Кто убил Жозефину? Тайна смерти жены Наполеона - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нечаев cтр.№ 15

Только Лимоэлану удалось бежать в Соединенные Штаты. Но зато это покушение повлекло за собой репрессивные меры как против якобинцев, так и против роялистов: в проскрипционные списки попали 130 человек, которые были сосланы на каторгу в Гвиану и на Сейшельские острова.

В самом начале 1801 года вышла замуж 17‐летняя Гортензия де Богарне. Ее брак организовал Наполеон, выдав дочь своей жены за своего младшего брата Луи Бонапарта. Свадьба состоялась 3 января 1801 года.

Камердинер Наполеона Констан в своих «Мемуарах» пишет:

«Религиозная церемония свадьбы Луи и Гортензии была проведена в доме на улице Победы <…> И Луи, и его невеста выглядели очень печальными. Гортензия горько плакала и в течение всей церемонии оставалась с заплаканным лицом. Она не делала никаких попыток, чтобы вызвать к себе нежное отношение со стороны мужа; а тот, в свою очередь, был слишком горд и в душе чувствовал себя оскорбленным, чтобы домогаться Гортензии своими ухаживаниями».

Так Гортензия стала… невесткой своей собственной матери.

Позже, в 1806 году, муж Гортензии получит корону Голландии, а она сама станет королевой. У них родятся трое сыновей: Наполеон-Шарль (в 1802 году), Наполеон-Луи (в 1804 году) и Шарль-Луи-Наполеон (в 1808 году). Последний из них будет известен как император Наполеон III.

Луи Бонапарт со своим сыном Наполеоном-Луи. Худ. Жан-Батист Викар

Брак этот будет несчастливым: Гортензия в свое время была влюблена в Жерара-Кристофа-Мишеля Дюрока, будущего гофмаршала двора Наполеона (некоторые утверждают, что они даже были любовниками), в то время как Луи не любил никого, страдая всевозможными маниями и венерическими болезнями.

По словам историка Десмонда Сьюарда, «ни одна женщина в мире не смогла бы полюбить короля Голландии».

Ни о какой верности в этом искусственно созданном браке не могло быть и речи.

Кстати, об отношениях Гортензии и Наполеона говорили разное. Современники, например, шептались о том, что именно Наполеон лишил Гортензию девственности. Так называемых «свидетельств» тому сколько угодно. В частности, генерал Тьебо в своих «Мемуарах» пишет:

«Как только Гортензия достигла половой зрелости, первый консул стал заглядываться на нее, и мадам Компан [владелица частной школы в Сен-Жермене. – Авт.], не без ведома Жозефины, стала устраивать их встречи».

А вот еще одна многократно публиковавшаяся версия:

«Гортензия <…> готовилась выйти за Дюрока, но этот последний по возвращении своем из посольства в Россию наотрез отказался от ее руки и даже в неприличных выражениях: он до того забылся, что сказал жене первого консула, что не расположен играть роль «мольеровского мужа» <…> Дюрок поверил злословию, распространенному насчет Гортензии, которую обвиняли в том, что будто бы она разделяла нежную страсть, питаемую к ней первым консулом. Ходили даже слухи, что когда Гортензия вышла за Луи, она была уже беременна от Наполеона».

Луи-Антуан де Бурьенн опровергает эти обвинения. Он утверждает:

«Наглая ложь будто бы Наполеон питал к Гортензии не только отцовские чувства».

Но его, в свою очередь, опровергает другой секретарь Наполеона барон Клод-Филибер де Мунье:

«Бурьенн пытается доказать в своих «Мемуарах», что между Наполеоном и его приемной дочерью не было любовной связи. Нет же, это было общеизвестно, и сына Гортензии – будто бы от Луи – все единодушно считали сыном Наполеона. Наполеон хотел усыновить ребенка и объявить своим наследником. Я сам видел, в начале 1806 года, как Наполеон вел мальчика за ручку через галерею дворца Сен Клу, и лицо его сияло гордостью и удовлетворением. Мальчик был красив и очень похож на него. С момента его рождения прекратились приготовления к разводу – ведь теперь имелся наследник».

И наконец, историк Фредерик Массон находит несколько парадоксальное обоснование народной молве, оправдывая исключительную привязанность Наполеона к первому ребенку Гортензии, следующим образом:

«Все его поведение порождало толки и даже убеждало многих, что ребенок, которого Наполеон так любит и балует, которого он объявил своим наследником, его родной сын. Но разве мнение толпы что-либо значило для всемогущего властителя? Наполеон признал в этом мальчике свою кровь, свою расу, свой гений. Для Франции настала эпоха, когда фактическая наследственность была важнее законной, хотя это противоречило установлениям всех народов; именно такое наследование, основанное на фактическом прямом родстве, признавал трезвый разум. Ах, это неблагопристойно? Ну и что же? Наполеон презирал предрассудки и считал, что его исключительная судьба дает ему право пренебречь канонами общей морали в интересах нации (и даже человечества!), которым необходимо установление прочной династии – его династии. Это и позволило ему с легкостью пренебречь широко распространившимися неприличными подозрениями».

Софии Дюран в своих «Мемуарах» подводит итог этому заочному спору:

«Доходило до того, что говорили, что это был его сын и что император выдал Гортензию де Богарне за Луи лишь для того, чтобы скрыть результат своей связи с ней. В подтверждение этого говорили, что Луи никогда не мог взволновать свою жену, но это именно тот случай, когда правда служит распространению лжи. Очевидно, что Наполеон никогда не имел интимной связи с Гортензией де Богарне, что он любил ее, как и Эжена, потому что они были детьми его жены».

Но в любом случае Луи Бонапарт оказался втянутым в узел самых противоречивых привязанностей. Вплоть до момента своей женитьбы на дочери Жозефины (а в этот брак жених и невеста вступили без особого восторга) он занимал сторону матери, братьев и сестер в противовес семье Богарне. После свадьбы, и особенно после рождения первого сына, семья Бонапарт не упускала случая обвинить Луи в подрыве семейного единства.

Луи был упрямым человеком с вечно мрачным настроением, и с первого дня своей замужней жизни Гортензия страшно мучилась с ним.

Конечно, она понимала, что для Наполеона вопрос наследования очень скоро выдвинется чуть ли ни на первое место. Конечно, и ее мать, неспособная больше к деторождению, всячески подталкивала ее к подобному укреплению союза с Бонапартами. Также очевидно, что на переднем плане в вопросе о будущем наследовании всегда находился Эжен, который представлял собой самый подходящий выбор со всех точек зрения.

Когда в 1802 году родился Наполеон-Шарль, Наполеон был очень доволен и даже специальным указом признал его своим преемником. Ребенок походил на Наполеона, и этот последний говорил о нем: «Я узнаю себя в этом ребенке… Он будет моим достойным преемником и даже, может быть, превзойдет меня». Понятно, что такая любовь Наполеона к сыну Гортензии еще более способствовала подтверждению тех слухов, о которых мы говорили выше.