Дружественный огонь - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 64

– Слеза? У слона?

Это то, что она видела собственными глазами. Так как же она могла сказать владельцу – нет-нет, подожди, я ошиблась, из-за смерти моей сестры я стала несколько рассеянной и случайно дала тебе стодолларовую купюру… десяти, я полагаю, вполне тебе хватит, так что верни мне обратно мою сотню, пожалуйста. Так я должна была поступить?

– Этого я не знаю. Но он был бы счастлив, получив от тебя хоть доллар. Один.

– Кто решил, что с него достаточно и одного доллара? Ты? С чего ты это взял? – вцепилась она в зятя. – Брось эти штучки, Ирми. Я уверена, на самом деле уверена, что стодолларовую купюру Амоц засунул в мою сумочку специально для того, чтобы она перешла в руки этого человека, заставив его с бо́льшим вниманием относиться к своему слону.

– Чего мы никогда не узнаем. Но бесспорно одно – ты совершила революционный переворот в жизни одного африканца, который до конца своих дней не забудет тебя.

– А мне очень приятно знать, что один человек в Африке до конца своей жизни будет обо мне думать. Где бы я сама в это время ни была.

– Где бы ни была? Как ты можешь знать об этом.

– И ты не забудешь. Где бы ты ни был.

– Что говорить обо мне. Со мной может случиться все, что угодно. Все… все возможно… у меня ничего нет, и никто меня не держит. Никто и ничто. Я свободен как птичка.

– Тогда почему ты думаешь, что и ты, и погонщик слона когда-нибудь вспомнят, что я здесь была?

– Я – вспомню? С чего ты это взяла? Ну, хорошо, любовь Шули к тебе всегда была безоговорочной, пусть даже ты была надоедливым ребенком и таскалась за ней по пятам, позволяя себе входить в ее комнату без стука. Но вспоминать? Я оказался здесь, в Африке, не для того, чтобы вспоминать, а затем, чтобы забыть.

– О чем ты говоришь? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Ты сама прекрасно знаешь. Я оказался здесь не только потому, что хотел немного улучшить свои пенсионные дела, но также для того, чтобы забыть его и все то, что о нем напоминает.

– Забыть Эяля? Как это может быть?

– Может… почему нет? Его нет больше нигде, а я пока что не превратился в суданца, который верит в духов и ветра.

– Причем здесь духи? Ты что, считаешь, что другого пути к сохранению памяти нет?

– С памятью покончено. Я выжал из его смерти все, что возможно. Выдоил до капли. Ты и представить не можешь, как я изучил все, что связано с его смертью, и чему я при этом научился. Но на этом моя ответственность заканчивается. И если Эяль – наш Эяль, твой Эяль, – почему бы и нет, ты ведь тоже его любила – если бы этот наш общий любимец вернулся обратно, в эту жизнь, поверь мне, я сказал бы ему: «Дорогой мой мальчик, браво, ты ухитрился вернуться в мир, который не так уж скорбел по тебе, который больше всего удивлен, что ты выжил даже после двух точных попаданий. Но сейчас, – сказал бы я ему далее, – сейчас, со всей моей любовью к тебе, прошу – пожалей меня и постарайся найти себе другого отца».

– Тебе плохо? – пробормотала Даниэла. – Ты заболел? «Другого отца»?

– А что такого? Мне уже больше семидесяти, осталось впереди совсем чуть-чуть. Всю жизнь я нес свою ношу, делал то, что должен был делать, и до дна выпил чашу страданий и печали. Во время бар-мицвы ^[16] Эяля, после того, как он закончил чтение Афтары, ^[17] раввин сказал мне, что я должен возгласить со всей силой: «Благословен он, тот, кто освободил меня от наказания за единственный этот грех» – и я повторил за ним отвратительные эти слова, повторил вопреки моему желанию, так, словно сам дьявол произнес их моим языком. Но сейчас, после того, как прошло уже двадцать лет, я понял, что дьявол, пробравшийся на бар-мицву, был вовсе не глуп. Сейчас, склонив голову, я говорю просто: «Благословен да будет тот, кто освободит меня». Если мой сын хочет быть «желанным», как некогда, а не всего лишь тем, кто сам желает, – на здоровье. Но пусть будет столь добр и заранее потрудится найти себе другого отца.

– Ирми, – сказала Даниэла потрясенно. – Ирми, дорогой… что за чушь ты несешь?

– То, что я сказал – правда. А правда способна убить, как яд.

– Правда не может быть ядом. Она может быть горькой, но горечь – это не яд. Правда дает нам свободу.

Ирми с нежностью посмотрел на свою гостью.

– Если все дело в этом, если ты тоже прилетела сюда в поисках правды, я расскажу тебе о некоторых подробностях, касающихся «дружественного огня», которые твой Амоц вывалил на меня в свое время.

– Оставь Амоца в покое, – раздраженно запротестовала она. – Он хотел всего лишь утешить тебя.

Он прикоснулся к ее руке.

– В этом я никогда не сомневался. И никогда не жаловался на него. Амоц – человек деловой, я люблю его всем своим сердцем. Но поначалу пущенное им в оборот выражение «дружественный огонь» чуть не вышибло мне все мозги, поскольку стало преследовать меня день за днем и час за часом. Стало навязчивой идеей. Я отдал бы все на свете, до последней рубашки, чтобы узнать – кто этот друг, который спустил на него всех собак, хотел бы узнать его имя, как он выглядит, откуда он взялся, кто его родители и кто его учил. Словом, все.

– Но почему это для тебя так важно? Что ты хотел бы с ним сделать? Шули никогда не говорила мне о чем-либо подобном.

– Потому что при Шули я ни о чем подобном никогда и не заикался. Она положила конец нашему сексу, а я положил конец откровенным разговорам.

– Знал ли Амоц обо всем этом?

– Никто не знал. Ни Амоц, ни кто-либо другой.

Чернокожий шеф-повар поставил перед ними два блюда с едой – мясо с гарниром из овощей.

– Что это? Завтрак… или обед?

– И то, и это. После того, как ты щедро распорядилась сотней долларов в честь заплакавшего удивительного слона, ты вполне заслуживаешь любого меню. И не вздумай отказываться от этого, ни на что по вкусу непохожего, мяса. Это – нечто особенное и готовится только на открытом огне. И не мешай это мясо с разговорами, которые, я знаю, только огорчают тебя.

– Нет, Ирми… нет. Продолжай говорить. Ненавижу есть в безмолвии. Я слушаю тебя. Никогда я не полагала, что идентификация солдата, который случайно выстрелил в Эяля, так важна для тебя. Не говоря уже о том, что армия не привлекла его к ответственности.

– Конечно нет. Вина лежит целиком на Эяле, так думал и я, пока не связался с тем, кто его убил.

– Связался… каким образом?

– Связался.

– И, значит, опознал этого парня?