Дочь крови - читать онлайн книгу. Автор: Энн Бишоп cтр.№ 99

Когда музыка снова умолкла, Джанелль шагнула назад, разрушив волшебство момента. Она метнулась к медной стойке, поменяла музыкальную сферу, и полилась задорная народная мелодия. Девочка начала танцевать, уперев руки в бока и быстро перебирая ножками.

Деймон и Вильгельмина аплодировали, когда в комнату вошла кухарка с подносом.

— Я подумала, что вы, возможно, не откажетесь от сэндвичей…

Она замолчала, когда Деймон с очаровательной улыбкой забрал у нее поднос, поставил его на стол и повел женщину в центр зала. Он поклонился; она с довольной улыбкой сделала реверанс. Тогда, заключив повариху в крепкие объятия, Деймон повел ее в вальсе под известную шэйллотскую мелодию, которую он слышал на многих балах. Кружась по комнате, он усмехнулся девочкам, которые танцевали вместе с ними.

Внезапно повариха споткнулась и нервно вздохнула, уставившись на дверь.

— Что все это значит? — ядовито поинтересовалась Графф, заходя в комнату. Она пригвоздила кухарку к месту ледяным взглядом. — Вам доверили присматривать за девочками на протяжении жалкой пары часов, вернувшись, я обнаруживаю, что вы оказались вовлечены в весьма сомнительное развлечение. — Она покосилась на руку Деймона, по-прежнему обнимавшего женщину за талию. Графф фыркнула, преисполнившись злобного удовлетворения. — Возможно, когда я доложу об этом, леди Анжеллин отыщет более подходящую кандидатуру, действительно обладающую талантами в кулинарии.

— Ничего не случилось, Графф.

Деймон слегка поежился, услышав ледяную ярость в слишком спокойном голосе Джанелль.

Женщина обернулась:

— Что ж, посмотрим, мисс.

— Графф, — прозвучал угрожающий, громоподобный шепот.

Деймон задрожал. Каждый инстинкт сейчас кричал, что нужно призвать силу Черного Камня и закрыться.

Когда Графф появилась в комнате, воздух странно закружился, и у Деймона возникло ощущение, словно он по спирали спускается в водоворот. Он никогда не чувствовал ничего подобного и даже не осознал, что это Джанелль медленно скользит в бездну. Теперь что-то поднималось снизу, из глубины, нечто весьма злое и очень холодное.

Графф медленно обернулась и уставилась в пустоту бессмысленным, остекленевшим взглядом.

— Ничего не случилось, Графф, — произнесла Джанелль тем же холодным шепотом, который отозвался криком в каждой клеточке тела Деймона. — Мы с Вильгельминой были в музыкальной комнате, повторяли движения танца. Повариха принесла нам сэндвичи и как раз собиралась уходить, когда ты вернулась. Князя ты не видела, так как он был в своей комнате. Тебе все ясно?

Графф ухитрилась нахмуриться:

— Нет, я…

— Посмотри-ка вниз, Графф. Смотри вниз. Ты видишь это?

Женщина только всхлипнула.

— Если ты не вспомнишь то, что я сейчас сказала, то будешь любоваться этим… вечно. Тебе все ясно?

— Мне все ясно, — прошептала Графф, по подбородку которой потекла струйка слюны.

— Ты свободна, Графф. Возвращайся в свою комнату.

Услышав, как дальше по коридору закрылась дверь, Деймон за руку подвел кухарку к креслу и осторожно усадил ее. Джанелль не сказала больше ни единого слова, только посмотрела на них с болью и печалью в глазах, а затем направилась в свою комнату. Вильгельмина от страха обмочилась. Деймон привел ее в порядок, вытер пол, отнес поднос с сэндвичами на кухню и налил поварихе щедрую порцию бренди.

— Странная она девочка, — задумчиво произнесла та после второго стаканчика, — но все-таки в ней больше хорошего, чем плохого.

Деймон давал спокойные, сдержанные ответы, позволив женщине самой объяснить то, что она почувствовала в этой комнате. Вильгельмина тоже невольно исказила происшедшее, чтобы можно было принять эти события без ужаса и сомнений. Только он, сидя в своей комнате и глядя в пустоту, не желал расставаться с этим страхом и благоговением. Только он по достоинству оценил пугающую красоту и возможность прикасаться к ней, не сдерживая себя. Только он ощущал острое как нож желание.

2. Террилль

Деймон сидел на краю постели, а на его губах играла ухмылка, полная боли. Даже несмотря на заклинания сохранности, цвета на картине начинали блекнуть и она обтрепалась по углам. И все же ничто не могло стереть легкую улыбку и опасный блеск в глазах Люцивара. Это был единственный портрет, который имелся у Деймона, сделанный много веков назад, когда его брат еще обладал аурой надежды, свойственной юности, до того, как служба при различных дворах превратила красивое, молодое лицо в подобие гор Аскави, которые он так любил. Оно приобрело жесткость, а тени, залегшие в уголках глаз, не рассеивались даже при ярком солнечном свете.

В дверь тихо, застенчиво постучали, и в комнату тихонько скользнула Джанелль.

— Привет, — произнесла она, очевидно не зная, как ее встретят.

Деймон обнял Джанелль за талию, когда она подошла поближе. Девочка положила руки ему на плечи и крепко прижалась к нему. Под глазами залегли синяки, и она мелко дрожала.

Деймон нахмурился:

— Тебе холодно? — Когда Джанелль покачала головой, он прижал ее покрепче к себе, зная, что внешнее тепло не в силах растопить внутренний холод. Однако после того, как они какое-то время простояли обнявшись, дрожь прошла.

Деймон не раз задумывался, рассказала ли она Сэйтану об инциденте в музыкальной комнате. Взглянув на нее сейчас, он узнал ответ. Джанелль ничего не говорила Жрецу. Она не отправлялась на свои прогулки уже три дня, а вместо этого сидела запершись в своем горе и одиночестве, гадая, есть ли хоть одно живое существо, которое не испытывает страха перед ней. Он пришел к Черному цвету совсем молодым человеком, но уже зрелым и готовым к этому, и все же ему стало не по себе, стоило оказаться так глубоко во Тьме. А для девочки, которая не знала ничего другого, которая шла странными, одинокими путями со своей первой сознательной мысли и при этом тянулась к людям, подавляя то, что составляло всю ее сущность… но она не могла преуспеть в этом. Иллюзия всегда будет разбиваться вдребезги, столкнувшись с первым же брошенным вызовом, открывая то, что лежит под маской.

Деймон напряженно рассматривал личико девочки, которая не менее пристально изучала фотографию, по-прежнему покоившуюся в его руке. Он со свистом втянул воздух, когда ему открылась простая истина. Он лишь носил Черный. Джанелль же была самой Чернотой. Однако в ее случае это означало не только темную, необузданную силу, а еще и смех, озорство, сочувствие, целительство… и снежки.

Деймон поцеловал ее в макушку и посмотрел на картину:

— Вы бы с ним отлично поладили. Он всегда с готовностью влипал в неприятности.

За это замечание Деймон был вознагражден тенью улыбки.

Джанелль снова взглянула на портрет:

— Теперь он больше похож на то, что он есть. — Ее глаза сузились, и неожиданно девочка обвиняюще посмотрела на Деймона. — Подожди-ка. Ты же сказал, что он был твоим братом…