Исповедь о женской тюрьме - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Агапеева cтр.№ 48

Она плакала, а я не могла ее пожалеть, обнять, потому что между нами был забор. Она заслуживала счастья, семьи, любви. Но что ждало ее после освобождения? Какие мытарства?

— Ты знаешь, я ведь попросила прощения у моей терпилы, — встрепенулась Катюшка.

— Правда? И как?

— Хорошо. Она потом поднялась и попросила суд не давать мне много. Сказала, что прощает меня. А мне после ее слов еще более стыдно стало…

— А как она вообще?

— Нормально. Ничего не видно. Насколько я поняла, у нее никаких повреждений сильных не было.

— Всем участникам, по-моему, просто очень повезло.

— Да, а ведь все могло обернуться трагично.

Климат в Днепродзержинске был холодней, чем я привыкла. В середине августа начались сильные дожди. Температура упала чуть ли не до десяти градусов, дождь лил несколько дней подряд. Однажды ночью мы проснулись от того, что вода лилась нам на головы из открытого окна, мы передвинули кровати, а потом все утро мыли окна и полы, чтобы ни один водяной потек не нарушил картину идеальности в нашем лагере. Стало очень холодно, но из вещей у нас были только тонкая юбка и рубашка. Ночами все сильно мерзли, но одеял не было.

— Теплую одежду выдадут только в октябре, — сказала Юля.

— Как в октябре? А до октября что, замерзнуть?

— Здесь все по расписанию, а не по погоде. Выдача теплых вещей осуществляется пятнадцатого октября и ни днем раньше никто вам теплого ничего не даст. Одеял тоже.

Мы ложились спать, надев на себя всю одежду, потом просыпались в мятой форме и получали выговор. Три выговора и карцер обеспечен. Я с ужасом думала, что же здесь будет в сентябре и октябре. Хотя к тому времени меня, скорее всего, переведут в лагерь.

У нас забирали раз в неделю стирать постельное белье и приносили его чистым, накрахмаленным, отглаженным. Также раз в неделю мы ходили в баню. Раз в месяц наш этаж посещал парикмахер, и все желающие могли у нее постричься. Наверное, в лагере можно было получить весь спектр парикмахерских услуг: покраску, завивку. Но здесь на касачке нас только подстригали.

Спустя пару недель я получила посылку от мамы. В ней было много вкусных вещей, и мы с Юлей и еще одной моей новой подругой Светой закатили пир. Пили кофе с конфетами, ели бутерброды, курили хорошие сигареты. Посылочка была небольшая, но так как кормили здесь весьма неплохо, вкусности были как раз к месту. У Юли в комнатке было уютно, мы сплетничали и делились секретами. Здесь можно было запросто забыть, где мы находимся. Света была из Львова и с любовью рассказывала о своем городе. Расписывала какой он красивый и приглашала в гости. Они с мужем переживали трудные времена, хотя и любили друг друга без памяти. Как-то раз они оба выпили и поссорились. Света решила резать себе вены, схватила нож, а ее муж хотел ей помешать. Неудачное стечение обстоятельств и оба упали. В результате, у него в боку нож, а у Светы шесть лет. Муж остался жив хоть и провел в больнице пару месяцев. Светку было очень жалко, потому что она была хорошая. Девушка очень переживала за мужа, которого безумно любила, говорила только о нем, мечтала о встрече. Правосудие обычно не разбирает хороший человек или нет. Так как муж попал в больницу, он ничего не мог говорить какое-то время, а Свету уже закрыли. Оттуда так просто назад дороги нет. Он потом долго ходил и обивал пороги, но был бессилен. Пока лежал в больнице, свекровь Светы, ненавидящая ее, привлекла все свои связи, чтобы избавиться от невестки. И вот результат — шесть лет за несчастный случай. Муж писал ей письма и обещал ждать. Вся эта история была очень трогательной и опять же, как из романа о средневековье.

Юля, напротив, ненавидела своего мужа, который много лет избивал ее и дочь. В конце концов, ее сосед предложил ей решить проблему. И решил: мужа не стало, но они оба отправились в тюрьму на десять лет. До этого Юля была частым гостем всех милицейских участков в городе, просила помочь разобраться с мужем, но ей давали неизменный ответ, что пока он не убил кого-то, они бессильны. Если бы проблему решил закон, а не сосед, было бы спасено столько жизней. Почему женщину сажают в тюрьму за банку варенья, а мужчину, избивающего жену и ребенка, гладят по головке? Получалось, что у бандитов можно было добиться справедливости быстрей, чем в милиции. Я не понимаю этого, не понимаю милицию, судей, всю эту систему. Юля уже сто раз пожалела о том, что заговорила тогда с соседом. Наверняка и сосед тоже, что заговорил с Юлей. Она говорила, что тогда просто недоумевала, почему ей дали срок.

— Ведь это не я его убила. Я даже не знала когда и где это произошло. Да и не была я уверена, что он не шутит.

А наказание понесли оба, потому что закон не разбирает, убил ты или просто покушался — расценивается одинаково. А у них еще и преступный сговор был, так что сидеть им по десять лет, без права на условно-досрочное освобождение. Может, если бы в школе Юле рассказали, что просьба кого-то убить — расценивается законом, как убийство, Юля не пошла бы жаловаться соседу?

— Так долго я уже здесь сижу, что и не помню другой жизни. И мужа того уже не помню. Стерлось его лицо. Дочка выросла без меня. Ей уже двадцать, прислала недавно фотографии, как она в Турции отдыхала. И не жалею я ни капли, что нет в ее жизни того изверга. Пусть без меня, зато смогла она расти спокойной и здоровой, а не ходить в школу с выбитыми зубами. Так над ней тогда дети смеялись…

— А ты, Ира, что скажешь? Жалеешь?

— Жалею? У меня на глазах трое амбалов пытались убить брата. Я не могла поступить иначе. Просто не могла. Меня воспитывали много лет так, что мы должны защищать друг друга, если надо жизнь отдать. Вернись я туда в прошлое, смогла бы поступить по-другому? Нет. Неизвестно, был бы он жив, если бы я тогда поступила иначе. Восемнадцать лет я жила с одними принципами, неужели здесь за пять я изменюсь?

Да и Крым наш сейчас местечко не из приятных. Когда менты приехали, я обрадовалась, думала, что бандики нас сейчас убьют на месте.

— А это другие бандики оказались, — усмехалась Юля.

— Да кто их разберет? Они же все «скованны одной цепью, связаны одной целью». И прокурор с адвокатом, и менты с бандитами. Все это до боли грустно и несправедливо. Сможем ли мы когда-то стать на ноги? Увидеть, как справедливость торжествует?

— Мы во Львове наслышаны о Крыме, о разборках и прочем. Неужели все это правда? — спрашивала Света.

— Ага.

— Стреляют? Убивают? Вымогают?

— Постоянно. И заметь не сидят, как мы, а разъезжают на крутых тачках и деньгами сорят. И если откровенно, то у них ты быстрей правды добьешься, чем у ментов. У них свои методы, но если уж надо кого-то наказать, то они помогут.

— Мне вот помогли уже, — встрепенулась Юля.

— Тебе просто не повезло. Говорят, что за них уже принялись.

— Это точно. Я тоже слышала такое.

— Все меняется. Посмотрим, что через десять-пятнадцать лет будет.