Дружественный огонь - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 126

– Поговорим об этом позднее.

– Намекни хоть словом.

– Не торопи меня. Вернемся к тебе. Расскажи мне о детях, и чем закончились дела у Морана с его армейской службой?

– Он попробовал снова увильнуть от сбора резервистов. Но на этот раз армия поймала его. Там был батальонный адъютант, старый его приятель со времен офицерских курсов, который помог его отловить, и его судили – с учетом предыдущих подвигов. Кончилось тем, что его разжаловали в рядовые. Так что, Даниэла, в нашей семье офицеров больше нет.

– И в чем же, по-твоему, трагедия?

– Трагедии нет. Но болезненное ощущение чего-то позорного – осталось.

– Ну, это ты так думаешь. А я не нуждаюсь ни в какой воинской славе. Тебе следует знать, что Ирми, там, где он сейчас, – он не только горюет о Шули, а она сама была не единственной темой наших разговоров все это время. Он весь погрузился в боль и ярость от случившегося с Эялем. Он погрузился в это с головой, дойдя до персональных расследований, о которых мы не знали абсолютно ничего. «Дружественный огонь», который ты вбил ему в мозги, ни на миг не отпускает его.

– Я? Вбил ему в голову? Что все это значит, Даниэла, – ты возвращаешься домой и сразу бросаешься в битву. Ты уж извини, но я даже не упомянул слова «огонь», да и не мог. С чего бы? Он вбил это выражение в свою голову совершенно самостоятельно. Я только попытался смягчить официальный оборот «убит собственными нашими воинскими подразделениями», заменив его другим, быть может, чуть более ироническим…

– Ладно, не обижайся. Может быть, я и ошибаюсь.

– Мы как-то сразу начали говорить об ошибках, мне надо привыкнуть… Итак, что у нас происходит?

– Особенного – ничего. Все как всегда. Я вовсе не собираюсь тебя в чем-то обвинять. Просто обидно, что ты со мной не отправился – тебе легче было бы найти общий язык с обозлившимся на жизнь человеком. Но давай об этом позже. Лучше скажи пару слов о наших внуках.

– Вкуснее не бывает.

– А Нофар?

– На пути к переменам.

– Был с нею в контакте?

– «В контакте»? – Он мастерски изобразил обиду. – Я лично позаботился о каждом члене нашей семьи. Начнем с Эфрати: я устроил все так, чтобы она смогла попасть на важную для нее вечеринку в пятницу, и всю ночь изображал бэбиситтера, взяв на себя ребят, которые капризничали и плакали. А в субботу отвез ее с детишками на резервистскую базу к Морану и носился с ними под проливным дождем до тех пор, пока эта парочка, нагулявшись, не вернулась. Поверь, они знали, как надо использовать представившееся время, если судить по количеству листьев на спине у Эфрат. А в завершении всего – я был с нею в Иерусалиме, причем дважды.

– Ты ничего не говоришь о своем отце…

– Об отце… После того, как ты улетела, он превратился в рычащего от любви льва, он заарканил меня, в буквальном смысле слова заставив заниматься частным лифтом, принадлежащим давнему предмету его страсти, обворожительной старой даме из Иерусалима. Тебе стоило бы посмотреть, каким образом отец затащил меня туда, и что я там увидел. Похоже, что я воспринимался ими не как отец семейства, имеющий и детей, и внуков, а как их собственный сын.

– Что ж… теперь ты уже не можешь отрицать, что прекрасно провел время?

На этот раз она произнесла это, улыбаясь.

– Слишком прекрасно. Жизнь навалилась на меня со всех сторон. Но что происходило в это время там, в Африке? Когда Ирми намерен вернуться?

– Он не вернется. У него даже в мыслях этого нет. «Африка, – это его слова, – Африка предоставляет ему возможность навсегда разделаться со всем этим».

– Что ты – или что он имеет в виду, говоря «разделаться»? И что означает «все это»? – В голосе Яари нарастало раздражение. – Что это за штука такая – «все это»? Даже если бы нечто подобное существовало, каким образом можно было бы с ним «разделаться»? Выбрось все из головы, всю эту чепуху. Я знаю Ирми не хуже, чем ты. У него нет выбора. И вот увидишь – в конце концов, он вернется.

10

Почему так внезапно стало угнетать ее сверкание и блеск городской обстановки? Слоноподобные башни заполнившие быстро ставший мегаполисом еще недавно такой уютный Тель-Авив, с его огромными рекламными щитами, наползающими друг на друга, с агрессивными водителями, слева и справа въезжающими и покидающими автостраду. Даже роскошное переднее кресло огромного лимузина вызывало в ней странное волнение, как если бы она затосковала сейчас по заднему сидению замызганного «лендровера», ведомого грустной женщиной из Судана.

Муж непрерывно говорил что-то, она его слушала, но слышала ли? Что-то не давало ей сосредоточиться. А он все говорил и говорил, помня, безусловно, о ее внимании и любви к мельчайшим деталям, сопровождая поток речи попытками как можно более точно передать владевшее им настроение, то изменяя тон, то обращая ее внимание на оттенки запахов и окраски, ощущая радость от представившейся ему возможности, наконец, как можно обширнее и глубже предстать перед любимой женой в полном своем блеске, вводя ее в курс дел и подчеркивая важность малейших деталей, не обойдя вниманием даже свое открытие – наличие эротической видеосъемки, надежно укрытой между детским Моцартом и «Бахом для детей».

– Что же ты с этим сделал?

– Положил туда, откуда взял. А что, по-твоему, я должен был сделать, найдя такое?

– Тем не менее, ты любовался им.

– Только самым началом.

– И что же там в самом начале было?

– Что? Очень молодая и красивая девушка в предвкушении оргазма.

– Ну, так ты и на самом деле недурно провел здесь время, пока меня не было, – сухо прокомментировала она, проявляя готовность вернуться к этой теме.

– А что насчет тебя? – сказал он, пытаясь обратить весь этот разговор в шутку. – Как там насчет свободной и безграничной смерти?

– Я с нею боролась. Со смертью, – сказала она серьезно, и он понял, что шутки на эту тему неуместны.

– Что ты имеешь в виду?

– Сначала закончи свой рассказ.

– Основные моменты я уже упомянул. Ну, вот мы и приехали. Рассказы отложим на потом.

В доме было темно и холодно, и она первым делом попросила его включить обогреватель. Усталая и злая, она не расположена была рассиживаться с ним на кухне, а прошла прямиком в спальню, сбросила туфли и, полностью одетая, рухнула на неприбранную двуспальную кровать, которую ее муж покинул в середине ночи. Тонкое шерстяное одеяло валялось на полу, а части пижамы грудой высились возле подушки. Все было так знакомо… Но вместо радостного ощущения от возвращения домой – в самое близкое и родное ей место в мире – она расстроилась из-за огромного количества вещей, внезапно окруживших ее, представ перед ее взором как бы впервые. После спартанской обстановки в Африке, спальня показалась ей забитой бесчисленным множеством ненужных и совершенно излишних вещей. Неизвестного назначения шкафчики и полочки; корзинки, набитые парфюмерией, пустыми бутылочками и засохшими коробками с компактной пудрой… Даже семейные фотографии на стенах – вот она, вот она с мужем, дети и внуки и даже последняя фотография ее племянника – все казалось бессмысленным и ненужным.