Она снова вспомнила, как хихикала сегодня на заднем сиденье машины с Китом и Таем, а ветер из пустыни развевал ее волосы. Даже в центре Голливуда он все равно пах белым олеандром. Воспоминания будто порылись в ней черными пальцами и вытащили на поверхность желание что-нибудь наконец сделать – Дрю и не подозревала, что оно прячется там, внутри.
Она подошла к спальням близнецов: спальни Тая и Ливви всегда были напротив друг друга. Дверь в комнату Ливви была заперта – с тех самых пор, как они все вернулись из Идриса.
Не все.
Дрю положила руку на дверь, словно ожидая почувствовать биение сердца. Когда-то давно Ливви выкрасила дверь в красный цвет; отслаивающаяся краска была шершавой и холодной.
Будь они в ужастике, подумала Дрю, в этот самый момент Ливви вырвалась бы наружу – в полусгнившем виде, конечно – и схватила Дрю за горло мертвыми руками. Это ее совершенно не пугало. Возможно, именно за это она так любила ужастики – мертвые в них никогда не лежали спокойно, а живые только и делали, что неблагоразумно шлялись ночью по лесу. Горевать им было явно некогда.
Она оставила в покое дверь Ливви и подошла к комнате Тая. Постучала, но внутри играла музыка, и ответа она не расслышала. Дрю толкнула дверь и замерла на пороге.
Внутри играло радио: Шопен гремел во всю мочь, но Тая нигде не было. Зато было холодно, как на Северном полюсе – окна были распахнуты настежь. Дрю чуть не упала, пробираясь через комнату к самому большому окну и захлопывая его, потом оглянулась и снова оторопела: все книги Тая были раскиданы по полу, а не стояли аккуратными рядами, подобранные по теме и цвету. Кресло было разломано на куски, кучи одежды по всему полу, простыни и наволочки в пятнах уже засохшей крови.
Тай… Тай…
Дрю выскочила вон, закрыла дверь, постаравшись не хлопнуть ею, и помчалась прочь с такой скоростью, словно за ней гналось чудище из ее любимых старых ужастиков.
За дверями тюрьмы на сундуке лежал мертвый стражник. Адаон поморщился и носком сапога спихнул его на пол. Тело со стуком упало на камни, залитые кровью. На глазах изумленной Эммы Адаон присел и откинул крышку сундука. Ржавые петли завизжали.
Изумление, впрочем, тут же прошло. Сундук был полон оружия – мечи, кинжалы, луки. Эмма узнала меч, который отобрали у нее Всадники, и меч Джулиана тоже. Медальона среди конфискованного добра, увы, не было.
Адаон достал несколько мечей. Джейс протянул руку за своим.
– Иди к папочке! – промурлыкал он.
– Глазам своим не верю. Ты с бородой, – заметила Эмма.
– Ну, ей уже минимум неделя, – Джейс поскреб щеку. – Думаю, так я выгляжу более мужественным. Как древнегреческий бог.
– Кошмар, – прокомментировала Эмма.
– Очень мило! – сказала верная Клэри.
– Не верю, – отрезала Эмма и протянула руку. – Адаон, дай-ка мне меч. Он острый, Джейс хотя бы сможет побриться.
– У вас не будет мечей, – Адаон обвел их свирепым взглядом. – Пленники не могут идти к Королю с оружием.
Он закинул связку мечей на плечо, словно вязанку хвороста.
– Идите вперед.
Они брели по уже знакомым темным подземным коридорам. Адаон замыкал шествие. Джулиан шел молча, погрузившись в свои мысли. «Что у него на сердце?» – думала Эмма. Он все еще любит свою семью, но теперь по-другому – он сам так сказал. Значит ли это, что он не боится за Марка?
– Как тебе удалось отыскать Адаона? – Эмма подошла ближе к Кристине. – Ты щелкнула каблуками красных башмачков и велела отнести тебя к самому сексуальному сыну Неблагого Короля?
Кристина закатила глаза.
– Я видела его в Лондоне, вместе с Кьераном. Он, кажется, очень нежно к нему тогда относился. Я решила рискнуть.
– Но как ты к нему попала?
– Потом расскажу. И он вовсе не самый сексуальный принц Неблагих. Самый сексуальный – Кьеран, – сказала Кристина и густо покраснела.
Эмма окинула оценивающим взглядом мускулы Адаона, живописно бугрившиеся под туникой.
– Я думала, Кьеран сейчас в Схоломанте.
– Ты многое пропустила, – вздохнула Кристина. Я тебе все расскажу, если мы…
– Выживем? Да уж. Мне тоже есть что тебе рассказать.
– Пленники, замолчите! – рявкнул Адаон. – Хватит болтать!
Они вышли из подземелья на нижний уровень башни. Тут повсюду были Благие и Неблагие фэйри. Какой-то Красный Колпак, проходя мимо, одобрительно усмехнулся Адаону.
– Отличная работа, принц! – прорычал он. – Сколько нефилимов сразу!
– Благодарю, – высокомерно бросил тот, сердито посмотрев на Эмму и Кристину. – Они плохо себя вели.
– Все еще считаешь, что он секси? – шепотом спросила Кристина.
– Даже больше прежнего, – Эмма чуть не захихикала, несмотря на положение, в котором они оказались. Она была очень рада снова видеть Кристину. – Мы со всем справимся, вернемся домой, и там уже всласть наговоримся.
– Довольно! Вы двое, идите порознь! – приказал Адаон, и Эмма поспешно вернулась ближе к Клэри.
Она поднялись в жилую часть башни, где было уже не так многолюдно, и вдоль стен тянулись ряды богато украшенных дверей.
Клэри выглядела очень усталой, ее одежда была в пятнах крови и грязи.
– Как вас поймали? – спросила Эмма, продолжая следить за Адаоном.
– Это все Всадники, – тихо ответила Клэри. – Им приказали охранять Пепла. Мы пытались с ними сразиться, но они здесь сильнее, чем в нашем мире.
Она искоса глянула на Эмму.
– Я слышала, ты убила одного. Впечатляет.
– Думаю, дело не во мне, а в Кортане.
– Нельзя недооценивать силу правильного меча, – кивнула Клэри. – Я иногда скучаю по Геосфору, по тому, как он лежал в руке…
Геосфор, как и Кортану, выковал легендарный Вейланд-кузнец. Каждый школьник знал, что именно с этим мечом Клэри отправилась в Эдом и убила Себастьяна Моргенштерна. В последовавшем за этим пожаре Геосфор и погиб.
Интересно, Клэри все еще думает о Себастьяне?
– Вряд ли Пепел будет похож на отца, – не успев остановиться, сказала Эмма. – Он же еще ребенок. Он может вырасти лучше… добрее.
– Значит, он и до тебя добрался, – печально улыбнулась Клэри.
– Он… что?
– Идеальный вождь, внушающий стопроцентную верность. Король многое успел с ним сделать. Он использовал свою кровь и превратил его во что-то вроде Первого Наследника. Оказавшись рядом, ты сразу захотела защитить его, идти за ним, так?
– Я… – Эмма побледнела.
– Принц Адаон, – произнес грубый голос.
Впереди шеренга Красных Колпаков преграждала вход в тронный зал. Старший по званию, с некоторым недоумением смотрел на Адаона.