– И тебе привет, жрец, – испытующе посмотрел он на профессора. – Я тебя прежде не видел. С добром али со злом пришёл?
– Зла нет и в помыслах моих, – искренне ответил Березин.
– Тогда, как положено обычаями гхости
[17], добро пожаловать, жрец.
Следуя за человеком, которого он, по-видимому, верно определил как правителя, Березин прошёл в шатёр. Князь уселся на гору шкур, набросанных прямо на полу, скрестив ноги, и знаком предложил профессору сесть на медвежью шкуру слева от входа.
Пола шатра отодвинулась, впуская тонкокостного человека в белом – того, что руководил церемонией погребения. Войдя, он наклонил голову в сторону князя:
– Позволь, князь.
– Заходи, жрец, – кивнул князь, – да поприветствуй друга, – он указал в сторону Березина.
Жрец изучающе посмотрел на профессора. Взгляд его серых в полумраке шатра глаз был пристальным, но не сверлящим.
– Что скажешь, Светлозор?
– Неведом мне этот жрец, и суть человека сего мне не ясна, князь, – мягкий его голос был убаюкивающим и отдалённо, мелодикой, напоминал голос Ярилы, – но зла я не вижу. И галка появилась на столбе-образе Дивного
[18] Отца. Не могло бы зло так объявиться. Пусть сам скажет… Ты из каких весей
[19], жрец?
Березин был захвачен врасплох вопросом и нашёлся только ответить:
– Я издалека… И не жрец вовсе…
– Имя тебе как? – спросил Светлозор.
Березин оказался в затруднении. Услышанные им здесь имена составлялись двумя различимыми словами и сливались вместе на слух просто от быстроты речи. Следовало ли ему разделить своё имя или произнести слитно?
– Всеслав, – рискнул он.
– «Всем Славен», – повторил с сомнением жрец, – славное имя и потому дано может быть только князьям. Ты – князь?
Березин всем телом ощущал изучающий взгляд обоих присутствующих. И он решил следовать своему чутью. Ибо больше ему здесь полагаться было не на что.
– Я не князь, добрые люди. Власть моя не над землями и не над людьми, но над словом. Слово меня привело, – незаметно для себя Березин обратился к словам Искры и Ярилы, – и долго плыл я сюда в ладье звучности по реке лет к истокам. И здесь надлежит мне найти ответ и объяснение, что помогут прогнать мару вековую из разума людей…
Березин остановился, видя, как переменились взгляды его слушателей. Они переглянулись.
– Теперь вижу я, откуда ты, Всеслав, – блеснул глазами жрец, – невиданное дело. Но как открылся ты, так взор у меня и прояснился.
– Возможно ли это? – Князь привстал, вглядываясь в Березина.
– Ты видишь не хуже моего, князь, – подтвердил Светлозор.
– Я не верю, что Мара нас может одолеть, жрец, – мотнул головой правитель, – мы под защитой Дивного Отца!
– Мара хитра, князь Огнеслав, – покачал головой жрец. – Мара есть ложь. Ждёт слабины, незаметно в души людей проникает и обманом пронизывает тогда дела и мысли человека. А если уже в душу впилась, не может Дивный Отец Мару выгнать, не погубив самого человека. А Дивный Отец никогда душ не губит. Только сам человек может Мару из души своей выгнать. И для того сначала человек погибель эту заметить в душе своей должен.
Полог шатра был откинут, и с поклоном вошёл человек, одетый сходно с князем. Не хватало только серебряной гривны на шее.
– Воины тебя ждут на тризну, брат.
– Скажи, что иду я, Дарислав, – попросил князь, и, когда тот вышел, он обернулся к Березину, – ты волен остаться с нами, сколько пожелаешь, Всеслав. И по обычаю гхости, ты – под моей защитой. Пускай твоё пребывание будет добрым и ты найдёшь то, за чем пришёл.
На тризне Огнеслав предложил Березину место в своём круге. Профессор с поклоном принял предложение, понимая, что ему оказывают большую честь. Он прикинул, что на равнине горело не меньше сотни костров, каждый из которых был центром круга. Большую часть кругов составляло воинство. В остальных сидели просто одетые дружелюбные люди без оружия. Они же жарили туши на кострах и подносили с повозок на сплошных деревянных колёсах брагу. Кроме Светлозора, Березин заметил ещё несколько жрецов в разных кругах. Все они сидели неподалёку от старшины круга, но не ели и не пили со всеми.
В круге Огнеслава сидели только мужчины. Исключение составляла удивительно красивая жена князя – Милоока, расположившаяся непосредственно по левую руку от него.
В разгар празднества к кругу Огнеслава подошёл высокий широкоплечий воин – настоящий великан, напомнивший Березину Олафа. Как и остальные воины, он не носил бороды, но с верхней губы его свисали длинные рыжие усы.
Огнеслав поднялся ему навстречу и, дружески обняв, усадил рядом с собой:
– Садись, Яроволк. Как твои воины?
– Жаждут мести, – насупил брови вислоусый. – Как и я, ждут твоего приказа.
Огнеслав посерьёзнел, и его зелёные глаза вспыхнули на секунду диким блеском. Но князь тут же овладел собой и ответил спокойно.
– Я уже отослал один отряд вместе с новым жрецом в весь Берегмира. Лисьи Хвосты больше не посмеют нападать.
– Этого мало, князь, – упрямо мотнул головой Яроволк, – нужно пойти в их землю на восток и сжечь огнём это осиное гнездо.
– Мы уже говорили об этом, друг, – князь поставил на землю тяжёлый бронзовый кубок, – люди славы так не поступают. Мы не караем мирных людей за грехи их правителей и не подчиняем силой. Каждая весь или кочевое племя вольны присоединиться к нам и взамен получить защиту.
– Мы не делаем, а Лисьи Хвосты и другие племена делают, – стукнул кулаком по ноге Яроволк, – и потому наводят страх и становятся сильнее. Раньше этот народ нападал только на дальние веси. Теперь лучники Лисьих Хвостов появились в глубине нашей земли, убили твоего брата и увели кучу скота. Весь Берегмира обеднела.
– Это – случай, – возразил Огнеслав, – погиб жрец, и только потому нападение не удалось предупредить или отбросить.
– Ошибка полагаться на жрецов, князь, – медленно проговорил Яроволк, глядя собеседнику прямо в глаза, – другие племена знают об этой нашей силе. Я говорил с земледелом, одним из тех, что привёз твоего погибшего брата. Земледел сказал, что лучники Лисьих Хвостов первым делом убили жреца. Все стрелы поначалу летели в жреца! – Он помолчал, глядя князю в глаза, затем проговорил тихо, убеждающе: – Мы должны раздавить врага силой, а жрецы могут быть в том поддержкой. Нельзя ждать, пока другие племена подлостью разоряют наши земли и убивают людей славы!