Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 84

Естественно было бы предположить, что если авторы общих трудов по истории Революции могут себе позволить не концентрировать внимание на перечисленных вопросах, просто присоединив- шись к той точке зрения, которая кажется им наиболее убедительной, то авторы специальных трудов по истории контрреволюции и роялизма такой возможности лишены. Одной из первых книг на эту тему стала монография П. Тюро-Данжена «Роялисты и республиканцы». Он оценивал восстание 13 вандемьера следующим образом: роялисты сами себе навредили. Им следовало подождать того момента, когда благорасположенность общественного мнения принесла бы им победу на выборах, а вместо этого они пошли на вооруженное противостояние. По мнению автора, и ультра, и конституционалисты выступали в этом движении сообща, став временными союзниками. И сообща потерпели поражение. Вместе с тем, называя конкретные имена, Тюро-Данжен, по сути, доказывает лишь участие в мятеже отдельных сторонников монархии, но никак не роялистский характер движения в целом .

Иной точки зрения придерживается Ж. Годшо. На его взгляд, мятеж подготовили исключительно конституционные монархисты, лишившиеся из-за декретов о двух третях возможности прийти к власти легальным путем. Правда, и здесь рассказ о ходе событий заменяет какую бы то ни было систему доказательств .

При подобном разнообразии мнений, неудивительно, что автор третьей крупной монографии по этому сюжету (а работы, посвященные контрреволюции, вплоть до сегодняшнего дня весьма немногочисленны), Д. Сазерлэнд, предпочёл и вовсе не выносить на сей счет никакого суждения, ограничившись постановкой проблемы, которая видится мне абсолютно корректной: «Это было едва ли не самое странное из всех парижских восстаний. Если оно было роялистским, то это ни разу не было признано ни в петициях, ни в декларациях инсургентов. Если оно просто было направлено против декретов Конвента о двух третях, то его успех помог бы роялистам, однако агенты Претендента , находившиеся в городе, отрекались от него, как от творения монархистов конституционных. Если протест был направлен против террористов, выходит, что секции весьма умело использовали разговоры о народном суверенитете и праве на восстание в антинародном деле. Если восстание резонно представляется “буржуазным”, получится, что самую большую единую категорию составляли ремесленники и подмастерья. Люди, зарабатывавшие на жизнь своими руками, составляли почти треть арестованных, чей род занятий был известен» .

Впрочем, и Сазерлэнд, словно забыв, что сам только что написал, в конце концов называет 13 вандемьера «частью некоординированного, но реального наступления роялистов» .

Попробуем ещё сильнее уменьшить масштаб и посмотреть работы, посвященные непосредственно самому восстанию. Первое, что бросается в глаза: если к другим известным journées Революции историки то и дело возвращались, постоянно их переосмысливая, то мятеж 13 вандемьера удостоился на Западе лишь одной монографии - небольшой книжечки Анри Зиви на полторы сотни страниц, опубликованной уже более века назад . Это тем более странно, что значение данного события, как мне видится, выходит за рамки, собственно, переходного периода от Термидора к Директории. По меньшей мере, оно заставляет задуматься о той новой роли, которую начинает играть в это время армия: с 1795 г. и далее, вплоть до установления режима Консульства, армия будет всё активнее вмешиваться в политику.

Работа, проделанная А. Зиви, не может не вызывать уважения. Проанализировав широчайший круг источников (в том числе и немало архивных), он вписывает восстание 13 вандемьера в следующую логику: декреты о двух третях вызвали повсеместное возмущение, и прежде всего ими были недовольны те, кто хотел воспользоваться Конституцией III года для восстановления монархии. Роялистов в стране существовало немало, однако «в общественном мнении роялистские настроения проявлялись лишь в виде неоформившихся тенденций и опасений республиканцев» . Утверждение само по себе довольно спорное, поскольку подразумевает, что республиканцы видели перед собой не реальную угрозу, а страшились неких фантомов, которые существовали преимущественно в их воображении.

Не менее любопытно то, что пишет Зиви далее: «Тем не менее существовали роялисты скрытые и куда более активные. После 9 термидора ими стали перековавшиеся монтаньяры, термидорианцы, Тальен, Фрерон, которые атаковали с трибун и в прессе террор и террористов. Но вскоре их ряды пополнили и иные: писатели, журналисты объединили с ними свои усилия в рамках общей мощной кампании. Окончание революционного режима, возвращение порядка и свободы наряду с законным и умеренным правительством - так выглядела единая цель их усилий. В их писаниях и газетах не было и следа роялизма; если их обвиняли в роялизме, они живейшим образом протестовали. Однако делали это исключительно из расчета и осторожности: время для роялистской пропаганды ещё не наступило, и закон был суров. Подстрекательство к восстановлению королевской власти наказывалось смертной казнью» .

Получается, что лучший специалист по восстанию 13 вандемьера признает: бесполезно искать в документах роялистскую составляющую, её там нет. Но где же тогда она есть?

С моей точки зрения, здесь мы имеем дело с определённым логическим парадоксом. Действительно, баталии вокруг сохранения или отмены революционного порядка управления разворачивались нешуточные . Вот только что может служить доказательством роялистских намерений множества авторов, недовольных диктатурой монтаньяров, если сами эти авторы оказались достаточно предусмотрительны, чтобы эти намерения замаскировать? Лишь косвенные свидетельства и умозаключения, которые приходится принимать на веру. Так, скажем, рассуждая о писателях и журналистах, выступавших против наследия Террора, Зиви отмечает: «Почти все они были роялистами. Мнения Лакретеля и Воблана, роль некоторых из них в восстании 10 августа и позднее при Реставрации в достаточной степени это доказывают» . Вот только мнения, на которые ссылается Зиви, были высказаны спустя много лет, а при Реставрации Людовику XVIII служили весьма разные люди (и в их числе, как известно, бывший якобинец Ж. Фуше). Да и отношение к восстанию 10 августа и судьбам монархии едва ли во многих случаях может считаться убедительным доказательством, поскольку Людовика XVI в 1792 г. поддерживало множество людей (в частности, из группировки Бриссо), которые впоследствии перешли на республиканские позиции.

Ситуация оказывается тем более запутанной, что роялисты, о которых пишет Зиви, настолько умело скрывали свои убеждения, что о них не знали даже шпионы Людовика XVIII. Эти сторонники монархии «не были связаны ни с королем, ни с его агентами, которые не были уверены в их чувствах. Это были завсегдатаи салонов, куда они привлекали депутатов Конвента и льстили им» . Более того, «они отнюдь не были контрреволюционерами» . В своих газетах эти сторонники монархии постоянно писали о том, что «декреты о двух третях» нарушают «неотъемлемый суверенитет народа», нападали на сторонников Террора. Один из их лидеров, по словам Зиви, ещё в конце весны выдвинул лозунг: «Смерть убийцам, объединимся вокруг Конвента!» . По сути, выходит, что если не знать этих роялистов поименно, то до осени 1795 г. их едва ли можно отличить от многих термидорианцев, а после принятия «декретов о двух третях» - от тех десятков тысяч французов, которые были недовольны стремлением Конвента остаться у власти.