Друзья и враги Анатолия Русакова - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Тушкан cтр.№ 105

Поколебавшись, Анатолий сунул ему бумажку.

Радостное, приподнятое настроение испарилось. Снова на его пути замаячил почти забытый Чума. Надо что-то предпринимать. Или выждать?..

Через несколько дней, когда в самом радужном настроении Анатолий пришел из школы, позвонила Лика.

— Анатолий, буду говорить тихо, чтобы в комнатах не услышали. Там гремит радио… Опять с Бобом творится что-то неладное. Ну, опять грубит, пропускает уроки…

— Пашка?

— И с ним видели, и еще с каким-то великовозрастным стилягой.

— Что же ты молчала?

— Так ведь снова это началось только на днях. После скандала на Пятницкой он стал было совсем пай-мальчиком, но в прошлую ночь явился под утро пьяный. Что посоветуешь?

— Для этого надо увидеться с Бобом. К слову: рассказал он отцу или маме о своих прежних похождениях? Знаете ли вы, в какую западню он попал?

— Не знаю. По-моему, с мамой у него разговора не было.

— Узнай и сейчас же выйди и сообщи мне.

— Однако, сэр, вы ловкий Дон-Жуан. А если я с балкона… то есть по телефону…

— Лика, это очень серьезно. Если Боб продолжает видеться с той компанией, то можно ожидать наихудшего. Выйди, поговорим.

…Они шли по Тверскому бульвару, и Лика рассказывала о Бобе. Анатолий требовал подробностей, фактов, но Лика почти ничего не знала.

— Сейчас поздно, но завтра у тебя нет вечером занятий, вот и поговори с ним сам.

Как бы ни уставал Анатолий, вечерний разговор с Ликой обо всем случившемся за день становился привычной необходимостью.

Агния Львовна терпела их «телефонную дружбу» — пусть себе болтают на здоровье. Зато она болезненно ревниво охраняла Лику от встреч с Анатолием вне квартиры. Встречи были редкими. Поэтому, когда они встречались, то говорили обо всем и не могли наговориться. Вот и сегодня Анатолий снова с увлечением рассказывал о своей работе, о Кленове.

— Какое непостоянство!—Лика засмеялась. — То клянется в любви к автомашинам, а сейчас с пылом-жаром, взахлеб говорит об исследованиях атмосферы! От Боба заразился?

— Да нет же! Я люблю механизмы, а летающие лаборатории— радиозонды и ракеты — тоже механизмы! Но дальнего, сверхдальнего действия. Дух захватывает! Эх, если бы вместо какого-то тфибора да меня посадили в ракету и запустили в космос!

— Какой ты еще мальчишка!

Они дошли до Никитских ворот и, не сговариваясь, повернули обратно.

— Мальчишки бывают разные, Юра попросил меня и других комсомольцев сделать радиомеханического робота для Дома пионеров. Я, честно говоря, не очень верил в успех этой затеи. Ну куда нам конструировать такой сложный механизм! А что получилось на деле? Да сами пионеры из технических кружков мастерят этого радиочеловечка. Конечно, Юра и еще один инженер — «главные конструкторы», они руководят расчетами, составляют схемы. Я и еще двое помогаем слесарить. Этим «человечком» можно управлять на расстоянии. По радиоприказу он будет двигать головой, руками, садиться, вставать. И знаешь, Лика, даже будет сам действовать, сам «понимать» разные сигналы: звонок, свет, голос. Чудеса! А мальчишки какие чудесные! Побудешь с этой пионерской братвой — и на сердце праздник, особенно после того, как потолкаешься по бригадмильским делам, среди кое-каких «деток».

— Вроде Бобки! Но в нем странно сочетаются отвратительные черты и все-таки какие-то хорошие задатки…

Они подошли к Пушкинской площади, повернули на улицу Горького. Лика, поглядывая на нарядные витрины, на гуляющих, рассказывала о себе в каком-то новом для Анатолия, снисходительно-насмешливом тоне.

Она говорила о том, что если добросовестно выполнять все университетские задания, то надо отказаться от личной жизни, а это глупо. Поэтому ей иногда приходится пользоваться шпаргалками и подсказками. Конечно, есть девчонки-сухари, зубрилы, а ей хочется и повеселиться, потанцевать, в студенческой самодеятельности участвовать. Недавно их студент, Пабло, испанец, научил ее кастильскому танцу с кастаньетами. Она шьет себе испанское платье с широкой юбкой и в паре с Пабло выступит на университетском вечере.

Анатолий сердито поинтересовался, не его ли, в красном шарфе, он видел однажды вместе с Ликой.

Возможно, что был Пабло, а скорее всего она была с Сережкой, у него красный шарф. Очень славный мальчик. Он замечательный конькобежец, выполнил норму мастера спорта, фигурист. Все уговаривает ее учиться фигурному катанию, обещает тренировать. Анатолий катается на коньках? Они могли бы ходить на каток втроем.

Анатолий сухо заметил, что ему непонятно, как можно с бухты-барахты заводить дружбу со многими. Лика обиделась. Это ее личное дело, она никому не давала права разрешать или запрещать дружить, с кем она хочет. И Пабло, и Сережа, и еще один студент —Джаффри, из Индии, — приглашают ее потанцевать в ресторан.

— Он так смешно по-русски говорит… Конечно, каждый приглашает в отдельности…— Лика засмеялась. — А я с кем захочу, с тем и пойду. Вот еще Славка есть, он пишет чудесные стихи!

Анатолий не стал спорить. Да, он катается на коньках, ходит на лыжах. Можно, конечно, делать зимние вылазки и втроем, и с компанией. Но если Лика сразу увлекается и фигурным катанием, и испанскими танцами, и стихами Славки, и еще будет учить индийца русскому языку, и танцевать в ресторане, а потом часами «висеть на телефоне» — то и шпаргалки не помогут.

Лика надулась и попросила не поучать ее. Анатолий ответил, что поучать он не любит, но если они друзья, то разве надо говорить друг другу лишь приятное и комплименты? Он по себе знает, как вредно разбрасываться, хвататься за разные увлечения. Вот тогда-то времени и не хватает.

На обратном пути, проходя мимо дома, где жил Пашка, Анатолий сказал, что вот, мол, где обитает бацилла, отравляющая Боба.

— Знаешь, я могу заняться перевоспитанием Пашки, — предложила Лика.

Анатолий мысленно представил себе разговор Лики с Пашкой, нахальным грубияном и сквернословом, и даже засмеялся.

— Почему ты смеешься?

— Я не хочу, чтобы ты, Лика, такая замечательная, такая (он едва не сказал — нежная)… такая неопытная, соприкасалась бы с подобными типчиками. Да он тебя мигом отошьет, по-хулигански обругает, наплюет в душу. Думаешь, очень приятно, даже людям бывалым, возиться с такими?

— Может быть, ты считаешь меня трусихой?

— Конечно, нет. Я помню, как ты спасала Боба. Но… не для тебя такое трудное дело.

— Странно ты себе представляешь нашу дружбу, Анатолий. Я считала, что у настоящих друзей должно быть все пополам: и хорошее и плохое, и легкое и трудное. Я комсомолка!

— Лика, мне легче потому, что я закалился, прошел сквозь… Ну ты знаешь, что у меня было. Впрочем, не знаешь подробностей…

И Анатолий рассказал о Чуме, о том, что теперь Чума снова пытается стать на его пути: то ли вовлечь в шайку, то ли отпугнуть от бригадмильства…