Моральное животное - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Райт cтр.№ 4

Милль поставил очень важный вопрос: порочна ли изначально человеческая природа? Те, кто дает положительный ответ, склонны, подобно Смайлсу, к нравственному консерватизму, предписывающему самоотречение, воздержание и обуздание животного начала. Те, кто отвечает отрицательно, подобно Миллю, придерживаются нравственного либерализма с его мягкой оценкой поведения людей. Эволюционная психология за недолгое время своего существования уже успела пролить свет на данный вопрос, и выводы ее одновременно и успокаивают, и тревожат.

Альтруизм, сострадание, милосердие, любовь, совесть, справедливость – все это скрепляет общество и дает нам, как виду, основания для высокой самооценки, и все это, как теперь можно с уверенностью утверждать, заложено на генетическом уровне. Это хорошая новость. Однако как всегда есть и плохая: эти чувства присущи человеку, но они не работают «на благо вида» и поэтому не закрепились. Напротив, нравственные чувства срабатывают с омерзительной гибкостью, включаются и выключаются в зависимости от личной выгоды, причем зачастую даже без нашего ведома. Благодаря открытиям эволюционной психологии стало ясно, что мы, как вид, к счастью, обладаем великолепным набором нравственных качеств, но, к сожалению, часто используем их не по назначению и даже не отдаем себе в этом отчет. Так что название моей книги не лишено горькой иронии…

Вопреки «биологическим предпосылкам альтруизма», о которых так любят рассуждать популисты от социобиологии, и вопреки нападкам Джона Стюарта Милля, представление об «испорченной человеческой природе» (основанное на идее «первородного греха») имеет право на существование – вместе с моральным консерватизмом. Я действительно полагаю, что некоторые – некоторые! – консервативные взгляды, доминировавшие в Викторианскую эпоху, точнее отражают природу человека, чем господствовавшие на протяжении XX века воззрения большинства социальных наук, и что ренессанс морального консерватизма, наблюдающийся в последнее десятилетие (особенно в области секса), связан с осознанием истинной природы человека, которая долго отрицалась.

Тут может возникнуть закономерный и весьма щекотливый вопрос: распространяются ли консервативные взгляды современных дарвинистов и на политическую сферу? Естественно, все уже давно открестились от социального дарвинизма как от фатального, трагического заблуждения (и правильно сделали), однако мало кто решится отрицать, что вопрос о природной добродетели людей имеет явный политический подтекст, – связь идеологии и воззрений на природу человека слишком очевидна. За два прошлых столетия смысл политического «либерализма» и «консерватизма» изменился почти до неузнаваемости, но между ними все же сохранилось одно четкое отличие – политические либералы (например, как Милль в свое время) смотрят на природу человека в радужном свете и поэтому ратуют за более свободный моральный климат.

Актуальна ли эта связь между моралью и политикой в современном контексте? Новая эволюционная парадигма (в отличие от теории эволюции в целом) имеет обоснованный, умеренный политический подтекст, причем в равной степени как с левым, так и с правым уклоном. Хотя в отдельных случаях – с радикально левым (Карлу Марксу бы понравилось, но, увы, не все). Новая парадигма, с одной стороны, демонстрирует либералам идеологическую необходимость некоторых принципов нравственного консерватизма, а с другой стороны, показывает, что консерватизм только выиграет от либеральной социальной политики.

Анализируя Дарвина

Доказать состоятельность дарвинистского подхода я решил на примере самого Чарлза Дарвина. Его мысли, эмоции и поведение отлично иллюстрируют принципы эволюционной психологии.

В 1876 году в первом абзаце своей автобиографии он признался: «Нижеследующий рассказ о самом себе я старался написать так, словно бы меня уже не было в живых и я оглядывался бы на свою жизнь из другого мира», а затем с характерной мрачной отрешенностью добавил: «И не скажу, чтобы это было для меня трудно, ибо жизнь моя почти закончена» ^[9]. Я тешу себя дерзкой надеждой, что, пиши Дарвин свои воспоминания сейчас, вооруженный открытиями нового эволюционизма, у него получилось бы что-то похожее на эту книгу.

Биография Дарвина послужит нам даже не столько иллюстрацией, сколько пробным камнем для современной, улучшенной версии его теории естественного отбора. Дарвин и его последователи (не исключая меня) считали и считают, что с помощью теории эволюции можно объяснить природу всего живого. Если это так, то в качестве подопытного кролика подойдет любой человек, и почему бы в таком случае нам не взять того, кто и заварил всю эту кашу. Я считаю, что эволюционный подход лучше всего годится для анализа биографии Дарвина и его социального окружения – викторианской Англии. В этом отношении он и его современники подобны всем прочим объектам органической природы (простите мне такую дерзость).

Я признаю, что в контексте естественного отбора мы прежде всего думаем о беспощадной борьбе за существование и выживании сильнейших, а никак не о Дарвине, который, по воспоминаниям современников, всегда был вежливым и мягкосердечным (за исключением случаев, когда задевались его нравственные принципы, например, если он слышал, как оправдывают рабство, или видел извозчика, бьющего лошадь) ^[10]. Даже слава ничуть его не изменила. Английский литературный критик Лесли Стивен так отзывался о Дарвине: «Из всех выдающихся людей, с которыми мне довелось встретиться, он без сомнения вызывает у меня наибольшую симпатию. Есть что-то трогательное в его простоте и приветливости» ^[11]. Именно таких людей Смайлс называл «истинными джентльменами».

Дарвин прочитал «Саморазвитие» в пятьдесят один год, хотя ему уже нечему было учиться у Смайлса: он и так жил под девизом постоянной борьбы с «нравственным невежеством, себялюбием и пороками». По общему мнению, Дарвин был скромен до чрезмерности, и если ему и требовалось психологическое руководство, то скорее одно из тех, что издаются сейчас, – о том, как поверить в себя и полюбить себя.

Джон Боулби (1907–1990), английский психиатр и проницательный биограф, полагал, что Дарвин страдал от «мучительного презрения к самому себе» и «сверхактивной совести»: «Его простота и строжайшие моральные принципы привлекали к нему людей: родственников, друзей, коллег – и до сих пор вызывают искреннее восхищение, однако они развились так рано и с такой силой, что доставляли ему немало мук» ^[12].

Это, по-моему, делает Дарвина идеальным объектом для изучения. Я попробую доказать, что его характерные качества: скромность, совестливость, неприятие грубости – для естественного отбора, казалось бы, бесполезные, все же естественным отбором и обусловлены. Именно таких людей, как Дарвин – благородных, добрых, честных, – мы мечтали бы видеть вокруг себя. Однако, по сути, он ничем от нас не отличался. Даже Чарлз Дарвин был животным.