Двоепапство - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Поляков cтр.№ 42

То же самое относительно союзника французов, то бишь Османской империи.Пусть нельзя было нанести превентивный удар - руки то в определённой степени связаны мирным договором, нарушать который без веских причин… Разумеется, под сурдинку возможности прихватить Иерусалим спишутся любые грехи, но если есть возможность разыграть партию более тонко именно это и следует сделать.

Собственные войска, связь с союзниками и не очень, подготовка проблем для османов – это всё ладно, тут работы шли полным ходом. Равно как и отслеживание ситуации во Франции, где были свои нюансы. Ожидаемая проблема возникла в Мамлюкском султанате. Венецианцы оказались чересчур оптимистично настроены, раз всерьёз рассчитывали вложить что-либо умное в голову тамошним незаконнорожденным отпрыскам гонорейных ишаков и сифилитичных верблюдов, передающих потомкам все признаки прогрессирующей умственно-моральной деградации. Проще говоря, при одной лишь попытке венецианцев обменять Иерусалим на полную поддержку в войне против союза Франции и Османской империи – союза, который однозначно и без вариантов сносил большую, но откровенно отсталую мамлюкскую армию и заметно усохший флот султаната – эти долбаные фанатики орали, визжали, сучили ножками и прочими способами выражали категорическое неприятие подобного.

Что с того нам, Борджиа? Исключительно плюсы, поскольку лично у меня и мысли не было договариваться с мамлюками по-хорошему. С такой публикой работает исключительно метод кнута и дубинатора. Этакая БДСМ-сессия в формате конца XV века в особо жёстком формате даже без признаков вазелина. Но то мы. А вот венецианцы изображали этаких целок-невидимок, выторговывая очередные сроки для достижения недостижимого. Оч-чень уж им не хотелось воевать ещё и с давними торговыми партнёрами. Не всем венецианцам, а той их части, которая находилась в жёсткой оппозиции Агостино Барбариго. Плакали, кололись и продолжали жрать какту… то есть пытаться разговаривать со всё больше звереющими мамлюками. Де-факто дело шло к тому, что хоть часть венецианцев в Каире или в иных городах вполне могли в лучшем случае избить, а в худшем мучительно прикончить во славу Аллаха. Обычное для тех мест и этноса дело.

А Васька слушает да ест! Вот что тут сказать, гениальность некоторых баснописцев сомнению сроду не подвергалась. Вся эта венецианско-мамлюкская возня была просто идеальна для того, чтобы показать степень загнивания собственно Венецианской республики её союзникам и противникам. В частности, Мантуе, герцог которой, Франческо Гонзага, обладал развитым инстинктом самосохранения. Бывший кондотьер, причём действительно хороший, он научился чувствовать угрозу собственному положению. Чутьё изменило ему, по большому счёту, лишь единожды, когда во время войны с Францией герцог посчитал венецианские позиции более прочными, чем позиции семьи Борджиа. В результате чего послушался инструкций дожа, открыв французам путь к отступлению за пределы италийских земель. Упс, ошибочка вышла. Для него, понятное дело, потому как была возможность договариваться на куда более хороших условиях. А в результате… В результате договариваться всё равно пришлось, поскольку Гонзага верно оценивал ситуацию. Венеция стремительно теряла влияние, её флот уже не был доминирующим среди итальянских государств, а армия… Армию венецианцы использовали по большей части наёмную, а за последние годы большая часть мало-мальски приличных кондотт влилась в войско Италии. Оставалась Мантуя, но и тут… Гонзага понимал, куда дует ветер. Особенно хорошо понимал по причине того, что его жена, Изабелла, была как бы дочерью герцога Феррарского и в девичестве носила фамилию д’Эсте. Отсюда и хорошая осведомлённость о том, что те же Феррара с Моденой, находящиеся под властью д’Эсте, хоть формально и не входили в Италию, но по факту уже стали её частью. Независимость же будет длиться лишь до той поры, пока она будет выгодна Борджиа. А ещё, что Борджиа сильно сердиты на герцога Мантуи и планируют при случае… понятно что сделать.

Вот отсюда и дрейф от Венеции к Италии с предварительными договорённостями о сохранении герцогства как такового, но уже без независимости оного. А уж потом, когда вассалитет будет воплощён в реальность, тогда шаг за шагом, кусочек за кусочком из под задницы Гонзага окажутся выдернуты и элементы даже частичной независимости. Аккуратно, конечно же, да со всем полагающимся финансовым и иным обезболиванием.

Почему Мантуя была особенно важна? Исключительно как важная составляющая венецианской армии. Лишившись поддержки что войск Мантуи, что полководческих талантов семейства Гонзага, венецианская верхушка просто обязана была совсем уж присмиреть и стать гораздо более договороспособной. А ещё даже не пытаться издавать возмущённые вопли по поводу захвата Сиенской республики, которая уже давно мозолила глаза и вообще была не опасным, но сильно раздражающим чирьем на заднице. Располовинить её меж Италией и Флоренцией, да и все дела. Но не прямо сейчас, а после окончания заварушки с мамлюками. После такой встряски и снижения влияния Венеции никто и не вспомнит про какую-то там мелочь наподобие Сиены. При оправдании ожидаемого кровопролития проглоченных чижиков точно не считают!

А пока… Предместья Рима, оцепление из проверенных солдат и испытание очередного оружия, которое планировалось использовать для того, чтобы раздолбать хоть с моря хоть с суши может османов, может мамлюков, а возможно тех и других одновременно. Во время Крестового похода Османской империи уже досталось по полной от используемых нами новинок, но они были относительно привычными. За исключением разве что воздушных шаров, но их сложно было отнести непосредственно к оружию. Вспомогательные средства, пусть и очень полезные. Хотя и они, мда, заставили многих правоверных вот реально так обосраться.

Опять же не о том речь. Испытываемая сейчас новинка имела непосредственное отношение к артиллерии. Более того, опять же использовалась ссылка на уже имевшийся опыт, пускай и не самый удачный, не самый эффективный. Китайский опыт, а это уже само по себе о многом говорит. Идея родом из давних времен, точнее сказать, из века этак XI или даже X. Что это было такое? Боевые ракеты. Те самые, наиболее примитивные, пороховые, но при правильном применении способные сильно-сильно огорчить противника. Особенно того, который был чрезмерно склонен к панике и подвержен суевериям. Ага, османы и прочие мамлюки с бедуинами подходили ну просто идеально.

- Батареи готовы к стрельбе, Ваше Величество, - доложил подошедший Пауль фон Циммер, ещё со времени войны с Францией как ставший главным артиллеристом, так им и остающийся по причинам высокого профессионализма и готовности воспринимать и использовать любые новинки в стрелковом деле. – Прикажете начать?

- Прикажу. Для начала пусть отработает первая батарея. Две других в резерве. Через пять минут можно и начинать.

Надо же почтенной публике приготовиться, не так ли? Хотя слово «публика» тут не совсем уместно. Это ж не испытания первого в мире парохода, прошедшие посреди Рима совсем недавно. Там да, можно было показывать достижение прогресса широким народным массам. Более того, это нужно было сделать, дабы показать неудержимость прогресса и ниспровержение кажущихся незыблемыми основ. Другое дело – новинки, относящиеся к оружию. Те самые, что должны до нужного дня оставаться в секрете, дабы огорчить врага совсем уж сильно, не дать ему подготовиться хотя бы морально, хотя бы в некоторой степени. Отсюда и крайне узкий круг собравшихся посмотреть, оценить, откомментировать. Часть семьи – без женщин за исключением Лукреции – да военачальники всё больше из числа бывших кондотьеров. Раталли, Эспиноза. Росиенте, Циммер опять же с Матеушем Лехманом. Те самые, с кем многое и через многое прошёл. Ну и флотские спецы – Гарсия де Лима и Джузеппе Калатари. Первый у нас флотоводец более классического формата, заточенный первым делом на полноценные сражения. Ну а Калатари – пират типичнейший, сорви-голова, любящий угар кровавых схваток, просто и абордажных, а также многодневные загулы с морем вина и толпами девок легчайшего поведения. Но вместе с тем очень полезный, разбирающийся в тактике и не чурающийся самых неоднозначных средств для достижения победы.