Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 109

То, что произошло в Афганистане было лишь частью более широкой картины. Советский Союз подстрекал Кубу и Восточную Германию расширять свои цели и амбиции в Африке. Они прорабатывали дальнейшее распространение коммунизма на страны третьего мира и формировали вооруженные силы, значительно превосходившие оборонные нужды. Какими бы ни были их непосредственные мотивы, они должны были осознавать, что они угрожают стабильности в Пакистане и Иране и находятся в 300 милях от пролива Гормуз. Более того, сама по себе плохая ситуация могла стать еще худшим прецедентом. Были и другие области мира, где Советский Союз мог предпочесть агрессию дипломатии, если сейчас добьется успеха: к примеру, маршал Тито приближался к концу своей жизни в Югославии, и могли появиться возможности для советской интервенции в ней. Их совершенно точно необходимо было наказать за их агрессию и дать понять, что Запад будет не только говорить о свободе, но и готов приносить жертвы, чтобы защитить ее.

В пятницу 28 декабря президент Картер позвонил мне в Чекерс. То, что произошло, было для него тяжелым ударом. Британия не чувствовала готовности согласиться со всем, чего американцы хотели от нас в ответ на кризис с заложниками: в частности, мы не намеревались (и на самом деле не могли по закону) заморозить иранские финансовые активы, что оказало бы разрушительное влияние на международную уверенность в Лондонском Сити как мировом финансовом центре. Однако я была уверена, что нам нужно вслед за США принять меры против СССР и его марионеточного режима в Кабуле. Поэтому мы решили принять ряд мер, включая сокращение визитов и контактов, непродление англо-советского кредитного соглашения и ужесточение правил передачи технологий. Я также стремилась мобилизовать правительства Европейского сообщества на поддержку американцев. Но как и президент Картер, я была уверена, что наиболее эффективной мерой будет предотвратить использование Советским Союзом грядущей Московской Олимпиады в качестве инструмента для пропаганды. К несчастью, большая часть британской олимпийской команды решила участвовать в играх, хотя мы и пытались убедить их в обратном; разумеется, в отличие от своих коллег в СССР, нашим атлетам было дозволено принимать свои собственные решения. В ООН наш посол Тони Парсонс помог собрать «неприсоединившиеся» страны для осуждения агрессии Советского Союза. В Лондоне 3 января я встретилась с советским послом, чтобы на твердых условиях расширить свой обмен телеграммами с президентом Брежневым.

С этого момента общий тон международных отношений начал меняться, и к лучшему. Трезвый реализм и твердая оборона стали в порядке вещей. СССР совершил фатальный просчет – он подготовил площадку для возрождения США при Рональде Рейгане.

Но это было в будущем. Америке еще предстояло пройти сквозь унизительную агонию провалившейся попытки спасти иранских заложников. Когда я смотрела телевизионную трансляцию того, как президент Картер объяснял, что произошло, я чувствовала рану Америки как рану Британии; и в каком-то смысле она таковой и была, потому что тот, кто показал слабость США, увеличил и нашу собственную слабость. Правда, вскоре мне самой представилась возможность продемонстрировать, что мы не дрогнем, когда настанет наш черед иметь дело со своим собственным сортом ближневосточного терроризма.

Впервые я узнала о террористической атаке на иранское посольство на Принц Гейт в Найстбридже в среду 30 апреля во время своего посещения BBC. Несколько стрелков ворвались в посольство Ирана и захватили двадцать заложников – большинство из них – иранский персонал, но также был один полицейский, который нес свою службу снаружи и двое сотрудников BBC которые подавали документы на визу. Стрелки угрожали взорвать посольство вместе с заложниками, если их требования не будут удовлетворены. Террористы принадлежали к организации, называвшей себя «Группа мучеников»; они были иранскими арабами из Арабистана, прошедшими тренировку в Ираке и враждебными по отношению к правящему режиму в Иране. Они требовали освобождения иранским правительством 91 заключенного, признания прав иранских диссидентов и специальный самолет, который должен был вывезти их и заложников из Британии. Иранское правительство не намеревалось выполнять эти требования; мы, в свою очередь, не намеревались позволить террористам преуспеть в своем захвате заложников. Несмотря на то, что действовала другая группа, это было такой же попыткой воспользоваться мнимой слабостью Запада, как и захват заложников в американском посольстве в Тегеране. Моей политикой было предпринять все возможное чтобы решить дело миром, не рискуя попусту жизнями заложников, но прежде всего наглядно продемонстрировать, что терроризм должен быть побежден.

Вилли Уитлоу, секретарь по внутренним вопросам, незамедлительно возглавил специальное отделение экстренного реагирования в офисе Кабинета. В течение всего кризиса Вилли поддерживал постоянный контакт со мной. В свою очередь, городская полиция поддерживала связь с террористами через специально проложенную телефонную линию.

Мы также установили контакт с теми, кто мог оказать некоторое влияние на стрелков. Последние требовали посла арабской страны в качестве посредника. Но существовал риск, что задача такого посредника будет отличаться от нашей. Иорданцы, которым мы готовы были доверять отказались от участия. Мусульманский имам поговорил с террористами, но безрезультатно. Положение было безвыходным.

Ситуация начала усложняться во второй половине дня в воскресенье. Меня рано вызвали обратно из Чекерса и мы ехали в Лондон, когда следующее сообщение пришло по автомобильному телефону. Жизни заложников теперь находились под угрозой, и Вилли просил моего разрешения послать туда SAS. «Да, входите», – сказала я. Выполненный с невероятным мужеством и профессионализмом, которых теперь весь мир ждет от SAS, штурм проходил под прицелом множества телекамер. Из 19 заложников, о которых было известно, что они живы на момент штурма, все были спасены. Четверо налетчиков были убиты, один захвачен и ни один не скрылся. Я вздохнула с облегчением, узнав, что среди полиции и SAS потерь не было. Позже я отправилась в казармы Регентс Парк, чтобы поздравить наших людей. Меня встретил Питер де ля Бильерре, командир SAS, и потом мы посмотрели, что происходило, в телевизионных новостях, сопровождавшихся смехом облегчения тех, кто участвовал в операции. Один из них повернулся ко мне и сказал: «Мы даже не думали, что вы позволите нам сделать это». Куда бы я ни отправилась в последующие несколько дней, я ощущала мощную волну гордости за результат; телеграммы с поздравлениями посыпались из-за рубежа: мы послали сигнал террористам во всем мире, что им не следует ждать сделок и не добиться уступок от Британии.

Ближний Восток продолжал занимать мое внимание на протяжении остатка 1980 года. На Европейском совете в Венеции 12 и 13 июня главы правительств обсуждали палестино-израильский вопрос. Ключевой вопрос заключался в том, сочтут ли правительства Сообщества PLO «связанным» с ближневосточными мирными переговорами, или «участвующим» в них: я была предельно против последнего варианта, пока PLO не отвергали терроризм. Финальное коммюнике переутвердило право всех государств региона – включая Израиль – на существование и безопасность, но также требовало справедливости по отношению ко всем народам, что подразумевало признание права палестинцев на самоопределение. Поэтому, разумеется, оно никого не удовлетворило.