Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 159

К концу года нашей основной целью было способствовать дальнейшему возращению к работе, для обеспечения максимального количества работающих к 7 января, первому рабочему понедельнику в новом году. Хотя срок премии НСУП уже закончился, для шахтеров все еще существовала сильная финансовая заинтересованность в ближайшем будущем возобновить работу. Ведь если они вернутся на работу до 31 марта, то есть до окончания финансового года, им или вообще не придется платить подоходный налог, или нужно будет заплатить очень немного. С точки зрения стратегии огромной удачей было бы вернуть на работу более 50 процентов членов НСШ: если бы нам такое удалось, это было бы равноценно – и в реальном, и в показательном смысле – полученному на общих выборах большинсту голосов за прекращение забастовки. Для такого результата потребовалось бы вернуть на рабочие места еще 15 000 человек, и НСУП для достижения этой цели с головой окунулся в новую кампанию, включающую рассылку писем и рекламу в средствах массовой информации.

Было также очень важно, чтобы и шахтерам, и всему народу сообщили, что перебоев в подаче электроэнергии той зимой не будет в противоположность отчаянным и невероятным прогнозам мистера Скаргила. Мы не спешили это обнародовать, пока не имели полной уверенности, и наконец 29 декабря Питеру Уокеру удалось выступить с заявлением, где говорилось, что председатель ЦЭУ заверил его том, что достигнутый уровень производства угля обеспечит бесперебойную подачу электроэнергии в течение всего 1985 года.

К середине января уже почти 75 000 членов НСШ больше не бастовали, и поток возвращающихся на рабочие места составлял примерно 2500 человек в неделю.

Только одно наверняка бы замедлило наш прогресс – дальнейшие переговоры, и так оно и случилось. Когда пришло известие о «переговорах о переговорах», организованных между НСУП и НСШ в понедельник 21 января, скорость возрата сразу уменьшилась более чем наполовину по сравнению с предыдущей неделей.

Тем временем всеобщее внимание все больше концентрировалось на попытках конфискаторов отследить и вернуть переправленные за границу фонды НСШ. В начале декабря новые правовые действия работающих шахтеров привели к снятию попечителей НСШ с должности и назначению официального получателя. Эти вопросы, конечно, были бóльшей частью в компетенции суда. Однако даже при полном арсенале законов было так сложно отследить денежные средства, что конфискаторы порой были даже не в состоянии вернуть потраченные на это деньги. Поэтому Майкл Хэйверс во вторник 11 декабря сообщил палате общин, что правительство возместит все убытки по ведению этого дела. Мы также предпринимали попытки обеспечить максимальное сотрудничество со стороны зарубежных правительств – Ирландии и Люксембурга, – в чью юрисдикцию НСШ переправил свои деньги. К концу января около 5 миллионов фунтов стерлингов было возвращено.

Лидеры конгресса тред-юнионов всеми силами стремились избавить активистов от позора поражения. Но мистер Скаргил не намеревался уступать: он уже публично заявил, что предпочел бы возврат к работе без соглашения с предложениями НСУП. Со своей стороны НСУП довел до сведения конгресса тред-юнионов, что для переговоров по требованиям НСШ нет никаких оснований. Я осознавала, что, хотя их мотивы были явно неоднородными, лидеры конгресса, и в особенности генеральный секретарь, действовали честно. Они, должно быть, к тому времени поняли, что иметь дело с мистером Скаргилом опасно. Следовательно, когда делегация конгресса тред-юнионов попросила о встрече со мной, я согласилась.

Я встретилась с Норманом Уиллисом и другими профсоюзными лидерами на Даунинг-стрит, 10, утром во вторник 19 февраля. Уилли Уайтлоу, Питер Уокер и Том Кинг представляли правительство вместе со мной. Встреча проходила в дружественной обстановке. Норман Уиллис сделал все, что мог, для того, чтобы изложить позицию НСШ, представив ее в лучшем свете. Я тоже хотела бы разобраться с забастовкой как можно скорее. Но для этого требовалось полное устранение разногласий по основным вопросам. Ничьи интересы не были бы удовлетворены, окончись забастовка неясным результатом: споры об интерпретации и обвинения в нечестности могли бы служить основой для дальнейших разногласий. Я заверила всех, что соглашение НАБДВШ будет полностью соблюдаться и что я не видела препятствий для его выполнения. Эффективное разрешение конфликта требовало четкого понимания процедур по закрытию, признания права НСУП руководить и принимать итоговые решения, а также признание, что совет при обсуждении этих решений будет принимать во внимание экономическое положение шахт.

Теперь и шахтерам, и народу стало очевидно, что конгресс тред-юнионов не хотел и не мог остановить развитие событий. Очень многие шахтеры возвращались на работу, и скорость возврата возрастала. В среду 27 февраля мы достигли магического числа: больше половины членов НСШ больше не бастовали. В воскресенье 3 марта конференция делегатов НСШ проголосовала за возвращение к работе, вопреки призыву мистера Скаргила, и в течение следующих нескольких дней даже самые воинствующие районы вышли на работу. В то воскресенье у Даунинг-стрит, 10, я дала интервью репортерам. Меня спросили, есть ли победитель и кто он. Я ответила:

«Если кто-то и выиграл, так это шахтеры, не покинувшие рабочих мест, работники энергетических предприятий, продолжавшие трудиться, водители грузовиков, оставшиеся за рулем, железнодорожники, выходившие на работу, и начальники, не ушедшие с рабочих мест. Другими словами, все те, кто не сошел с дистанции, те, кто, несмотря на забастовку, на самом деле в прошлом году добивались рекордной производительности. Это весь рабочий народ Британии, который поддерживает свою страну».

Итак, забастовка окончилась. Она продолжалась почти целый год. Даже тогда мы были не совсем уверены, что активисты не найдут новый повод, чтобы призвать к забастовке следующей зимой. Поэтому мы предприняли шаги, чтобы пополнить угольные и нефтяные запасы, и продолжали с большим вниманием наблюдать за событиями в угольной промышленности. Я была особенно озабочена опасностью, которой подвергались работающие шахтеры и их семьи теперь, когда центр внимания переместился от шахтерских поселений в другие места. В мае я встретилась с Иэном Макгрэгором и подчеркнула, как важно, чтобы эти люди получили должное внимание и поддержку.

Забастовка, безусловно, показала, что британская угольная промышленность не застрахована от экономических явлений, происходящих повсюду, и в государственном, и в частном секторе. Несмотря на огромные инвестиции, британский уголь не смог удержаться на мировом рынке, и в результате британская угольная промышленность теперь сократилась в размерах в значительно бóльшей степени, чем любой из нас мог предвидеть заранее.

Но все же угольная забастовка затрагивала гораздо больше вопросов, чем просто нерентабельность шахт. Это была политическая забастовка. И поэтому ее исход имел значение, выходящее за пределы экономической сферы. С 1972 по 1985 год считалось прописной истиной, что Британией можно управлять только с согласия профсоюзов. Даже когда мы проводили реформы профсоюзных законов и преодолевали более мелкие конфликты (например, стачки сталелитейщиков), многие левые, и не только они, продолжали верить, что последнее слово остается за шахтерами и однажды они произнесут его. Теперь этот день пришел, и мы его пережили. Наша решимость противостоять забастовке вдохновил обычных членов профсоюза бросить вызов активистам. С прекращением забастовки было точно установлено, что фашистам-левым не под силу сделать Британию неуправляемой. Марксисты хотели пренебречь всеобщим законом, чтобы пренебречь законами экономики. Они провалились, показав таким образом, как на самом деле сильна взаимосвязь между свободной экономикой и свободным общестом. Эту истину надо запомнить.