Дом в Вечерних песках - читать онлайн книгу. Автор: Парэк О'Доннелл cтр.№ 50

В гостиной по-прежнему царил почти кромешный мрак, но было видно, как мисс Бьюэлл с последними словами вскинула руки.

– Но есть чудеса иного рода, дамы и господа, и они проявляются не в ярком свете лабораторий, а в древней святости теней. Есть чудеса, неподвластные человеку, хотя об этом мало кому известно. Надеюсь, вы сами убедитесь в истинности моих слов и не сочтете мою речь дерзкой и возмутительной. Я не отрицаю гений человека и не намерена вторгаться в ту область, для которой Господь специально создал его. Я не из тех неистовых смутьянов, что отрицают естественный порядок вещей.

Голос мисс Бьюэлл стал еще более мелодичным, хотя по-прежнему модулировался все тем же таинственным механизмом. Октавия нетерпеливо заерзала на стуле.

– Но даже присутствующие здесь джентльмены, – продолжала мисс Бьюэлл, – наверняка не оспорят того, что я сейчас скажу. Согласятся, что мы, женщины, по природе своей склонные к нежности и безмятежности, наделены спокойным умом и тонкостью восприятия. Эти женские способности, пусть и скромные, распределены не равномерно, так же как и представители господствующего пола обладают определяющими добродетелями не в равной мере. Что касается меня, дамы и господа, я не претендую на гениальность, но имеющийся у меня дар я предоставляю в ваше распоряжение. Если пожелаете, я проведу вас до самых граней естественной природы, но не дальше. Некоторые чванятся своим искусством в области черной магии, но я не занимаюсь колдовством и некромантией. Мои возможности дарованы мне природой, ведь природа охватывает все. Лишь признав верховенство природы, мы можем быть допущены к ее глубоким, фундаментальным тайнам. А теперь, дамы и господа, наступает полная тьма.

И действительно, чья-то невидимая рука погасила едва мерцавший тусклый свет. Лицо мисс Бьюэлл растворилось в темноте, среди гостей послышалось беспокойное бормотанье. Женщина, сидевшая слева от Октавии, нервно вскрикнула, многие прокашливались, вертелись на стульях, пока кто-то – должно быть, сама миссис Дигби, предположила Октавия, – строго не шикнул, призывая собравшихся к тишине.

– Дамы и господа, – продолжала мисс Бьюэлл, – сейчас я перейду в манифестационную кабину, некоторое время буду там занята – сколь долго, точно сказать не могу, ведь это зависит от прихотей неподвластных мне сил. Второй элемент – бессмертная субстанция наших душ – формируется с невообразимой тонкостью. Представьте плывущую в воздухе нить паутины, она колышется от малейшего дыхания или от прикосновения хрупкого крылышка бабочки. Дух – материя еще более хрупкая, а ведь ему, чтобы явиться перед нами, необходимо преодолеть огромное расстояние. Что касается личностей тех, кто явится нам, – в этом неопределенности еще больше. У меня есть среди них знакомые, как и у всех, кто практикует это искусство, и, несомненно, сначала вы увидите кого-то из них. Знакомые мне духи, вероятно, скажут больше, ведь это не я, а они находятся в прямом контакте с потусторонним миром. После этого я не знаю, кого вы увидите или услышите. Разумеется, некоторые из вас пришли сюда в надежде поговорить со своими почившими близкими. Рада сообщить, что в прошлом мне удавалось способствовать столь отрадному общению. Но умоляю, не стоит сильно уповать на это. Обычно наши призывы слышат только те странники, которые случайно оказались поблизости. На этом, дамы и господа, я закончу свое вступление. Следующие слова, что вы услышите, какова бы ни была их природа, буду произносить не я.

Октавия вздохнула свободнее, когда медиум завершила свое утомительное предисловие. Она услышала шорох раздвинувшихся штор, что закрывали шкаф, а также шарканье босых ног по дереву. Затем снова воцарилась полная тишина, насколько полной может быть тишина в зале, где более десятка взрослых мужчин и женщин уже почти полчаса сидели на обеденных стульях, страдая от дискомфорта или скуки.

Минуты текли. Октавия задумалась о своем, но скоро ее размышления прервал негромкий шум. Это скрипнул стул справа от нее, на который опустился еще один гость, неслышно вошедший в гостиную. Тихо извинившись перед почтенной публикой, он наклонился к Октавии и деликатно кашлянул.

– Это ты, красотка? Я буду страшно разочарован, если занял не то место, которое зарезервировал с таким трудом.

Миссис Дигби адресовала ему возмущенный упрек, и Октавия не сразу решилась ответить.

– Эльф? – через минуту шепотом спросила она. – Как тебе удалось сюда проникнуть? Мы здесь замурованы, как в гробнице.

– Ну ты же меня знаешь, дорогая. Ни одна гостиная в Лондоне не устоит перед моими хитростями. Маккен сказал, что ты приходила в мое отсутствие. Мне ужасно стыдно, что ты меня не застала, но я готов искупить свою вину. Мне кое-что удалось разузнать по поводу…

Недовольное шиканье со всех сторон заставило его умолкнуть на полуслове, и снова воцарилась тишина. Прошло десять минут, а может, и двадцать: Октавия потеряла счет времени. Тишина вкупе с темнотой производили удивительно дезориентирующий эффект. Создавалось впечатление, что она едет в вагоне без окон, куда-то безостановочно движется, покрывая необозначенные расстояния. Из зашторенной кабинки донеслось тихое шуршание, и снова наступила тишина. Даже тиканья часов не было слышно.

В темноте Октавии казалось, что Эльф сидит почти вплотную к ней. Она ощущала его тепло и запах. Странно, думала она, что он сюда пришел. Такие вечера, как у миссис Дигби, он обычно не посещал. И как он узнал, что она здесь?

В центре круга появился свет. Сначала дрожащий, потом устойчивый. Необычный столб света непонятного происхождения. Не очень яркий, но беспримесно чистый. Внутри него переливались и мерцали лучи, но внешние границы оставались незыблемо ровными. Такого света Октавия никогда еще не видела. Она глаз не могла от него отвести.

– Я – Психея.

Новый голос. Или все тот же первый, но измененный при помощи какого-то механизма. Неестественно громкий, как и раньше, этот голос теперь, казалось, звучал со всех сторон. Холодный, четкий, с торжествующими нотками.

– Я – Психея. Слушайте меня.

На фоне света появилось лицо. Бесплотное лицо, словно подвешенное в пустоте. Его черты, казалось, проступали из какой-то рассеянной нематериальной поверхности. Становились то ярче, то бледнее, зыбились и расплывались.

– Некогда я была само воплощение красоты, желанна и чиста. Передо мной преклонялись, как перед богиней. Но я жила среди людей, а люди не знают покоя, пока не найдут какой-то изъян в добродетели женщины. Проклятая собственным отцом, я была принесена в жертву загробному миру. Меня привели на скалу и оставили на милость ветров и демонов, которых они приносят с собой. Не спрашивайте, через какие испытания мне пришлось пройти, я больше не хочу о них говорить. Я снова очищена от порока и теперь принадлежу самой любви. Это моим светом вы должны озарить чертоги тьмы, если желаете сами ее познать и хотите, чтобы она признала вас. Но – прислушайтесь, кто-то идет сюда. Кто-то хочет что-то сказать.

В другой части гостиной вспыхнул второй столб света. Прозрачный, как кварц, он был покрыт рябью медленно кружащих пылинок. Несомненно, эти иллюзии создавались при помощи какого-то скрытого от глаз публики прибора, но сделано это было с исключительным мастерством.