Неизменная любовь - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Горышина cтр.№ 14

Когда это было? Давно. Два года назад. Теперь мне шестнадцать. На мне уже лифчик не просто так, потому что это часть купальника, а потому что мне теперь есть что положить в его чашечки. И что сейчас не скрыть: грудь от частого дыхания ходила ходуном под рубашкой, которую бывший дядя Слава критиковал с пеной у рта.

— Ты городским пугалом работаешь?

На мне всего-то была клетчатая рубашка навыпуск. С кнопками. Из тёплой шерстяной ткани. Потому что холодно. Кепка аля берет-художника, из черного бархата, потому что так модно. И ботинки, которые папа называет никак иначе, как говнодавами. Ну и вельветовые брюки. Они приличные. И сумка. Из джинсы, самодельная. Это Алла подбила сшить. Она из-за невозможности купить, а я — за компанию. Я с ней все делала за компанию. Даже на курсы парикмахеров пошла. Зачем? Об этом даже сама Алла не знала.

— Это модно, — выдала я тихо, глядя ему прямо в глаза.

Он покачал головой, явно собираясь продолжить воспитательную речь, но я не дала ему такой возможности. Пусть это в его кабинете и за закрытыми дверями. Пусть папы нет, а мама давно не работает, потому что сидит с бабушкой, и никто меня здесь не знает, но этот дядька посторонний и не имеет никакого права указывать мне, что делать!

— Дайте мне на метро, пожалуйста, и я пойду.

Но он меня не слышал.

— Это не модно, Яна. Это ужас. Встреть я тебя на улицы и даже узнай, что сделать, по чесноку, довольно сложно, тут же перешёл бы на другую сторону, чтобы никто не догадался, что мы знакомы…

Остапа понесло… Какое счастье, что отец со мной никогда не был красноречив. Я повторила свою просьбу. Но вместо денег услышала новое требование — дать ему сумку.

— А где разрезано-то? — вертел он ее в руках, позвякивая содержимым: ключами да помадой.

Больше там ничего и не было. Одно отделение — особо не разбежишься! Два сшить было для нас с Аллой проблематично. Разрез? Так это же кожаные сумки режут, а тут… Сунул руку сбоку и бери что хочешь. Да, именно так. Нам бы с Аллой головой подумать, что шьем…

— Он через верх пролез. Там же молнии нет. Я сама сумку сшила, — вставила я зачем-то, когда Вячеслав Юрьевич тоже зачем-то сунул руку в сумку и с трудом вытащил…

Ну да… Книжку-малышку из серии «Шарм» с полуодетой мадам и полураздетым месье на обложке. Я могла только чудом не вспыхнуть, а чуда со мной обычно не случалось. Ну что? Соврать? Еще до вопроса… Если он будет. Сказать, что не мое? Ну, ё-мое… Мне нужны деньги на проезд, а не нотации!

— Яна…

Я точно пылала.

— Такое читают пятидесятилетние бабы. Это для них написано. Не для тебя.

Мне надо было повторить просьбу дать мне денег. Но я онемела, когда Вячеслав Юрьевич бросил книжку в корзину для мусора.

— Пошли, я тебя домой отвезу.

Что? Он типа не услышал просьбы о деньгах или типа услышал, но проигнорировал… Даже схватил меня за запястье, когда я и на сантиметр не продвинулась к двери. Но я вырвалась — легко выкрутив руку. И теперь остолбенел он. Хотелось выплюнуть ему в лицо, что у меня был хороший учитель. Но он это и сам прекрасно знал, поэтому схватился за другую руку.

— Ну?

Я руку не вырвала.

— Достала пистолет, стреляй…

— Ничего я не доставала…

Кроме страха, что он сейчас притянет меня к себе, требуя применить секретное женское оружие. А бить его мне совсем не хотелось. И я сказала тихо. Совсем умоляюще. Голосом умирающего лебедя:

— Отпустите меня, пожалуйста.

И он отпустил. И даже отступил назад. Склонил голову на бок. И принялся меня рассматривать.

— Знаешь, иногда это работает лучше ударов. Но я рад, что ты не забыла, чему я тебя учил. Надеюсь, не пришлось ни на ком проверять?

— Я не хожу никуда одна.

— Вот и молодец. Пошли. Отвезу тебя домой.

— Еще светло. Сама доеду.

— Ты уже проехалась в троллейбусе. А если бы это далеко от центра случилось?

Я пожала плечами.

— Яна, Яна… Пойдем, я тебя на двух колёсах прокачу.

— Вы мотоцикл купили?

Он не протестовали против моего выканья. Может, видел, что тыканье сейчас бы далось мне с большим трудом.

— Нет. На машине, но боком. Пошли.

У него была новая машина. Бумер. Круто… Отец после Волги купил себе Камри. Но тоже с полуавтоматом.

— Пристегивайся. И держись за ручку.

Мы не так много проехали. До Сенной площади. В стороне от ларьков Вячеслав Юрьевич отыскал ровную площадку. Что он сделал с машиной, не знаю, но та действительно наклонилась на бок. А потом грохнулась обратно. И у меня, кажется, порвались голосовые связки от «вау», потому что больше я ничего не смогла сказать.

— Пора тебя учить водить.

— Еще два года, — вернула я себе дар речи.

— Ну… Чем раньше, тем лучше. Я с твоим отцом поговорю.

— Поговорите…

И вдруг он сощурил глаза.

— Или это будет наш маленький секрет?

Я улыбнулась в ответ. Он вдруг снова стал дядей Славой, о котором я в тайне, даже от себя самой, безумно скучала все эти два года.

Женщина должна одеваться не по моде и уж точно не по возрасту, а по фигуре и велению души. Этому научил меня не Вячеслав Юрьевич, к этому я пришла сама к сорока годам путём проб и ошибок. И еще, конечно, женщина должна одеваться по погоде. Если ноги нынче соответствовали короткой юбке, то даже тонкая ткань оказалась несовместимой с температурой за бортом и липла к вспотевшим ляжкам.

Умные местные дамы носили не только красную помаду, но и веера. И даже не в сумке, а прямо в руке, а я носила на груди только капельки пота. Ведь говорила себе купить веер, говорила. И если в Барселоне торговцы на каждом шагу, то здесь на развалинах, кроме мраморных глыб и меня, нет никого и ничего. Приходилось пить воду и между делом эротично запускать пальцы под майку, чтобы поправить бюстгальтер, от которого я в итоге, в тени деревьев, счастливо избавилась.

Жизнь рано научила меня главному незыблемому правилу: для того, чтобы приобрести что-то, надо что-то потерять. Украденный в троллейбусе кошелек я обменяла на Вячеслава Юрьевича, а лифчик сейчас — на свободу дыхания. В отчаянии я уже прижимала запотевшую ледяную бутылку к горячей груди. И это еще не полдень — как же я доживу до моря?

Бывший колониальный форум возвышался… Нет, не то слово… Он давно упал, возвышалась лишь пара колонн, искусственно скрепленных вместе и низенькие многоэтажки, посреди которых, за железным забором в тени низкорослых деревьев и спрятались эти остатки былой римской красы. Вот так же и люди, укрывшись за забором из ностальгии и несбывшихся мечтаний, бережно хранят воспоминания о чужой славе, не видя, что вокруг давно живет другой народ и течет другая жизнь.