно загалдел. С дальнего угла галереи, оставаясь невидимой для соседей в полумраке коридора, улыбалась Фира с Женечкой на руках.

Нюся, кокетливо виляя бедрами, спустилась с лестницы.

– Смотрите, что мне мил-сердечный друг Янчик принес!

Дворовые мадам с завистью рассматривали шикарный флакон.

– Термальные воды «Виши»! Для втирания в кожу лица. Гарантия сияющей гладкой кожи! – вещала Нюся. – Дорогущие! Я такие в аптеке видела.

Болгарочка Муся с шерстяным платком на пояснице покосилась на флакон:

– Нюся, для сияющей гладкой кожи надо есть картошку со шкварками! Тогда морда будет круглая, кожа натянутая, а руки об щеки в сале протер, так еще и засияет!

– Какая вы, мадам Стоянова, дремучая!

Фира осмотрела флакон:

– Красивый! Франция!

– Янчик, кстати, сказал, что если кто захочет, то он за полцены от аптечной сделает. Контрабандный товар. Там еще кремы и лекарства. Гордеева! – крикнула Нюся, задрав голову, – Гордеева, пилюли со скидкой надо?!

Елена Фердинандовна недоверчиво спросила:

– А шо есть?

Субботним вечером Ян Вергулес раскладывал на столе под орехом вопиющую роскошь – французскую косметику «Виши», минеральную воду «Эмс», всевозможные кремы. Женщины толпились у саквояжа и нюхали заветные баночки.

– Один раз живем! – сказала Ривка, сгребая в фартук косметику. – Гедаля, я сэкономила тебе десять рублей!