Тысяча первая ночь и утро следующего дня - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Самир cтр.№ 67

Да, воистину этим женщинам следовало бы дать другие имена, не такие красивые и нежные, как Зубейда и Хейзурана! Зубейда – это маленький масляный шарик, а Хейзурана – лёгкая и стройная тростинка. Но они обладали такой силой, которой не могли бы похвастаться и мужчины! И прав был мудрец со своими словами: «Можно уложить двух мертвецов в одну могилу, но нельзя стерпеть двух женщин в одном доме!»

И тогда, и сейчас приходилось выбирать между двумя братьями. Аль-Амин или Аль-Мамун? В первом его сыне воплотилось всё, чем только должен обладать истинный правитель: сдержанность, образованность, задумчивая рассудительность, презрение к мирским утехам. Он, без сомнения, был более достоин бремени власти, нежели его младший брат. Аль-Амин совсем другой. Беспечный юноша, увлечённый поэзией. Что он будет делать, воцарившись в Багдаде? Да то же, что и сейчас – повесничать со своим другом и собутыльником Абу Нувасом ⁴⁰ и гонять львов на вавилонских болотах, это уж точно…

А империи нужен другой властитель. Иначе Бармакиды всё приберут к своим рукам. Эти хитрые плутоватые персы спят и видят, как на троне будет восседать послушный их воле смиренный правитель, не смеющий и шага ступить без их поддержки, а сами они будут заправлять всей реальной властью в халифате. Это уж Гарун знал наверняка по своему собственному опыту. Порядком надоевшая ему опека Бармакидов, слишком большая власть, сосредоточенная в руках этой семьи – всё это уже давно наталкивало его на определённые мысли. Пора уже указать этим выскочкам на их место. По возвращению в Багдад он вскроет эту наболевшую рану. Пожалуй, одной отрубленной головы на чьей-то длинной шее для начала будет достаточно, чтобы другие головы задумались…

Но вскоре другие мысли отвлекли его от этих тяжких раздумий. Они вступали в пределы Запретной Мечети – Масджид Аль-Харам, конечной цели их долгого и нелёгкого пути. Халиф остановился и горячо поблагодарил Всевышнего. Почти два месяца путешествия через пустыню и каменистые долины были тяжёлым испытанием даже для Повелителя правоверных. Как хорошо, подумал он, что в этом году хадж пришёлся на относительно прохладное зимнее время. Случись он в разгар лета – и не всем довелось бы дойти до матери городов. Дорога на Мекку со всех сторон была окружена безымянными могилами. Тысячи, десятки тысяч паломников, почувствовав приближение своего смертного часа, спешили хотя бы приблизиться к границам священной территории, чтобы испустить свой дух не где-нибудь, а на её землях. Так умер его дед, халиф Аль-Мансур, не дошедший до Мекки всего каких-нибудь нескольких дней пути. Так умирали и другие, безвестные путники – кто от болезни и лишений, а кто – от стрелы или меча. Караваны паломников всегда были желанной добычей для тех, кто ничего не боялся в жизни этой и – уж тем более – в грядущей. Тех же, кого смерть настигала раньше времени или вдали от святых мест, родственники несли в гробах. «Умер во время хаджа» – этой фразой заканчивались многие биографии в те годы.

Хранители ключей уже стояли у Каабы в ожидании халифа. Помощники взялись за края покрывала над дверью и скрыли ими старца, словно завесой, пока он открывал дверь. Бронзовый ключ тяжело повернулся в серебряном замке, висящем на серебряных петлях, замок был снят, и двери открыты. Они вошли внутрь. Прохлада, стоявшая снаружи, здесь превратилась в холод. Холод поднимался от мраморных плит пола, окутывал всех входящих, через босые ноги проникал в их души и заставлял смиренно склониться, замерев на пороге. После яркого дневного света они осторожно ступали во тьму, боясь потревожить звуком шагов покой священного места.

В темноте небольшое помещение казалось непомерно большим, бесконечным. Стены, сложенные из простого грубого камня, поднимались высоко вверх – туда, где по преданию, прямо над этим местом, на одном из семи небес, находилась настоящая божественная Кааба, истинный Дом Бога. Но никто не осмеливался обращать туда свой взгляд – смотреть на потолок Каабы считалось крайне неучтивым делом. От деревянных столбов, поддерживающих потолок, к стенам была протянута простая пеньковая веревка, на которой висели, раскачиваясь, золотые и серебряные вазы, ожерелья, браслеты и другие драгоценные вещи, оставленные в дар состоятельными паломниками. В правом углу можно было различить небольшую отгородку с деревянной дверью, ведущей, как говорили, в подземелья под Каабой, бывшие хранилищем других её тайн. На самом деле это был путь на крышу храма, а дверь называлась Врата Милосердия. На одной из стен серебряными гвоздями были прибиты рассохшиеся доски, последние уцелевшие от Ноева ковчега. Не было никаких других дверей, украшений или предметов. Пустота заполняла пространство. В этой пустоте ничто не мешало вошедшим обратить свои мысли и чувства к всемогущему Богу.

Обшитые серебром двери плотно закрылись, и суета внешнего мира исчезла. Тут же были зажжены свечи и расставлены по углам. Мрак рассеялся, и постепенно глаза стали привыкать к темноте. То и дело одна или две свечи гасли, как будто от внезапного порыва ветра, хотя воздух в помещении был недвижим. Такая странность пугала непосвященных, заставляла почувствовать здесь чьё-то незримое присутствие. Но всё это было потому, что каждый день в Бейтулла – Дом Бога – являлись на поклонение семьдесят два ветра, между ними было много вредных для здоровья людей, но много и полезных. Таково было поверье. Свечи зажигали снова, судьи готовились прочесть документ, халиф в это время пристально смотрел на лица сыновей, в последний раз пытаясь найти подтверждение верности своих решений.

Громкий голос судьи затихал на парчовой обивке стен, слова исчезали в плотных завесах ткани:

– Такова была воля Всевышнего и никто не в силах её оспорить. Он принял это решение, и никто из рабов Его не может остановить его исполнение или отвернуться от него. Повеление Всевышнего не может быть изменено никем. Перед лицом всемогущего Бога и по воле пятого халифа из потомков Аль-Аббаса, Гаруна Ар-Рашида, брата Мусы Аль-Хади, сына Аль-Махди Мухаммеда, сына Абу Джафара Аль-Мансура, сына Мухаммеда, и брата Ас-Саффаха, сына Мухаммеда…

Снаружи солнечный свет больно ударил в глаза. Земной мир снова принял их в свои объятия после тишины и сумрака Дома. Халиф отошёл от Каабы, взглянул на неё с расстояния, и стал ждать появления человека, с которым намеревался обсудить ещё одно важное дело. Вскоре к нему подошёл старик. Халиф приветствовал его и задал вопрос:

– У меня есть намерение восстановить Храм таким, каким желал его видеть Посланник Бога, да пребудет с ним мир. Что скажешь на это?

– О, Повелитель правоверных, откажись от своего намерения! Не делай Каабу игрушкой в руках царей, что придут после тебя и также задумают её перестроить по твоему примеру. Постоянный снос и переделка святыни лишь подорвут нашу веру…

– Пожалуй, ты прав. Пусть всё останется, как есть. Этот Дом – на века! Куда ты теперь, старик?

– Твой старший сын хотел, чтобы я рассказал ему про Камень. Он всё хочет знать.