Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1999 гг. - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бовыкин cтр.№ 51

Я не стремлюсь ни к чему иному, кроме как к восстановлению Католической религии и нашей древней Конституции. Я далёк от того, чтобы смешивать, как это слишком часто делали коварные ниспровергатели трона, эту Конституцию с теми злоупотреблениями, которые существовали в управлении [страной]. Единственным желанием покойного короля, моего брата, было их уничтожить; таково же и моё желание. Я буду трудиться над этим, не покладая рук. И если доброта Господа нашего не позволит мне передать Королю, моему племяннику, когда он достигнет совершеннолетия, его власть в полном объёме и управление страной, лишённое злоупотреблений, я смогу, по крайней мере, внушить ему такие принципы, которые легко позволят завершить то дело, которое я для него начну. Но повторю ещё раз: я хочу лишь реформ, я не подниму руку на нашу Конституцию! И мне не ведом компромисс на сей счёт, который был бы совместим с моей честью и благом Государства .

В Веронской декларации король призывал не верить тем, кто станет утверждать, что при Старом порядке конституции не было - «она существует, столь же древняя, как и монархия франков, она плод Гения, шедевр мудрости, следствие опыта». Это чрезвычайно интересный сюжет, ведь действительно при Старом порядке многие юристы полагали, что «существование пространных фундаментальных законов - неизменных и незыблемых установлений, которые не может преступить даже сам король без того, чтобы не поставить под угрозу свою собственную легитимность», давало право говорить о существовании неписанной конституции королевства . Известны случаи, когда короли позволяли себе пренебречь ими в отдельных деталях, но, несмотря на это, отказ от их основополагающих принципов был совершенно немыслим, поскольку тогда сама монархия утратила бы легитимность . От того, к примеру, что принцип передачи престола по мужской линии был официально записан только в 1791 г., ни для кого ничего не изменилось.

Вообще, весь раздел Декларации, описывающий восстановление монархической формы правления, видится тщательно и глубоко продуманным. В отличие от автора одного из проектов, который предлагал чётко объявить, что «основные законы представляют собой конституцию, всё, что им чуждо, всё, что человеческие пристрастия ставят рядом с законами или на их место, - это злоупотребления» , Людовик XVIII даёт понять, что при формальном сохранении всех основ Старого порядка, многое будет изменено и изменено радикально. Хотя будущее государственное устройство рисовалось весьма расплывчато, а обретение им чётких очертаний отодвигалось, как и у монтаньяров, до времени установления в стране мира, это был явный компромисс между старым и новым.

От Старого порядка этот компромисс наследовал форму. Фундаментальные законы монархии неизменны, люди не вправе трансформировать их по собственному желанию, и именно это делает их столь прочными. Королю необходимо вернуть все утраченные им права. Католическая религия должна быть восстановлена. Возродится система трёх сословий, поскольку именно она обеспечивает соподчинение различных частей общества, без которого то не может существовать. В этом ракурсе маршал де Кастри был, несомненно, прав, когда жаловался в одном из писем, что король стремился к восстановлению королевской прерогативы «во всей её полноте, как при Людовике XIV и Людовике XV» .

Вместе с тем король счёл необходимым пояснить, что он придерживается фундаментальных законов монархии по одной вполне конкретной причине: конституция «сама по себе создаёт для нас благотворную невозможность её изменить». Во времена, когда царит «мания нововведений», только древняя конституция, обеспечивавшая королевству процветание на протяжении многих веков, способна «объединить все души», всех подданных. К тому же в силах французов «вернуть ей всю её чистоту, нарушенную со временем, все её могущество, которое время ослабило».

Обозначив таким образом свою позицию и сделав это довольно жёстко, король, тем не менее, постарался, чтобы обрисованные им контуры государственного устройства не воспринимались негативно. Так, Людовик XVIII специально подчёркивал характерный и для Старого порядка принцип верховенства закона над всеми, включая монарха, «чтобы обезопасить мудрость законодателя от козней обольстителей и защитить от злоупотреблений власти свободу подданных». Напротив, большинство черт Старого порядка, которые вызывали бурные дискуссии ещё в 1789 г., король и вовсе постарался в Декларации обойти. Хотя высказывались предложения объявить об отмене «тягостных и одиозных» феодальных прав (тем более что этого требовали ещё в наказах Генеральным штатам) , в окончательном тексте о них нет ни слова. Советовали специально отметить, что налоги должны платить все три сословия , однако король указал лишь, что условия установления налогов регулируются конституцией, «чтобы народ мог быть уверен: налоги, которые он платит, необходимы для блага Государства». В остальном экономические вопросы Людовик оставил за рамками Декларации, хотя ему предлагали напомнить о том, что «вашу собственность ранее обеспечивали, как и трон, закон и король», когда их не стало, она сделалась жертвой разбойников .

Кроме того, проекты предусматривали восстановление парламентов, «хранителей такого государственного устройства, которое предоставляет законам истинную защиту от нововведений» . Такой же точки зрения придерживался и герцог д’Аркур, посол Людовика XVIII в Лондоне. Встретившись с ним в начале июля 1795 г., Г. Моррис попытался убедить посла, «что вначале восстановление парламентов вызовет большие трудности со стороны народа, а затем это приведёт к тому, что они окажут сопротивление его [короля. - Д. Б.] мероприятиям» .

Здравый смысл победил: формально в Декларации о парламентах нет ни слова. Король упоминает лишь о «наших палатах магистратов (cours de magistratures), которые всегда были включены в органы правосудия и подавали пример повиновения законам, служителями коих являлись», а также провозглашает, что конституция «доверяет главным корпорациям магистратов (premiers corps de magistrature) сохранение законов, чтобы они следили за их исполнением и напоминали Монарху о его святой обязанности, если он станет заблуждаться». Будут ли это старые парламенты или какие-либо иные органы, совершенно не ясно.

Одновременно планировалось и немало нового - даже если оставить в стороне абстрактную фразу о том, что пороки древней системы управления страной будут исправлены. Так, например, и король, и авторы многочисленных проектов не могли не задумываться над тем, что будет после восстановления монархии с людьми, сделавшими за шесть лет революции успешную военную или чиновничью карьеру. Один из авторов даже предлагал провозгласить «фундаментальным законом государства» (видимо, по аналогии с фундаментальными законами монархии) следующий принцип: «Любому, вне зависимости от сословия, к которому он принадлежит, открыт доступ ко всем званиям, местам, постам, должностям как духовным, так и гражданским, и военным» . Ещё до принятия Декларации государственный секретарь по иностранным делам У. Гренвиль высказывал уверенность, что французские принцы будут следовать своей договорённости с королём Англии о том, что после реставрации монархии будут соблюдены «финансовые обязательства и даже те, что относятся к должностям и наградам» .

Следуя этой же логике, король пояснял, что конституция