На пороге - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Данилов cтр.№ 34

С кряхтением и ненужными пинками Василия выволокли на двор. Прокопий, причитая и заламывая руки, выскочил следом.

Березин очнулся. Он не ставил под сомнение рациональность происходящего, как человек, пребывающий в полной уверенности, что он спит, и потому просто делал то, что ему приходило в голову. Подождав несколько секунд, пока голоса отдалятся, он выбежал из дома.

Улица была полна движения. Несомый людским потоком, профессор только успевал замечать фрагменты: деревянные избы и терема, простые и расшитые рубахи, миловидные лица женщин, обёрнутые в платки. Рядом проехала телега, плеснув на прохожих грязью из не просохшей после недавнего дождя лужи.

На Березина никто не обращал внимания, словно он вообще не существовал. Если он оказывался у кого-нибудь на пути, люди обходили его, как обходят столб или сидящую собаку. Невольно профессор улавливал обрывки разговоров. Всё так же лишённый способности удивляться, он отметил, что как там, в помещении, так и здесь общение происходило на древнерусском.

– Ну я что, я и говорю-то приказчику, – говорил, отчётливо цокая ^[3], рябой высокий мужчина своему более старшему спутнику, смирного вида человеку в выцветшей красной рубахе, – с долгом-то как за коня? А приказчик говорит: «Я не ведаю и не решаю, иди к боярину конюшему». Ладно, иду к боярину конюшему. Конюший говорит: «Пока приказу от посадника не будет, я ничего не решаю». Иду через город на двор к посаднику. А мне там говорят: «Посадник сам дела с куплей на княжеский двор не решает, иди туда». Ну как так, а? И ведь пугаются все, без начальства слова не скажут. Ну что за дела пошли нынче?..

Людской поток вынес Березина на широкую площадь, на которой сходились несколько улиц. Поодаль высились терема – очевидно, княжеского двора. По сторонам площадь была отгорожена тынами частных дворов.

На помосте в середине площади что-то затевалось. Толпа, сходившаяся со всех сторон, придвинула Березина почти вплотную к помосту, а рост позволял профессору хорошо видеть поверх голов.

На помост вывели человека со связанными руками, и к аромату еловых досок примешался запах запущенного, давно не мытого человеческого тела. Клочья тёмно-русых волос его висели сосульками, в косматой бороде с левой стороны не хватало солидного клока.

Вышедший к краю помоста дьяк медленно развернул свиток:

– По велению князеву клеймить отныне татей ^[4], а ежели в третий раз пойман – казнить без пощады.

Березин наконец понял, что, собственно, происходит. Он попытался развернуться, но оказалось, что он плотно зажат между соседями. Тогда, упираясь ногами в землю, он постарался отступить в толпу, чтобы отдалиться от места действа, но вновь потерпел неудачу.

Березин зажмурил глаза, чтобы не видеть, как раскалённое железо приходит в соприкосновение со щекой осуждённого. Крик заставил его зажать уши обеими руками, но это не помогло.

Когда он убрал руки от ушей, до него долетело возмущённое роптание по соседству:

– Негоже так, – выделился из гомона ясный старческий голос, – да и казнью грозить.

– Дык он же украл, – возразил голос помоложе.

– Всё одно, – стоял на своём первый, – не по християнски. Видано ли, пятнить человека, аки скотину? Так только татарам поганым пристало…

Березин в смятении переводил дух, ожидая, когда толпа начнёт расходиться. Но вместо этого, почмокав, глядя на бумагу, дьяк зачитал следующий приговор:

– По велению князя Ивана Даниловича казнить отсечением головы преступника Константина, сына купца Ярослава, за убийство в драке дружинника князева.

– Как казнить? – раздался женский голос где-то в толпе слева, и это послужило сигналом для остальных.

– Не по правде судит князь! – выкрикнул сильный мужской бас.

– За убийство, да в драке, всегда вира ^[5] назначается, – сказал кто-то совсем рядом с Березиным.

– Точно! – поддержал его тот же старик, что возмущался перед этим по поводу клеймения. – За убийство дружинника – двойная вира, но не смерть! Так наши прародители всегда делали.

– Негоже нам басурманские обычаи перенимать! – крикнул молодец в косоворотке, стоявший прямо перед Березиным.

Выведенный на помост человек средних лет глядел хмуро, но без страха. Воспользовавшись замешательством ката ^[6] и подручных, он обратился к толпе:

– Видит бог, – он хотел осенить себя знамением, но забыл, что его руки крепко связаны за спиной, – вины злой нет моей, люди добрые! Дружинник князев с женой моей озорничать начал. Говорит: «Город – княжий, а раз княжий, то и мой». Драться стал. Я честь свою и женину защищал!

– Молчать, – крикнул дьяк и махнул рукой.

Только теперь Березин заметил за передним рядом людей блеск кольчуг у помоста. Тонкая цепь дружинников пришла в движение и, толкаясь древками копий, отодвинула народ на несколько шагов назад.

– Не поддавайтесь, люди добрые, – не смолкал осуждённый Константин, – не позволяйте волю у себя отнимать. Подати вдвое нам подняли, а у князя от денег мошна лопается! В страхе вас держать хотят, ибо сами в страхе…

Последние слова он произнёс уже наклонённый головою к свежевытесанной плахе. Березин не успел закрыть глаза. Ему показалось, что отлетевшая голова Константина посмотрела на него сурово, значимо.

Этого профессор уже не мог выдержать. Возможно, нестройное движение толпы помогло ему проталкиваться назад, но ему удалось вырваться, и теперь он бежал неведомо куда – прочь от этого ужасного места.

Он свернул на боковую улицу, затем ещё куда-то, пробираясь меж близко стоящими тынами соседних дворов. Неожиданно он оказался на широкой дороге, мощённой досками. За частоколами по обе её стороны стояли дома побогаче, с расписными воротами и резьбой над ними.

Грохот копыт множества лошадей застал профессора врасплох. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть несущихся на него конных воинов. Кто-то из прохожих не успел отскочить в сторону и теперь ойкнул болезненно, когда его сбили с ног. Березин поднял взгляд и увидел характерные купола монгольских шишаков на головах наездников. Отблески яркого солнца на шишаках и панцирях слепили глаза. Обилие дорогого оружия, инкрустированного переливающимися камнями, указывало на высокий статус конников. Ехавший в центре воин единственный из всех был одет в дорогой шёлковый халат поверх брони.

Всадники словно не замечали профессора и неслись прямо на него. Сдерживающие центры сдали, и Березин понёсся перед лошадьми словно заяц на охоте, забыв об усталом сердце и хрупких суставах. Перед профессором выросли широкие ворота. Он надеялся прижаться к ним и пропустить отряд мимо, но ворота растворились, и всадники продолжали скакать, не снижая хода.