Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века - читать онлайн книгу. Автор: Бенджамин Мозер cтр.№ 66

Гомосексуализм – это критика общества – вид внутренней экспатриации. Протест против буржуазных ожиданий…

Голоса гомосексуалистов: 1. Высокие, с сильным акцентом. Они много и охотно жестикулируют. У некоторых манерность англичанок из высшего общества периода между двумя мировыми войнами: «Дорогой, когда ты вернешься из Стамбула»…

Полковник Велотиус – уже за 60 лет, седина в волосах, розовая кожа, пухлый, мягкий рот, педрильная армейская рубашка с запонками в виде фаллосов. Болтает о Древней Греции» ^[590].

Она воспринимала гомосексуальность как сопротивление стандартным отношениям, которые ей не нравились. Вышеприведенные строки были написаны за несколько недель до возвращения в Калифорнию, где Сьюзен планировала сообщить Филипу об окончании их брака. В отношениях гомосексуалистов Зонтаг видела сексуальность тайного общества, которое она наблюдала в Лос-Анджелесе, членов которого в одинаковой степени привлекали авангардные фильмы и запретный секс. И как мы можем сделать вывод из фразы «педики… в модных барах», гомосексуальность, используя терминологию Уорхола, была «гламурной».

Этот гламур был связан с секретными знаками и кодом, известными только посвящённым. Эти знаки и коды Зонтаг, понимавшая «разницу между внешним и внутренним», и «рассекретила» в «Записках о кэмпе». Она осознавала, что ее действия можно назвать предательством. «Говорить о кэмпе, – писала она, – означает его предавать».

«Записки о кэмпе» были актуальны в ту эпоху и продолжают быть актуальными в наше время, они полны инсайдерской информации. Как и многие другие работы Зонтаг, это эссе является списком, обзорной экскурсией по тому или иному явлению. Она терпеливо объясняет, почему Кокто – кэмп, а вот Андре Жид – нет, Штраус – кэмп, но не Вагнер. Караваджо и «многие произведения Моцарта», по ее мнению, попадают в одну категорию с Джейн Мэнсфилд и Бетт Девис. Джон Раскин попадает в одну категорию с Мэй Уэст. Зонтаг умеет находить невидимые невооруженному глазу связи, что вкупе с юмором, озорным и шутливым тоном делает это эссе работой гениального критика.

Зонтаг сознательно смещает и размывает границы в стиле характерной для кэмпа бесполости. «В мужественных мужчинах самым привлекательным является капля женственности, – заявляет она. – А вот самым красивым в женственных женщинах является чуточка маскулинности». Чувственность кэмпа подрывает иерархические устои. Эссе посвящено Оскару Уайльду, о котором она пишет, что именно он обладал «важным элементом чувственности кэмпа – чувством равноценности всех объектов». Это уже было выпадом против авторитетов и известных критиков, выпадом против Семьи в ее собственном печатном органе. Хилтон Крамер писал, что это открыло шлюзы, привело к «духовному банкротству эпохи постмодерна». Он негодовал на то, что Зонтаг «разорвала связь между высокой культурой и высокой серьезностью, которые являлись фундаментальной заповедью модернистского эпоса. Она сняла с высокой культуры обязательство быть совершенно серьезной и настаивать на поддержании сложных неукоснительных стандартов» ^[591].

Он ее никогда не простил.

Впрочем, в «Записках о кэмпе» таится еще более крамольная мысль. По словам Зонтаг, кэмп не сводится к нивелированию и уравниловке, au contraire. Кэмп означает установление новой иерархии. Гомосексуалисты являются настоящими аристократами вкуса. Их «ирония и эстетизм», а также «еврейская моральная серьезность» представляют собой авангард современной художественной мысли. Таким образом, Зонтаг говорила не о закодированном равенстве, а смело утверждала превосходство гомосексуалистов.

До этого наиболее широко распространенным было мнение о том, что геи хуже гетеросексуалов, точно так же женщины хуже мужчин или черные хуже белых. Именно это делало «Записки о кэмпе» такими же опасными, как движение за права черных, а при появлении в 60-х противозачаточных – представлению о превосходстве мужчин. По мнению Зонтаг, если геи начнут управлять эстетикой, то неизбежно изменится их восприятие другими людьми, произойдет «революция чувств и видения».

Когда в свет вышло эссе «Записки о кэмпе», геев считали больными, сумасшедшими и извращенцами. 19 мая 1964-го в New York Times вышла статья под заголовком «Гомосексуалисты гордятся своей девиантностью», в которой выражения «сексуальные девианты», «сексуальные отклонения» и «сексуальные извращенцы» использовались в качестве синонимов слова «гей». (В статье писали о том, что геи становятся все более воинственными и даже «принялись писать свои биографии» ^[592]). В 1969-м у Донна Тила, который тогда публиковался под псевдонимом, вышла интересная критическая статья под названием «Почему «мы» тоже не можем жить счастливо до самой смерти?».

«Во многом точно так же, как американские негры, которые 20 или 30 лет назад видели себя на сцене и на экране, читали о себе в книгах и сталкивались с такими персонажами, как Старый Черный Джо, Ханжа или Мальчишка – чистильщик обуви, американские гомосексуалисты недовольны – они не желают видеть то, как в художественных изображениях их жизнь заканчивается трагично, хотят изменить этот стереотип» ^[593].

И стереотипы действительно постепенно менялись. Феминистка и литературный критик Кэролин Хейлбрун вспоминала, что была в шоке, когда узнала, что Гертруда Стайн была лесбиянкой ^[594]. «Никто не обсуждал сексуальные предпочтения Аллена Гинзберга, – говорил Стивен Кох, который сам был бисексуалом. – И об этом не знало большинство людей, которые вообще что-то слышали о Аллене Гинзберге. И это несмотря на то, что он черным по белому написал о своих предпочтениях» ^[595].

Сейчас кажется, что все было совершенно очевидно, но, чтобы тогда разобраться в вопросе сексуальных предпочтений людей, требовалась «революция видения». И эта революция приближалась во многом благодаря тем «извращенцам», которых цитировали в статье Times. «В воздухе почувствовался запах свободы, – говорил Кох. – Мы выходили на новый уровень вседозволенности, одним из главных достижений которой стало в то время эссе «Записки о кэмпе».