Портал на Керторию - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дихнов cтр.№ 60

По-настоящему любопытный и опасный момент случился только в самом конце раунда, когда Реналдо впервые прочувствовал мою контратаку и упредил ее, красиво сманеврировав и фактически зажав меня в одном из углов. Однако я неожиданно для него не попытался проскочить мимо, создавая удобную мишень для атаки сбоку, а, напротив, резко остановился, принимая глухую защиту, и… перешел в правостороннюю стойку. Зная, что всю свою карьеру я пробоксировал как ярко выраженный левша и со стойками ни разу не экспериментировал, Реналдо опешил. Пока он соображал, что изменилось и как следует поступить, я не проскочил, а прошел мимо него на свободное пространство…

В третьем раунде сложившаяся схема боя получила дальнейшее развитие. Реналдо пытался атаковать еще агрессивнее и продолжал периодически пропускать удары, а я находился в постоянном движении, контратаковал только при стопроцентных шансах и, озадачивая его новыми финтами, выходил из сложных ситуаций без потерь. К тому же я окончательно удостоверился, что даже самые мощные мои удары наносят Реналдо такой же вред, как слону дробина. Но помимо очевидного негативного, в этом был и определенный положительный момент…

В тайм-ауте между третьим и четвертым раундами мы с Уилкинсом сошлись во мнении, что развязка приближается. Развязка того рисунка боя, который навязал противнику я…

Видите ли, по моему описанию первых раундов легко может показаться, будто я одерживал уверенную победу, почти что издеваясь над беспомощным оппонентом. Но такое впечатление было бы крайне обманчивым. Перевес достигался мной ценой колоссальных физических и моральных усилий. Я показывал – не побоюсь этого слова – высокое искусство бокса, но в его основе лежали сложнейшие траектории движения, исполняемые на максимальной скорости, и молниеносное прогнозирование ситуации без права на ошибку. Продержаться на таком уровне и в принятом темпе двенадцать раундов (а между нами было договорено именно столько – стандартный формат чемпионского боя) я не смог бы в лучшие годы, как говорится, нечего и мечтать… Практически уже концовку третьего я проводил на сжатых зубах, и сил еще хватило бы на два-три раунда. Дождись Реналдо минуты, когда я выдохнусь, и потом он мог избивать меня как угодно и не особо напрягаясь…

Поэтому весь наш расчет строился на том, чтобы, с одной стороны, создавать иллюзию, будто мне совсем не тяжело и выносливости хватит до конца, а с другой – стараться выводить противника из равновесия, злить, попросту говоря. С этой целью я не садился отдыхать, с подчеркнутой бодростью выполнял любой жест, улыбался, ре упускал случая поприветствовать зрителей, которым происходящее абсолютно не нравилось. По той же причине я бил Реналдо исключительно в голову, хотя в длительном бою атаковать в корпус и проще, и полезнее (можно сбить дыхание, нарушить работу сердца или даже ребра сломать, если повезет). Но каждый удар по морде – это оскорбительно, адреналинчик начинает беспокоить…

Так и вышло, после первого же провала в четвертом раунде Реналдо, проигрывающий, освистываемый народом – собственными подчиненными, между прочим, – не смог дольше сдерживаться и терпеть. Он полез туда, куда я его заманивал: послал тактики, стратегии и прочая ко всем чертям и поставил на голую силу. Уверившийся в своей неуязвимости для моих ударов, он напрочь игнорировал защиту и тупо мчался на меня по прямой, пытаясь налететь, оше – ломить, подавить, растерзать. Раз за разом, снова и снова, как бык на красную тряпку… Тут-то, по замыслу, я и должен был его укладывать – длинными встречными ударами, страшными суммарной мощью нашего общего движения. И я их наносил, свои знаменитые левые прямые: на каждом заходе по штуке, а то и по два успевал, но… Но увы! Когда после гонга Реналдо с перекошенным от ярости лицом направился в свой угол, его даже не пошатывало, тогда как я, не пропустив еще ничего стоящего, чуть не хлопнулся мимо заботливо подставленной Уилкинсом табуретки.

Теперь в нашем углу царило траурное настроение – избранная тактика проследовала псу под хвост, разбившись о каменные скулы Реналдо, а изменить ничего уже было нельзя. Точнее, ни одной светлой мысли у нас с майором не наблюдалось…

Вероятно, чувство обреченности, с которым я вышел на пятый раунд, меня подвело. Хотя, полагаю, и усталость сказалась, и превосходство противника в физических кондициях дало наконец себя знать… Да что оправдываться? Из песни слова не выкинешь – спустя минуту после начала раунда Реналдо меня поймал, и поймал красиво. Загипнотизированный однообразием его действий, я поддался на уловку в своем же излюбленном стиле… Стоя неподалеку от канатов, я спокойно прицелился в несшегося на меня из центра ринга противника, нанес удар левой и привычно отскочил в сторону, как вдруг Реналдо умудрился резко остановиться и присесть. Моя рука хлестнула воздух над его головой, а он, чуть развернувшись в приседе, атаковал снизу вверх обеими руками. И не тени прошлого, как было до сих пор, а именно то место, где я имел несчастье находиться в действительности. Ну что, левую я успел заблокировать, но правая прибыла по назначению – в скулу, совсем рядом с носом…

М-да, знаете, в таких случаях принято употреблять сравнения: вроде как кобыла ногой лягнула (человеческое), или дракон хвостом огрел (керторианское), но мне всегда хотелось поинтересоваться у любителей данного стилистического приема: а что, и впрямь имелся соответствующий опыт?.. Я же, дабы не показаться голословным, скажу лишь: ничего схожего доселе не испытывал. Нет, это был не нокаут, даже не нокдаун, но я был потрясен. В физическом смысле…

Я еще смог отскочить к канатам и попробовал уйти вдоль длинной стороны, что с неизменным успехом удавалось раньше. Но теперь все мои действия были слишком медлительны и очевидны. Получивший положительный эмоциональный заряд Реналдо по-хозяйски загнал меня в угол и дорвался до вожделенного: возможности измолачивать меня с удобной для себя дистанции, не входя в клинч, используя длину рук. Работал он размеренной и непрекращающейся чередой ударов, как автомат.

Недолгое время я защищался осмысленно, но, получив пару жутких залпов по ребрам, непроизвольно опустил левую перчатку, тут же схлопотал по морде (счастье еще, что не в челюсть!), и стало совсем скверно. Я оказался в состоянии грогги или, попросту говоря, поплыл – будь рядом рефери, тотчас открыл бы счет. Но мы оставались на ринге вдвоем, и Реналдо только чуть увеличил темп; я же снова и снова отталкивался спиной от канатов, из последних сил выполняя две команды практически не функционирующего мозга: не опускать руки и не падать, ни в коем случае не падать!

В общем, до гонга я дотянул, но о моем состоянии в тот момент красноречивее всего скажет следующее – из угла, где меня били, в собственный Уилкинс отвел меня под ручки. И, по-моему, спрашивал при этом: «Не пора ли выбрасывать полотенце?» Однако говорить я попросту не мог, а бессильное мотание головы он, видимо, принял за знак отрицания. Так что через минуту пришлось мне с помощью тросов подняться и нетвердым шагом пройти пару ярдов навстречу противнику. В шестом раунде Реналдо предстояло меня добить; это понимали все: он, я, бушевавшие в предвкушении победы своего бойца зрители, – и сказать, что я находился в невиданном героическом порыве: умру, дескать, но не сдамся, было бы откровенной и наглой ложью. По сути, я смирился с незавидной участью и хотел только по возможности быстрого окончания мучений.