Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Сутин cтр.№ 63

Дик Эллингтон, хорошо подкованный фэн, впервые познакомился с Филом на конвенте и теперь вспоминает:

Много народу забавлялось «веществами» на конвенте 1964 года. Эллингтон устроил вечеринку, на которую один из приглашенных привел с собой дружелюбного полицейского из Беркли, который был не «при исполнении»:

Терри и Кэрол вернулись в Нью-Йорк после конвента, и это создало идеальный контекст для необычных любовных писем Фила. В конце 1964-го и в начале 1965 года Фил отправил целый шквал посланий – смесь признаний, идущих от сердца, и чистой игры слов. Это истории об острых приступах депрессии у Фила и его визитах к психиатру, о сотрудничестве с Рэем Нельсоном и глубокой платонической любви к жене Рэя, Кирстен, о ночных посиделках за разговорами и писанием с приятелем Джеком Ньюкомом, который целился из револьвера 38-го калибра в «существо», угрожавшее жизни друга. Что касается духовного утешения, то Фил терялся в сомнениях и к тому же был в ярости:

Накануне Хеллоуина Грания съехала и сняла новое жилье в Беркли, в доме писательницы Мэрион Зиммер Брэдли. Это было ударом для Фила, который ненавидел жить в одиночестве и прозрачно намекал Грании на то, что брак с ним будет замечательным. Грания вспоминает: «Фил верил в серийную моногамию. По его идее, если ты влюблен, то тебе следует жениться». Она не хотела вовсе оставить Фила и не видеть его, но она устала от перепадов его настроения.

В декабре, чтобы заполнить пустоту, Джек Ньюком и его жена Марго переехали к Филу. Эта неловкая жизненная ситуация продлилась примерно месяц. В конце концов Фил попросил Джека покинуть его, после того как Марго уехала по собственному желанию. Но их дружба «братьев по крови» продолжалась. После всего Фил дал Джеку рукопись «Высокого замка» как «страховой полис» (на основании верного предположения, что когда-нибудь она станет ценным предметом для коллекционеров), и Джек поклялся, что будет хранить ее, пока Фил жив, что он и сделал. И пока они были соседями по дому, они предавались забавам вроде гудения в рожок с калькуттского такси, который Фил поставил на своем «Бьюике» 1956 года, когда они мчались мимо нового жилища Грании. Был ли это Фил, кто украл оставленную на крыльце службой доставки упаковку пеленок, что взбесило Мэрион Зиммер Брэдли? Уличные проказы двух парней в городе. Ньюком говорит, что он дал Филу его первую дозу «кислоты» где-то в 1964 году.

Филу никогда особо не нравился ЛСД. Он принимал его всего лишь несколько раз, несмотря на дикие слухи, что он часто писал под «кислотой», – слухи, которыми Фил возмущался, но сам способствовал тому, что они появились. В 1964 году он принял «кислоту», по крайней мере, в двух случаях – с Ньюкомом и с Рэем Нельсоном. Нельсон вспоминал, что во время «трипа» Фил сильно потел, чувствовал себя одиноким, как бы вновь проживал жизнь римского гладиатора, говорил на латыни и пережил опыт ранения копьем. В июльском письме 1974 года Фил подтверждает, что роман «Лабиринт смерти» (издан в 1970 г.) включает в себя «мои собственные видения под действием ЛСД в 1964 году, которые изображены с абсолютной точностью». Вот цитата из отредактированной Филом версии в этом письме:

Фил еще подробнее детализировал это видение под воздействием «кислоты» в августовском письме 1967 года:

В течение осени Фил предоставил фэнзину Терри Карра Lighthouse эссе, озаглавленное Drugs, Hallucinations, and the Quest for Reality, которое напечатали в ноябре 1964 года. В нем Фил предполагал, весьма проницательно, что «галлюцинации, индуцированы ли они психозом, гипнозом, наркотиками, токсинами и т. д., лишь количественно отличаются от того, что мы видим, а никак не качественно». Он рассуждал о том, что галлюцинации могут быть попросту аспектами подлинной реальности, которые в нашей повседневной жизни отфильтрованы кантианскими априорными категориями, присущими нашей нервной системе (такими как пространство и время). Когда, однако, галлюцинации искусственно вызваны, они появляются, чтобы противостоять человеческой психике, и в этом выражается отказ от тех самых категорий, наплывают новые способы восприятия, несмотря на наши усиленные попытки цепляться за стандартные представления о реальности. Эта перегрузка оставляет нас в изоляции и в ужасе. «Начинают проявляться безымянные сущности или аспекты, и поскольку человек не знает, что они собою представляют, то есть как они называются и что они обозначают, – он не может обсуждать их с другими людьми». Изоляция для Фила всегда была слишком высокой ценой, которую приходилось платить за любое откровение (хотя он готов был платить эту цену снова и снова):