Дружественный огонь - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 31

Перед фасадом бывшей фермы, тем временем, выстроился ряд движущихся средств, готовых к путешествию. Ряд холодильников с готовой пищей стояли, тесно прижимаясь боками друг к другу, далее шли бидоны с молоком и с водой и небольшие, но емкие мешки с мукой и картошкой, и отдельно, для индивидуальной варки – белые бобы, а также наглухо закрытые котлы с супом; впритык к ним располагались дочиста отмытые тарелки и обеденная посуда. Черная коза, чье превращение в жаркое было до поры до времени отложено, разглядывала эту сцену с заметным интересом. Повара, снявшие теперь белую униформу, облачились в грубые серые рубашки и занимались тем, что смазывали маслом охотничьи ружья, приводя их в порядок перед походом. Толпились, шутили, смеялись и совали носы куда надо и не надо, не забывая при этом тщательно осматривать автомобильные покрышки грузовых пикапов.

Тем временем в кухне уже не оставалось никого, кроме Сиджиин Куанг, курившей зеленоватую сигару. Она принесла для гостьи чашку и блюдце, поставив их на длинный стол.

– Сейчас мы согреем что-нибудь для тебя, – сказал Ирми, обращаясь к Даниэлле. – Но при одном условии – если ты умеешь есть быстро.

Но даже будучи очень голодной, Даниэла не собиралась опускаться до того, чтобы сидеть одной среди наблюдающих за ней чужих людей. Особенно в месте, совершенно ей незнакомом. Нет, сказала она, нет. Она вполне может потерпеть еще немного и поесть вместе со всеми на раскопках. А потому они могут выступить в любую минуту. Но медсестра из Судана имела на этот счет свое мнение. И выразила его так – с быстротой, говорившей о немалом опыте, она соорудила для гостьи два увесистых сэндвича, которых должно было хватить если не до конца пути, то очень надолго. Но это еще не было концом ее забот: едва в воздухе разнеслись раскаты автомобильных моторов, она исчезла в глубине здания и вынырнула оттуда с водонепроницаемым дождевиком в руках.

– Ваша одежда куда так хороша, – сказала она Даниэле, – но ближе к ночи вам понадобится что-нибудь потеплее, – и с этими словами заняла место за рулем «лендровера».

У Ирми ноги были необыкновенной длины, и потому он принес извинения невестке, сосланной из-за этого на заднее сидение, где она условно говоря, не без комфорта расположилась между наиболее ценными и ценимыми антропологами предметами – бутылками виски, коньяка, блоками сигарет и упаковками шоколада. Нашлось место и для медикаментов… Словом, учтены были интересы всех. Даниэла расстелила принесенный Сиджиин плащ у себя на коленях и, с любопытством поглядывая вокруг, незаметно принялась за сэндвич. «Лендровер» продвигался между двумя гружеными пикапами – на том, что был чуть впереди, располагались аборигены с охотничьими ружьями.

– К чему нам ружья? – не без удивления поинтересовалась гостья.

И ей рассказали, что время от времени хищные животные и птицы, привлеченные запахом пищи, перевозимой людьми, не прочь полакомиться тем или другим, безбоязненно выходя на ночную охоту. И тут ружья оказываются особенно к месту…

Вскоре караван миновал маленькое селение, которое Даниэла посетила этим утром; по-прежнему, возле сарая, где томился циклопообразный слон, толпилась ватага мальчишек разного возраста. Дальше дорога, спускаясь, плавно переходила в необъятные просторы безмолвной саванны, где воздух и высохшая трава, пестрая и высушенная, сияла золотом полуденного зноя. Машины двигались медленно, соблюдая неизменную дистанцию, чтобы не затеряться в облаках пыли, поднимаемых колесами. То и дело им приходилось останавливаться, пропуская стада еле передвигающих ноги гну или столь же неторопливых зебр, которые высокомерно игнорировали тех, кто не менее, чем они, нуждался в свободной дороге.

В душе гостьи такое поведение находило понимание, уважение и отклик. Ирмиягу уже обращал ее внимание на огромный – нет, необъятных размеров баобаб со стволом, превосходившим комнату Ирми на бывшей ферме, ветви его, вздымавшиеся к небу, казались чудовищного вида корнями, из этого неба бравшими начало, как если бы дерево росло вверх ногами. На одной такой ветке притаился поджидавший добычу золотистый в пятнах леопард.

– На таком необъятном пространстве мертвые – все равно животные или люди – никогда не удостаивались погребения, – сказала медсестра из Судана. – Умерев, они так и оставались на поверхности дикой природы, служа пропитанием животным и птицам, возвращаясь, таким образом, в естественную среду, которая их породила. Они не воскресали телесно, но удобряли почву для пользы и славы будущих поколений, а сильный ветер был в этом вечном круговороте их покорным слугой.

На горизонте вставали два холма – там они и должны были остановиться. И, как только это произошло, колонна перестроилась, и машины не следовали уже одна за другой след в след, а пошли рядом, борт о борт, с братской свободой, словно на перегонки, так, что они уже видели конечную цель и неслись, не разбирая дороги, и, похоже, не нуждались ни в ней, ни в каких-либо правилах движения. Они мчались изо всех сил под нахмурившимися небесами, чья цветовая палитра менялась с наступлением вечера, а головокружительный водоворот птиц, описывающих круги в поисках добычи, сменялся вдруг стремительным пике на перевозящие продукты пикапы, которые встречали эти атаки дробными и безрезультатными выстрелами. Африканцы весело махали – кто чем – из своих машин в сторону «лендровера» с израильской гостьей, которая минувшим утром отправилась из родного дома, оставив там мужа, сына и внуков, чтобы оказаться здесь, преодолев немыслимую по протяженности дорогу. Да, наверное, она не раз за это время задумывалась, какова цена за то, чтобы зажечь ханукальную свечу в месте, где люди ищут следы первобытных обезьян, которые никогда не могли бы даже вообразить, что из их лона появятся бесчисленные племена. В том числе евреи.

Даниэла краем глаза отметила, как переглянулись ее зять и суданская медсестра. Ничего особенного – взгляд и несколько слов, перекрываемых рычанием мотора. Она расправила на коленях дождевик, который одолжила ей Синджиин Куанг, потерла его пальцами, затем подняла к лицу и вдохнула его запах. У нее перехватило дыхание. Подобно тому, как подстреленный ястреб, падая с неба, не выпускает свою добычу до самой последней минуты, крича от радости, она одним быстрым движением обхватила широченную спину Ирми и поднесла к его лицу дождевик. И еще до того, как она смогла раскрыть рот для вопроса, он ответил:

– Да, верно. Его носила Шули. Но разве я не сказал тебе, что в случае чего для тебя найдется что-нибудь теплое?

13

В Израиле тоже три часа. Подушка под головой покинутого мужа приглушила не одну вибрацию и не две, а целых пять – неизвестно только, кого за это следует благодарить – качество птичьих перьев или беспробудность сна. Но каждая вибрация, закончившись, оставила к моменту его пробуждения некое послание, и теперь Яари пытается разобраться в них.

Послание первое, к его изумлению, было он Нофар. «Oкей, папа, договорились: если мамы здесь нет, я приду около семи. Со мной придет мой друг, которого ты не знаешь, но он, как и я, может остаться ненадолго. Так что окей, мы зажжем свечи. Но это все. Пожалуйста, не задерживай этого моего приятеля, чтобы получше рассмотреть его, и не спрашивай ничего о его родителях. Он всего лишь друг. Сегодня здесь, завтра там. Что же до свечей, у меня условие. Никаких «Маоз тсур» или других песнопений, я их ненавижу. Произнеси самое краткое из благословений, если тебе этого хочется, и на том покончим. А если тебе до смерти захочется спеть – споешь сам для себя после нашего ухода. Никакой трагедии. Потому что если ты жаждешь дочерней любви – «слушайся и повинуйся». Прости».