Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Дж. Салливан cтр.№ 27

– Мне очень жаль, что это случилось, Шервуд.

Он замер и поднял голову:

– Вы знаете мое имя?

– Конечно, знаю.

– Вы никогда прежде не произносили его.

Леди Далгат пожала плечами:

– Это имеет значение?

– Для меня – да.

Она с любопытством посмотрела на него, нахмурив лоб, сведя изящные брови. Шервуд снова увидел мир в ее глазах, картинку за окном, призрачную тень, словно сквозь заиндевевшее стекло.

Всю свою жизнь он пытался проникнуть сквозь завесу, которой люди окружали себя. Они скрывали свою истинную сущность за одеждами: трусливые – за бравадой, храбрые – за покорностью, заботливые – за равнодушием, грешные – за благочестием. Шервуд соскребал внешний лоск, чтобы докопаться до скелета. Эти глубоко погребенные тайны придавали искренность его работам. Понимая – видя – то, что было недоступно другим, он вкладывал в картины непреложную истину, которая делала его портреты столь живыми. У каждого имелись секреты, зачастую простые и незамысловатые.

Уэллс казался почти голым. Этот человек страдал от чревоугодия. Нокс в душе был диким зверем. Другое дело – Фокс. Нечто холодное таилось в его груди и пульсировало, а не билось. Шервуд сомневался, что Фокс справляет малую нужду каждый день, как все люди.

Ниса Далгат была совсем иной. Он никогда не встречал таких женщин. Конечно, у нее тоже был секрет, но она спрятала его в недоступных глубинах, под грязью и щебнем, под сланцем и несокрушимой скалой. Шервуд мог видеть лишь промельки теней в окнах ее глаз, маленькие ладони, прижатые к стеклу, одинокую душу, запертую в пустом доме.

И теперь, глядя, как леди Далгат встревоженно смотрит на него, он понял, что облака разошлись. Он стоял в глазу бури. Вокруг бушевал шторм, но он находился в безопасности. Стоял с ней, озаренный единственным солнечным лучом, и все было хорошо.

Набожные люди говорят о моментах божественного озарения, о благодати, когда боги, которым они поклоняются, забывают о повседневных делах, чтобы протянуть палец и коснуться своих последователей. Так менялись жизни, рождались пророки, возникали и гибли нации. В это мгновение Шервуду показалось, будто на него снизошла благодать, она потрясла его до глубины души и еще глубже. Какое-то время он думал, что влюблен в Нису Далгат, но слово «любовь» было слишком мелким, чтобы вместить все его чувства. Матери любили детей. Мужья любили жен. Чувство, которое испытывал Шервуд, больше напоминало благоговение. Среди битого стекла и потеков краски родился пророк, и хотя народы не содрогнулись, им бы следовало это сделать.

Адриана разбудили пение птиц и прохладный ветерок. Окно было открыто, тонкие занавески колыхались. Больше в комнате ничего не двигалось. Он лежал на чем-то мягком, под головой была подушка. Откуда-то издалека доносился приглушенный звон стаканов, голоса, смех и скрип стульев по деревянному полу.

Похоже на таверну.

Эта мысль возникла в голове под легкий шелест ветерка и свистящие трели дрозда… а потом он вспомнил.

Адриан сел, ожидая приступа мерзкой головной боли, как утром после особенно крупной попойки. Думал, что голова будет раскалываться, глаза слипнутся и не пожелают открываться. Однако он чувствовал себя нормально, даже хорошо. Во рту словно нашел место последнего упокоения скончавшийся бурундук, но в остальном все было в порядке.

Адриан понятия не имел, где находится. Он не только ожидал сурового похмелья, но и рассчитывал увидеть иную сцену – при условии, что вообще сможет видеть.

Он действительно лежал на кровати – на приличной, чистой кровати с толстым матрасом, мягким одеялом, льняными простынями и пуховой подушкой. Комната была очень милой. Большие темные балки поддерживали потолок. На полу красовался коврик. Занавески обрамляли единственное окно, в которое лились яркие солнечные лучи, падавшие на стол и жесткое кресло. В кресле сидела знакомая тень.

– Они меня отравили, – сказал Адриан. – Она… она меня отравила.

– Я знаю, – кивнул Ройс. Он смотрел в окно, вниз.

Адриан принялся ощупывать себя: ничего не болит, ни порезов, ни синяков. Ни смолы с перьями. Он был в своей одежде и сапогах, пропал только плащ. Нет, не пропал, а лежал в изножье постели.

Адриан взглянул на свои руки и вспомнил, как возился с ключом.

– Мне… мне удалось запереть дверь?

– Да, удалось. – Ройс закинул обутые ноги на стол. – Пришлось вскрыть замок, чтобы вытащить тебя.

Он снял капюшон, продемонстрировав смущенное лицо.

– Что?

Ройс пожал плечами.

– Ты впечатлен, да? Тем, что я догадался запереться.

– Я был бы впечатлен сильнее, если бы ты не позволил смазливой девчонке отравить себя.

– Смазливой девчонке… Откуда ты знаешь? И как ты меня нашел?

Адриан осторожно поднялся, но чувство равновесия было в норме. Чем бы она его ни угостила, яд оказался безобидней ржаного виски.

Ройс не ответил.

Тебе известно значение слова «тщательно»? Желудок Адриана перевернулся.

– О нет, Ройс, ты же не…

Тот поднял бровь, помолчал, задумчиво глядя в пол. Его лицо снова выражало озадаченность. Он покачал головой:

– Нет.

– Даже женщину?

– Я ее знаю. Она из «Алмаза», и не дура. Не настолько глупа, чтобы жаждать мести. Была вполне готова к сотрудничеству.

– Неужели?

Адриан подумал, не сон ли это. А может, он умер? Ему следовало валяться на пустынной дороге за деревней, в ожогах от смолы и перьях, а не очнуться в уютной комнате.

Ройс спас меня, но никого не убил? Очевидно, мир забыл законы жизни.

Заметив на комоде умывальный таз, Адриан подошел к нему и плеснул в лицо водой, затем вытерся сложенным полотенцем. Повернулся, ощупал бока.

– Где мои мечи?

– Понятия не имею. А где ты их оставил?

– Что значит – где я их оставил? Я…

Я их бросил. А до этого снял спадон. Они лежали возле стойки.

– Ты заметил, что их нет? – спросил Адриан.

Ройс кивнул.

– Но не подумал вернуть их?

Ройс нахмурился:

– Почему я должен делать всю работу? Отлить ты без посторонней помощи тоже не можешь?

Адриан швырнул в него полотенце. Ройс пригнулся, и полотенце вылетело в окно.

– Сколько времени? – Адриан взял плащ и перекинул через плечо.

– Середина утра. Ты хорошо отдохнул. Мы пропустили завтрак.

– Прости, но я должен вернуть свои вещи.